Фаталити. Цена его успеха (страница 18)
Я делаю глубокий вдох, выключаю воду и аккуратно, чтобы не размазать макияж, промокаю лицо полотенцем. Выбросив его в плетеную корзину, на мгновение останавливаюсь взглядом на Ираклии. Каждая линия, каждый изгиб знакомы до боли. Но это уже лицо чужого человека.
Я не намерена вступать с ним в спор. Достаточно того, что уже было сделано и сказано друг другу. Проигнорировав его слова, я молча разворачиваюсь, собираясь уйти, но Дадиани резко хватает меня за локоть и преграждает путь.
– С такой гордостью даже последние бляди не представляются любовницами в обществе!
Словно нож в глотку пихает насильно.
– Значит, они предпоследние. Последняя – я, – произношу я, подавив все свои чувства.
Не время им выходить наружу.
Ираклий не сводит с меня глаз. Я отвечаю взаимностью, чтобы не казаться слабой. Между нами вновь начинается битва. Он сверлит меня взглядом, прорываясь вглубь моей души и пытаясь вытащить наружу все, что я так старательно скрываю.
– А я так надеялся, что если мы встретимся, я увижу перед собой ту, которой можно гордиться, – с горечью выдыхает он.
Эти слова бьют еще больнее, чем оскорбления.
– Увы, Ираклий. Из нас двоих только я могу гордиться своим бывшим…
Не удержавшись, касаюсь его воротника – привычный жест из прошлого, который всегда помогал мне избежать его рассерженного взгляда. Но сейчас это кажется неправильным, поэтому я быстро отдергиваю руку и делаю шаг назад.
– Тебе пора идти. Не стоит заставлять ждать свою невесту, – напоминаю ему о существовании ангелочка с слабой усмешкой. – Выбором твоим я недовольна… Но кто я такая, чтобы судить Давыдовых?
– Женатый мужик, конечно, выбор что надо, – цедит Дадиани сквозь зубы. – Кстати, где Денис?
– Не знаю. Наши пути разошлись, когда я встретила Яниса, – даю ему частично правдивый ответ.
– Как только находишь мужчину перспективнее, прежнего бросаешь. Ты не так уж и изменилась, оказывается, – плюется он ядом.
– С тобой лишь прогадала, – парирую, стараясь вывести его на эмоции. – Ты теперь побогаче будешь.
Глаза Ираклия вспыхивают гневом, и он делает шаг вперед. Напористо, угрожающе. Встает так близко, что я чувствую жар его тела.
– Не приписывай меня себе. Противно, что когда-то рядом со мной была такая ш… – и замолкает на полуслове.
Но это молчание очень красноречиво.
– Настолько противно, что тебе все время хочется меня касаться? – не сдаюсь и отбиваю удар, устремляя взгляд на его пальцы, которые вцепились в мою руку так сильно, что та начинает ныть.
– Это ты называешь касанием? – его губы растягиваются в кривой ухмылке, а взгляд становится бесноватым.
Ираклий отпускает мою руку и, схватив меня за талию, прижимает к стене. Второй рукой уверенно скользит под ткань моей рубашки и касается обнаженной груди. Я не успеваю подавить стон – он вырывается из моих губ сам по себе, предательски оголяя мои чувства.
Дадиани наклоняется ближе, его лицо почти касается моего. Ведет носом вдоль линии ключицы, стягивает рубашку с моего плеча, ведет носом по нему, а затем вверх – к уху. Его губы едва касаются кожи, но этого достаточно, чтобы мурашки побежали по всему телу.
– Какая отзывчивая, – отмечает он с насмешкой.
Его пальцы обводят мои соски, а затем он кусает мочку уха. Смесь наслаждения и мучительной боли разливается по телу. Я с трудом удерживаюсь от того, чтобы не заерзать в его руках от нарастающей похоти.
Понимаю, что нужно вырваться, оттолкнуть его, разорвать эту связь… Но я не могу. Меня парализует собственная слабость. И дикое желание.
– Вот это касания, – шепчет Ираклий на ухо. – Твои любовники не научили тебя этому?
Он убирает руку с моей талии и отстраняется. Его лицо снова становится холодным и непроницаемым, а взгляд – насмешливо-презрительным.
Проклятье…
Я хочу ответить ему, но двери уборной распахиваются, и в помещение входит Соня. Она резко останавливается на пороге, заметив нас с Ираклием на критически близком расстоянии друг от друга. Ее лицо меняется мгновенно: ноздри раздуваются от злости, а губы сжимаются в тонкую линию.
Я спокойно отхожу от Дадиани, будто все произошедшее ничего для меня не значит. Подхожу к зеркалу и начинаю поправлять рубашку, намеренно затягивая процесс. Краем глаза наблюдаю за ними через отражение: Соня стоит неподвижно, словно окаменевшая, сверлит Ираклия взглядом и изо всех сил старается взять себя в руки. Она делает вид, что меня здесь нет, пытается скрыть свои эмоции, но у нее не выходит.
– Я думала, с тобой что-то случилось, – тихо блеет она, безуспешно пытаясь придать голосу спокойствие.
Интересно, он замечает эту притворную заботу? Видит ее наигранную наивность?
– Все в порядке, – отвечает Ираклий ровным, слишком спокойным голосом.
Я разворачиваюсь и прохожу мимо Дадиани.
– Какая она у тебя заботливая, – произношу я, касаясь его плеча кончиками пальцев, провоцируя ангела. – Помню, как раньше тебя это раздражало.
Лицо Давыдовой заливается алой краской. Она пытается сохранить самообладание, но я вижу, как ее распирает от злости. Это зрелище приносит мне удовлетворение.
Будь на ее месте любая другая, я бы ни за что даже на пушечный выстрел не подошла к Ираклию.
Но это Соня – дочь Вальтера Давыдова.
А как там говорится в народе? За грехи отцов расплачиваются дети?
Так вот, я хочу, чтобы мне хотя бы частично выплатили долг.
Глава 13
Илиана
Воспоминания
По возвращении домой из Доминиканы мы с Ираклием сразу сообщили родным о решении жить вместе. Сначала новость восприняли отрицательно. Бабушка и родители Дадиани не одобряли совместную жизнь до свадьбы. Однако, когда поняли, что мы непреклонны – поддержали нас.
Тина с Русланом предложили нам финансовую помощь, но мы отказались. Хотели жить самостоятельно, по своим средствам. Ираклий уже стабильно зарабатывал, трудясь в компании отца и сочиняя песни для других исполнителей. Кроме того, он начал выкладывать собственные треки в интернет и вскоре стал получать приглашения на мероприятия и городские концерты.
В то время активно набирала популярность социальная сеть ВКонтакте. За год до поездки я уговорила Дадиани зарегистрироваться там и делиться своей музыкой. Это решение стало судьбоносным. Его песни быстро нашли своих слушателей, и популярность стремительно росла. Люди ждали новых треков, оставляли восторженные комментарии и вдохновляли его на дальнейшее творчество. Я искренне радовалась его успехам и верила в его большое будущее.
Я тоже начала подрабатывать – дважды в неделю преподавала танцы детям. Эта работа приносила мне не только дополнительный доход, но и огромное удовольствие. Именно тогда я окончательно решила связать свою жизнь с преподаванием.
Благодаря Ираклию и песням, которые он посвящал мне, начала расти и моя популярность. Поначалу это меня пугало, но постепенно я привыкла и даже втянулась в процесс. Я стала выкладывать видео с тренировок и выступлений, публиковать наши совместные фотографии с Дадиани. Это помогло мне найти свою аудиторию.
И с каждым днем внимание людей к нам становилось все более ощутимым. Нам нравилась эта социальная жизнь, мы стремились к признанию, к популярности.
Тогда я еще не знала, насколько переменчивой бывает человеческая природа. Не понимала, что те, кто сегодня тебя любит, завтра легко могут растоптать.
Последней, к кому мы отправились после возвращения, была моя мама. Мы не собирались просить у нее разрешения или благословения. Нам просто нужно было забрать мои вещи. Последние полтора года я снова жила с ней, потому что уже не успевала постоянно ездить из города в деревню к бабушке и обратно. Учебы стало больше, я начала заниматься с репетиторами, увеличилось количество тренировок, появилась работа. Я просто не выдерживала физически еще и двухчасовую дорогу к бабушке.