– Посмотрите туда. Там бурелом, не пройти. Черт, этот лес меня доконает. – Женский голос пробормотал что-то себе под нос, и Киаран с замиранием сердца узнал ирландское ругательство. – Мы должны были узнать об этом месте раньше. Как можно было пропустить аномалию таких размеров у себя под носом…

– Орла.

– Что? Смотри не на меня, а в оба. Мало ли какая дрянь тут водится.

И в этот момент стало очевидно, кто перед ним. Простые фразы, которые не услышишь от случайных людей.

Это были охотники.

Каковы шансы, что они настоящие? Каковы шансы, что это не проделки Самайна? Каковы шансы, что они не убьют его, стоит только показаться им на глаза? Каковы шансы?

Парализованный страхом выбора, Киаран слышал, как люди проходят поодаль – между ними бурелом и буквально несколько деревьев. Еще пара мгновений, и голоса начнут отдаляться.

Они могли его убить. Они могли его спасти.

И потом до него наконец дошло: они могут помочь ему спасти остальных.

Он отлепился от ствола и пошел на негнущихся ногах. Головокружение снова дало о себе знать: земля так и норовила поменяться местами с небом, а твердь под ногами оказалась качающейся в шторм палубой. Киаран старался держаться курса: выбрал ближайший дуб и оттолкнулся к нему. «Иди, – сказал он себе. – Давай».

На самом деле усилий требовалось куда меньше, чем он думал: шуму Киаран при этом произвел немало, и голоса быстро смолкли. Схватившись за следующее дерево, он поборол приступ тошноты и как раз ухватился за высокий корень, когда совсем рядом раздалось громкое:

– Что еще за… Орла!

Голос был женский, а еще Киаран увидел темно-зеленую куртку, яркую шапку – но в остальном все расплывалось, и ему пришлось привалиться плечом к стволу и зажмуриться, чтобы вернуть реальность в четкие границы.

Когда он снова открыл глаза, на него было наставлено сразу четыре пистолетных дула. Рекорд, если подумать.

Здесь действительно были две женщины – одна молодая и одна в возрасте – и двое мужчин. Последние заговорили одновременно, и их голоса слились воедино:

– Это же не наш?

– Он вообще живой? Черт, его горло…

Киаран бы с сомнением ответил на оба вопроса, если бы вообще мог говорить без опасения, что его вывернет им под ноги.

– Он из туристического клуба?

– Нет, подождите, это же…

– Нет, – он наконец справился с тошнотой. – Я… я…

«Я энергетический вампир. Я умер сегодня. Я потерялся. Я не знаю, что мне делать».

Чувствуя, как слова вязнут во рту, Киаран сказал:

– Меня зовут Киаран Блайт. Пожалуйста, помогите.

52. Умник. Трус. Библиотекарь

Луч света полился ровной линией и после долгих часов темноты казался ослепительно ярким. Джемма заморгала, прикрывая глаза рукой.

– Да будет свет!

Голос Винсента звучал обрадованно. Джемма же вместо облегчения почему-то почувствовала сосущую под ложечкой тревогу.

– Это ведь хороший признак? Супрессия ослабевает, раз свет включился.

Но супрессия не могла здесь ослабеть. Не было ни одной причины – они не удалялись от очага, они не взаимодействовали с сосудом, они вообще ничего не делали!

«Не удалялись от очага», – повторила про себя Джемма, медленно продвигаясь вглубь пещеры и обшаривая фонарем пол и стены. Никаких различий: все ровно так же, как и все предыдущие разы.

«Что, если…»

Пятно света упало на надпись возле черного провала прохода. Она тоже была здесь: ни одной новой черточки.

– Джемма.

«…нам только кажется, что мы ходим по одному и тому же месту – а на самом деле идем куда-то?»

– Джемма, посмотри…

Может, дело не в расстоянии, а в том, чтобы удержать их здесь как можно дольше? Чтобы они продолжали кружить в тесноте под землей, в кромешной темноте, которая медленно проникает внутрь, заменяет собой их кровь и кости, которая…

– Джемма!

Она дернулась, оборачиваясь на Винсента. Тот смотрел вбок – куда-то ей за спину, и Джемма тут же перевела туда фонарь в поисках незамеченной угрозы. Но и та сторона пещеры оказалась пуста.

– Нет-нет. Вон туда… – Винсент указал рукой выше. – Посвети туда.

Джемма подняла фонарь.

Винсент указывал на стену тоннеля – и эта стена не была пустой.

* * *

Вдоль реки идти было легче, чем по лесу, но Норман не чувствовал облегчения.

Оказалось, что самое страшное – это не преследующий тебя призрак и не смех твоей мертвой сестры. Оказалось, что куда страшнее неизвестность, предшествующая катастрофе.

Ощущение, что он вот-вот обнаружит на берегу реки тело кого-то из своих, делало ноги тяжелыми, а руки – неподъемными. Норман предпочел бы закрыть глаза и не смотреть, куда идет. Развернуться, убежать на зов ракеты и остаться в блаженной неизвестности – вот чего бы ему хотелось. И только разошедшееся от паники воображение, рисовавшее картины одну страшнее другой, подталкивало его в спину.

Кто-то из них двоих – Доу или, возможно, Кэл – мог быть ранен. Мог медленно умирать прямо сейчас.

Мысль о том, что кому-то из них нужна его помощь, – единственное, что не позволяло Норману поддаться страху и малодушию.

Он продолжал идти, боясь того, что увидит, и потому сначала вздрогнул, когда на своей стороне реки действительно что-то заметил. Потом накатило облегчение. Несмотря на больную ногу, Норман бросился вперед и почти упал на колени перед большим, увесистым рюкзаком. Тот сполз в реку, намочив дно, но все еще держался на берегу, будто специально дожидаясь его, Нормана.

Рюкзак Доу.

Норман вытащил его на берег и осмотрел. Красными от холода пальцами открыл, несколько раз дернув заевшую застежку. Внутри в основном были пакеты с ИРП, но еще удалось нашарить батарейки, спички, дождевик, сухое горючее в таблетках, всего понемногу. Значит, они добрались до лагеря и вернулись!

Но радость быстро сошла на нет, когда Норман понял, что рюкзак отдельно от хозяина – очень плохой знак. Он встал с колен, оглядываясь в поисках подсказки. Долго искать не пришлось: дальше по берегу валялась шапка, за ней виднелись глубокие борозды на земле, заворачивающие в…

Сначала Норман принял это за часть берега, круто нависающего над рекой. Деревья и ветки скрывали от него заросшую каменистую гряду, но Норман сделал несколько несмелых шагов вперед, чтобы увидеть больше, – и увидел.

Они предполагали, что туристы, которые дошли до реки, не оставили следов, потому что двинулись по ней дальше – пока не добрались до тоннеля.

Они не ошибались.

Черный провал, который обнаружился за ветками, пугал даже отсюда. Нижняя его кромка заканчивалась прямо на реке, позволяя воде стекать по камням внутрь – куда-то в его глубины. Ни единого шанса, что Норман полезет туда в одиночку – он просто… нет-нет, он просто не сможет. Там же даже света нет, а в темноте… в темноте…

Воспоминания о прошедшей ночи сжали виски: страх будто запульсировал по венам вместо крови.

Кто-то из них двоих – Доу или, возможно, Кэл – мог быть ранен. Мог медленно умирать прямо сейчас.

Заставляя себя дышать ровно, Норман вернулся к рюкзаку и отыскал внутри маленький фонарик – из тех, что обычно вешают на ключи. Тот смотрелся в ладони игрушечным. Бесполезным. Вряд ли он в силах дать хоть толику необходимого света для вылазки в настоящую пещеру.

Черная глотка спуска заставляла дыхание дрожать в горле и выходить с трясущимся свистом.

Норман там умрет. Черт! Почему на его месте не Джемма?! Джемма бы запросто спустилась и смогла бы… Джемма бы справилась!

Но Джеммы здесь не было. Лишь Норман, с застрявшим в горле ужасом. Годный только перебирать книжки в безопасном номере мотеля. Неспособный защитить ни себя, ни кого-то другого. Бесполезный умник. Трус.

Библиотекарь.

Он сжал фонарик в ладони и, не чувствуя ног от страха, сделал первый шаг к тоннелю.

* * *

Свод пещеры был так высоко, что, вероятно, почти упирался в поверхность. Свет от фонаря разбегался по стене, и Винсенту пришлось показать Джемме, куда светить. Под его ладонью обнаружились… царапины?

Джемма отошла назад, чтобы охватить масштаб целиком.

Это… какой-то рисунок. Да, царапины, но слишком абстрактные. Они словно расплывались по камню – и у Джеммы ушло некоторое время, чтобы сложить контур рисунка. Винсент высказал предположение первым:

– Мне кажется… или это… человеческая фигура?

Линии были слишком неаккуратными и вихляющими, но да: на стене, уходя вверх, очень неровно изобразили силуэт. Джемма сощурилась. Нарисовано… несовременно. Больше похоже на каракули первобытных людей из документалок, чем на что-то из наших дней.

– Это определенно человеческая фигура, – ответил сам себе Винсент. – Вопрос в том, кто ее нарисовал… Снова проделки демона?

Он упорно называл Самайна «демоном», словно это могло сделать происходящее более тривиальным. Более обычным. Джемма его понимала: окажись она на его месте, тоже пыталась бы мерить все привычными значениями. Объект класса повышенной угрозы, объект высокого класса угрозы… Пройдет время, и Винсент поймет, что все это здесь неприменимо. И оттого не имеет значения.

– Глянь-ка.

Джемма дотронулась до того места на стене, где неведомый художник изобразил руку человечка. В ней он держал что-то похожее на палку, но слишком схематичное, чтобы определить точно.

– Это может быть шило, а может – копье. – Винсент наклонил голову, приглядываясь. – У них же должны были быть копья? Они ведь уже делали всякие железные штуки?

– Железные штуки, ого. – Джемма вздохнула, оглядывая фигуру. – Ты, наверное, лекции читаешь в университете, да?

– Мне кажется, за эти полгода ты слишком привыкла к Эшли. – Винсент забрал у нее фонарь, с любопытством осматривая рисунок.

– Две недели. – Джемма потерла шею – усталость скопилась в мышцах, обещая скоро превратиться в ноющую боль, – и поморщилась. – Слушай. Это как будто не человек рисовал. В смысле, не наш человек.

– Ты, наверное, лекции читаешь в университете, да?

Джемма толкнула его плечом:

– Не наш современник.

– Я вижу, – спокойно согласился Винсент. Свет фонаря бежал по тонким линиям, и теперь даже искажения, создаваемые углами, не мешали увидеть картинку целиком. – А надпись на английском. Не бьется друг с другом. Ты ведь к этому?

– Да, но…

Линии были слишком неаккуратными и вихляющими. Схематичными. Примитивными.

– Я знаю одного человека, – медленно сказала Джемма, – который рисует так же плохо, как и первобытные люди.

* * *

Камни были склизкими от воды и то и дело выскальзывали из-под ботинок, норовя столкнуть его в каменную утробу. Норман держался за стену и двигался медленно, всякий раз проверяя надежность опоры. Шел аккуратно и удерживал внутри страх, будто тот мог расплескаться от любого неосторожного движения.

Бояться было стыдно, но – он ужасно боялся.

Спуск, состоявший из громады камней и валунов, постепенно уводил Нормана прочь от дневного света. Чем темнее становилось вокруг, тем меньше оставалось звуков, пока Нормана со всех сторон не обступила влажная, тяжелая темнота. И тишина.

Он понял, что достиг дна, только присев и пошарив перед собой руками. Убедившись, что каменный неровный пол не оборвется, Норман выпрямился. И замер. Он думал, что, если здесь кто-то есть, он услышит дыхание, стоны боли или что-то подобное, но вокруг ничего не было. Сколько он ни вглядывался в темноту, она отвечала только красными пятнами, расплывающимися по сетчатке.

– Кто… кто-нибудь? – позорно дрогнувшим голосом спросил Норман, направляя бесполезный фонарик вперед. Свет почти тут же растворился. – Здесь кто-нибудь есть? Доу? Кэл?