Мой сломленный Феникс (страница 6)
Девочки рядом со мной замирают, кто-то тихонько всхлипывает. И вдруг… его шаги замедляются прямо напротив меня. Наши взгляды встречаются. Но я не могу распознать цвет глаз. Радужка постоянно меняет цвет от янтарного к изумрудному. Мгновение неловкости и замешательства. Энджел останавливается. Музыка продолжает играть, песня не прерывается, но сам он замирает и смотрит прямо на меня.
Я чувствую, как всё внутри сжимается. Не может быть… Парень протягивает руку. Золотая роза блестит в свете софита. Он не бросает её в толпу. Нет. Он осторожно вкладывает её мне в ладонь. Его пальцы едва касаются моих. Холодок металлического стебля, тонкий аромат, смешанный с запахом его кожи.
Я замираю с открытым ртом. Сердце, кажется, перестаёт биться. В руке – невероятный подарок. Я не могу пошевелиться, не могу произнести ни слова. Только смотрю на него широко раскрытыми глазами, не понимая, что происходит. И почему из всей этой толпы Энджел выбрал именно меня?
Он смотрит на меня ещё одну удивительно долгую секунду. Кажется, он тоже немного удивлён своим поступком. Потом едва заметно кивает. Или мне это только кажется?
Музыка доходит до последней ноты. Парень отступает на шаг, его фигура исчезает в темноте. Луч гаснет.
Тишина… всего на мгновение. Потом зал взрывается финальным рёвом. Свет заливает сцену, но она пуста. «Ангелы» исчезли.
Волшебство закончилось. Остался только шум толпы за спиной, тяжёлый рюкзак на плечах, дрожь в коленях и прохлада золотой розы в моей вспотевшей ладони. Я смотрю на неё, не в силах поверить. Что это было?
Энджел
Последние аккорды песни грохочут, отдаваясь тяжестью в голове. Каждый взмах крыльев, каждый прыжок даётся через силу. Костюм, который ещё недавно казался невесомым, теперь давит как свинец. От маски горит лицо. Голос пока держится – спасибо долгим годам практики и магическим леденцам, но в горле уже першит. В голове стучит одна мысль: домой. Только бы добраться до тишины и своей кровати. Но предстоит финал, в котором я дарю розу одной из поклонниц.
На самом деле я всегда в Горскейре дарю ее одному и тому же человеку. Той, кто, несмотря на разногласия, смог остаться моим другом. Когда-то, будучи совсем юной, она сильно поддержала меня и помогла поставить на ноги моего брата.
Позже, когда вследствие трагического случая я превратился в феникса, именно она помогла мне пережить перерождение из Никитоса в Энджела.
Поэтому все мои розы – ей. Золотые, как её сердце. И пусть сейчас она счастлива с другим, пусть мы редко видимся – это не символ любви. Никогда не был. Это знак вечной благодарности. Немой крик «спасибо», который я могу позволить себе только со сцены.
Но сегодня… Агнии нет в зале. Я обыскал взглядом VIP-ложи, первые ряды, даже дальние углы – пусто. Привычное ожидание перед финальной балладой сменилось пустотой под рёбрами. Разочарованием. Кому теперь дарить?
Толпа ревет, но мне вдруг становится холодно.
И тут мой взгляд падает на неё. На Дамону. В первом ряду, прижавшуюся к ограждению. В каком-то огненно-алом платье, которое само по себе искрится. Лицо сияет. Глаза горят так, будто впитали весь свет софитов. Она что-то поёт, губы шевелятся, но я не слышу её голоса – гул толпы слишком сильный. Может, и к лучшему. Не хочу разочароваться.
И вот… я совершаю вторую большую глупость за сегодня. Я снова обращаю на себя её внимание. Луч света ловит её лицо. Я подхожу к самому краю. Вижу, как её глаза расширяются, как дыхание перехватывает. Ещё секунда – и золотая роза оказывается в её руке.
Сейчас оправдываю свои опрометчивые действия тем, что после знака внимания от блистательного Энджела она по-любому забудет про невзрачного Ника.
Тьма сцены поглощает меня. Шоу окончено. Усталость наваливается, как бетонная плита. Но в груди – странное чувство. Не облегчение. Не радость. Что-то другое. Похожее на стыд.
Пока счастливые фанаты разъезжаются по домам, меня, ждет долгое и нудное совещание.
Недавно я написал песню, но для нее нужен голос. Женский. А его нет. И никто из группы не хочет пускать на нашу территорию девушку даже на одну песню. Но я решил бы эту проблему, если бы на примете был кто-то, кто мог бы спеть со мной.
Я даже устроил парочку прослушиваний, впервые за несколько лет выйдя из образа ботана Ника и примерив облик богатого наследника, который хочет зажечь звезду. Но в сердце так никто и не запал. А сейчас на меня снова будут давить и уговаривать спеть эту песню одному. А я не хочу сдаваться. Пусть я лучше не ее спою вообще, чем не так, как она должна звучать.
Глава 5
Дамона
Пробираюсь к выходу, стараясь не задеть никого в толпе, которая теперь не ликует, а медленно двигается к дверям. Локти, сумки, недовольные взгляды. Я проскальзываю между людьми, прижимая к груди золотую розу. На лице сама собой появляется глупая улыбка. В голове борются две мысли: одна твердит, что это ничего не значит, просто случайность, он даже не знает, кто я. А вторая ликует: «Меня заметили!»
Захожу в плотный белый туман, который должен спустить меня с облаков на землю. Как только мои ноги касаются прохладного влажного асфальта, слышу резкий визгливый голос:
– Кто ты вообще такая?!
Поворачиваюсь, и улыбка застывает на лице. Передо мной – те самые фанатки, что стояли рядом у входа и разглядывали моё платье. Сейчас их лица искажены злостью, глаза превратились в узкие щёлочки. Они полукругом перекрывают путь, воздух вокруг них буквально наэлектризован.
– Почему он подарил розу тебе?! – наезжает та, что повыше, с рыжей копной волос. Её голос дрожит от возмущения, она указывает пальцем на цветок.
Сердце колотится где-то в горле. Пожимаю плечами, сжимая холодный стебель розы.
– Не знаю! – вырывается у меня, голос звучит выше, чем хотелось бы. – Я-то здесь при чем? Он сам выбрал меня.
– Ты недостойна! – шипит другая, худенькая, с острым подбородком. Её глаза сверкают.
Не успеваю отреагировать, как она выхватывает розу из моих рук! Шипы царапают пальцы. Я вскрикиваю от неожиданности и боли, разглядывая красные полоски на коже.
– Эй! – пытаюсь протестовать, но рыжая уже швыряет цветок на мокрую землю. Золотые лепестки пачкаются.
– Вот тебе! – рычит она и наступает на розу тяжёлым ботинком. Металлический стебель скрипит, лепестки мнутся.
Отшатываюсь, потрясённая. Они вообще в себе? Цветок-то в чем виноват?
– Ты что творишь?! – кричит третья фанатка, с синими волосами, пытаясь оттолкнуть рыжую. – Её можно забрать в музей группы! Она уникальная!
– Отвали! – огрызается рыжая. – Она уже помялась! Никому не нужна!
– Неправда! Ещё можно спасти! – Синеволосая пытается поднять цветок, но рыжая толкает её.
Начинается потасовка. Кто-то кричит, что рыжая права, кто-то защищает розу, кто-то просто толкается. Образуется маленький клубок из взъерошенных волос и визга.
Стою в стороне, сжимая поцарапанную ладонь. Смотреть на розу больно. Жалко этот кусочек волшебства, растоптанный в грязи. Но в то же время накатывает облегчение. Их ярость теперь направлена друг на друга.
Они забыли обо мне.
Разворачиваюсь и почти бегу в темноту, подальше от визга и гнева. Сердце колотится, ладонь ноет. Розу жалко до слёз. Но важнее другое: за мной никто не бежит, никто не кричит вдогонку. Я свободна. И у меня есть ключ от чужой квартиры, где есть кровать и душ.
Адрес, который прислала Гелла, в другой части города. Мечта пройтись пешком и немного остыть после концерта и стычки тает. Приходится вызывать такси. Залезаю на заднее сиденье, прижимаю к себе рюкзак, и тут же накрывает усталость. Даже успеваю задремать, пока магмобиль с мягким гулом мчится по ночным улицам Горскейра. За окном огни фонарей и неоновые вывески сливаются в разноцветные полосы.
Магмобиль останавливается с тихим шипением. Открываю глаза и замираю.
Мы у подножия башни. Не просто высотки, а настоящей громады из стекла и металла, уходящей в ночное небо. Панорамные окна светятся в темноте, образуя на теле башни причудливый орнамент из желтых, белых и черных квадратов. Район – один из самых престижных и дорогих в городе. Даже воздух здесь другой – не пахнет выхлопами и едой, а несёт запах холодного камня, дорогих духов и… денег.
Расплачиваюсь с водителем и выхожу. Стеклянные двери лобби разъезжаются, пропуская меня в прохладный, светлый холл небоскреба. Внутри тишина, прохлада и запах дорогой кожи. На полу – мрамор, отполированный до блеска. За стойкой сидит невозмутимый консьерж в идеальном костюме. Его взгляд скользит по мне, по моему алому платью и рюкзаку. Оценивающе, но без эмоций. Показываю ему ключ-карту. Он бросает короткий взгляд на экран и едва заметно кивает. Проход разрешён.
Подхожу к стене и ныряю в клубящийся туман лифта, который поднимает меня на пятьдесят второй этаж. «Когда-нибудь… – мелькает шальная мысль, – у меня тоже будет тут квартира». От собственной смелости перехватывает дыхание. Это слишком нереально. Слишком далеко от моей жизни.
Двери лифта бесшумно открываются, и я оказываюсь в небольшом коридоре, выходящем прямиком к квартире. Тишина. Только тихий гул города где-то вдалеке. Дрожащими от усталости и волнения руками прикладываю ключ-карту к считывателю у массивной, но изящной двери из тёмного дерева. Слышу мягкий щелчок замка.
Открываю. Переступаю порог.
И сразу хочется развернуться и уйти. Потому что я попала не просто в квартиру. Я попала в другой мир. Мир, который явно не для таких, как я.
Передо мной огромная студия. Пространство как в ангаре, но уютное и пугающе безупречное. Главное – окна. Целая стена панорамного стекла от пола до потолка, открывающая вид на ночной Горскейр. Город лежит внизу, как живая карта из бриллиантов и неона. От высоты и масштаба захватывает дух и немного подташнивает.