И тру руки друг о друга, словно испачкалась.

Кошмар какой!

– Ага. Как раз боролся именно с ней – язвительно. – И поборол! Любовь же! Огромная такая!

В шоке хлопаю глазами.

Господи!

Да чего ж ты ядовитый такой? Как вообще с тобой можно разговаривать?

Я ведь имела ввиду совсем другое…

– Спокойной ночи! – разворачиваюсь я.

И убегаю скорей в душ, мысленно возмущаясь по пути.

Ведь как вежливо вывел на разговор, да?

Прямо такой весь культурный и обаятельный…

Что для меня любовь?

Ах, какой вопрос!

А ты ему, вся такая сентиментальная, взяла и раскрыла душу!

Ух.

Злит!

Поэтому стараюсь больше не попадаться ему на глаза.

И, приняв душ, тихонько захожу в выделенную мне спальню.

Набросив на плечи плед, открываю окошко и подставляю лицо под зимний мороз, который тут же начинает щипать лицо.

Буду общаться с ним только в присутствии Лисы!

Чтобы всегда был тот, кто может хорошенько его шлепнуть и объяснить, как следует разговаривать с женщинами!

Провожу рукой по пушистому снегу на внешней стороне окна.

Затягиваюсь сигаретой…

– Зараза ты, Берская – звучит совсем рядом, прерывая поток моих философских мыслей.

Вздрагиваю, поворачивая голову.

Из соседнего окна тоже идет дым…

– Спи давай.

– Сейчас. Докурю только…

Но докурить я не успеваю.

И в следующую минуту мне по пальцам метко прилетает снежок, выбивая сигарету из рук.

– Эй!

– Докурит она, ага… – рычит хрипло. – А ну брысь с окна!

Скорбно смотрю на упавшую в сугроб сигарету.

И выглядываю сильней из окна, чтобы заглянуть в бессовестное лицо майора.

– Извините, а вы не скорпион, случаем?!

Закатывает глаза, не отвечая.

Выдыхает дым.

– И все-таки…

Молчит.

– А мне вот очень интересно! – настаиваю я, не сводя с него возмущенного взгляда.

– Козерог… – цедит, не глядя в мою сторону.

Ох.

Понятно!

Скорпионы хоть и ядовитые, но внутри – чувствительные и очень ранимые натуры!

А козероги – почти как крокодилы.

Им просто нечем генерировать чувства!

Обиженно прячусь в комнате, с громким стуком закрывая за собой окошко.

У моей тонкой рыбьей натуры на диалоги с козерогом сил точно не хватит.

Спать!

"Да. И, кстати...." – приходит на телефон смс.

С опаской кошусь на экран, чувствуя, как заливает краской лицо.

Сердцебиение предательски ускоряется…

Новое смс:

"Лиса эту сказку тысячу раз слышала. И капибара у неё на рюкзаке любимом нарисована… Так что, в курсе она, кто это".

И следом:

"Добро пожаловать в семейство козерогов"– прилетает последним.

Глава 11 Капибара

Тимур

Воскресенье…

Но я по привычке продираю глаза в шесть утра и заснуть уже не могу.

В комнате светло от снега, который блестит за окнами, форточка впускает свежий воздух.

И этого хватает, чтобы здесь стоял вполне себе приличный дубарь.

Выхожу из комнаты.

Кошусь с претензией на соседнюю дверь.

Как там?

"Любовь – это когда борются"…

Так?

Глупости какие, а.

Это ж надо было такое придумать!

Явно неопытная девочка.

У меня вот, в прошлом браке, было достаточно борьбы.

Спокойствия только не было…

И ведь надеялся, что хотя бы дочь забыла все эти поганые детали и они на неё больше не влияют.

Но нет, она всё помнит…

Мы с её матерью ругались.

Постоянно!

Но это были совсем не те ссоры, после которых можно бурно помириться в постели.

После этих ссор были лишь злость и абсолютное непонимание.

И, кто бы что ни говорил, а адекватные чувства под этим не выживают.

Какая-то больная хрень – может.

Но адекват – точно нет.

Захожу под струи душа, и в голове моей, кадр за кадром, сменяют друг друга воспоминания.

В этот день она ушла.

Мы на кухне. Снова ссоримся.

– Почему ребенок лежал на полу? – спрашиваю я.

– Ты опять хочешь мне сказать, что я плохая мать?! – моментально срывается на истерику.

– Я этого не говорил. Я задал тебе вопрос.

– Ты говоришь! Даже сейчас ты это говоришь!

– Сбавь тон.

– А я не хочу! Знаешь, мне надоело. Я думала… Думала, что рожу и у нас все будет хорошо. А теперь ты любишь ее больше! – бросает она мне.

– Что, блять?

– Ты услышал, Тимур!

– Ты сравниваешь то, что сравнивать нельзя – цежу я. – Ты понимаешь это?

– Конечно нет, я же дура! – язвительно. – Так, по-твоему? Зато Алисочка у нас умница-красавица.

А Алисе скоро три.

Она боится громких звуков, почти не разговаривает и часто плачет, прибегая к нам в спальню по ночам.

– Она боится, Лен! Я, сука, пришел с ночной смены и поднимаю дочь с пола, потому что мать не хочет, чтоб она спала в её постели. Это нормально? Она ребенок! Она к тебе пришла, а ты её, как собаку, на пол выгнала!

– Господи, да ничего она не боится… Просто хочет привлечь твое внимание. Хочет, чтоб все вокруг неё бегали на задних лапках! А ты ведёшься!

Это странно…

Но именно в этот момент я просто понял, что больше не люблю эту женщину. Правила изменились, и жить по новым я оказался не готов.

Сцены ревности терпел.

Выжимал себя до максимума, пытаясь доказать ей, что верен, дуре.

Но есть вещи, которые сравнивать нельзя.

И есть дети, которых всегда любят безусловно.

– Не ори, она все слышит!

– И что?! – кричит еще громче. – Она все равно ни черта не понимает, ясно?! Я вообще не уверена, что она будет хоть что-то понимать… Она до сих пор нормально не разговаривает! Только пялится на меня, как слабоумная. У всех нормальные дети, а эта… Мне вообще не нужен был ребенок. Я для тебя, дура, его родила! Думала, что ты любить меня будешь сильнее, а ты…

– Замолчи! – впечатываю в стену кулак.

– Что ты сказал?!

– Закрой. Рот – чеканю, чувствуя, как меня начинает потряхивать от злости. – Ты кричишь. Лиса может услышать.

– И пусть! Твоя Лиса просто маленькая, глупая…

Слышу топот босых ног по полу.

И холодею, понимая, что звук этот всё быстрей отдаляется от кухни.

Сорвавшись с места, догоняю дочь, усаживаю к себе на колени и пытаюсь что-то объяснить.

Но она меня не слышит.

– По-хая – бьет себя по руке, и подбородок у неё дрожит. – По-хая…По-хая! – снова.

Хватаю её за маленькие ручки.

– Дочь, не нужно так делать. Ты у меня самая…

– И-ся по-хая деощька! – кричит мне в лицо.

– Нет, малыш… Нет!

– Дя! – начинает плакать.

Выныриваю из своих воспоминаний.

И только сейчас понимаю, что кожу мою шпарит кипяток и все зеркала в ванной запотели от пара.

Выкручиваю смеситель в другую сторону.

До предела.

И еще минут пять стою под ледяной водой, пытаясь привести в порядок мысли.

Ни черта не помогает!

Обернув вокруг бедер полотенце, распахиваю дверь и вдруг нос к носу сталкиваюсь с Василисой.

– Опа – моргаю удивленно.

Какая неожиданность, да, Байсаров?

Сонная…

С растрепанными волосами.

– Доброе утро, товарищ… – запинается, разглядывая меня. – Тимур Алексеевич.

Сонный её взгляд опускается ниже. Щеки выразительно краснеют…

Не видела ты злых, полуголых дядек, да?

Не видела…

Но с такими взглядами, юная барышня, осторожней нужно быть.

Это ж – детонатор!

А злой дядька сейчас как раз тротилом забит под завязку.

– Доброе утро, товарищ Берская – нагло оглядываю её в ответ.

И злость моя тут же трансформируется в нечто более гуманное.

Взгляд мигом выхватывает из общей картины все необходимые детали.

На ней шортики с сердечками и короткий топ.

Соски торчат, протыкая тонкую ткань…

И "гуманность" моя крепчает, вырастая до масштабов спасителя вселенной.

Ну какая, а!

– И чего эт мы в такую рань? – спрашиваю сипло.

А сам пожираю её глазами, не желая останавливаться…

Это все нервы!

И, в качестве успокоительного, мне хочется прижать эту девчонку к стене, впиться в её мягкие губы, спустись шортики и просто хорошенько её…

«Обнять и плакать»?

Не-не-не!

Прижать и трахать!

Но это в какой-нибудь параллельной вселенной.

А в этой, она – у нас няня.

И я такую пошлятину не поддерживаю.

– Так… – жмет девочка плечами. – Работать же. Лисёнок, наверно, скоро проснется.

И, проскользнув мимо меня в ванную, прикрывает за собой дверь.

Брови мои удивленно ползут вверх.

Тупо луплюсь пару секунд на дверь…

И чувствую, как возбуждение вдруг доползает до груди, отдаваясь в ней странным теплом.

Это еще что за фокусы?

Капибара, блять…

Глава 12 Можно…

Готовя завтрак, слышу, как Лиса шагает по коридору.

Выглядываю.

Еще сонная, тащит подушку по полу в направлении Василисиной комнаты.

Хмурится, бормоча что-то себе под нос.

Прислушиваюсь…

– Добвое, зимнее…квасивое. Э-э-э. Неть! Добвое…

Запинается, качает головой.

– Добвое, квасивое, зимнее…

Вздох.

Остановившись у двери, стучит три раза, не обращая на меня ни малейшего внимания.

– Добвое, квасивое, зимнее утво, ма-ам! – поэтично декламирует в дверь.

Приглаживает ладонью торчащие волосы…

– Можно?

И тут же вжимает голову в плечи, готовясь к отказу.

Но…

– Заходи, Лисёнок! – почти сразу раздается из спальни.

И Лиса моментально расслабляется.

– Дочь, и тебе доброе, красивое утро – выразительно смотрю на неё. – Зимнее!

Но ей не до меня.

– Ага-ага… – улыбается, торопливо затаскивая в комнату подушку. – Я бегу!

И закрывает за собой дверь.

Озадаченно верчу в руках нож…

Иди, режь всем бутерброды, аутсайдер.

В компашку тебя, очевидно, не приняли.

Прислушиваюсь…

Воркуют там о чем-то в комнате, хохочут громко…

Лиса несколько раз выбегает к себе, потом – быстро летит обратно.

А через двадцать минут дверь снова открывается и дочь моя выходит в коридор.

Задрав свой курносый нос, важно топает ко мне.

На ней сейчас розовые колготки и нарядное, голубое платье.

Еще и косички заплели ей какие-то мудрёные.

Не то, что батя…

Батя такие плести не умеет. И ворковать так, чтоб ребенок светился от счастья – тоже.

Профан ты, батя, одним словом.

Нарезая колбасу на бутерброды, со скепсисом смотрю, как Лиса останавливается в гостиной, любуясь на свои модные косички в зеркале.

Телефон на столе коротко мигает.

Беру его в руки.

Василиса.

– "Она идет к вам за комплиментом. Сделайте комплимент".

Вскидываю удивленно брови.

А дочка, между тем, уже важно дефилирует от одного края кухни к другому, усиленно делая вид, что никаких комплиментов ей от меня не надо.

Чутка тормозит, выхаживая передо мной в очередной раз.

Косится украдкой в мою сторону…

Комплимент, значит, да?

О-кей…

Резко подлавливаю её и поднимаю на руки.

– Ага! Попалась?! Это что еще за красота такая?! – спрашиваю строго.

Лиса тут же смущенно хихикает.

– Где, пу-а? – делает вид, что удивлена. – Покажи! – просит хитренько.

И вертит головой, якобы пытаясь отыскать ту самую красоту.

Ох, актриса, а!

Стучу пальцем по её маленькому носу.

– Прямо напротив! Мадмазель, ваше великолепие просто слепит глаза!