Дадиани познакомил меня со своими друзьями. И я была удивлена, как легко и естественно они приняли меня в свой круг, словно я была их давней знакомой. С ними мне было удивительно просто – мы сразу поймали одну волну. И выходные мы часто проводили вместе.

Однажды после очередного инцидента с мамой, когда она сорвалась и подняла на меня руку, Ираклий настоял на том, чтобы я переехала к бабушке. Он обещал, что будет сам возить меня после танцев обратно в деревню. Я сопротивлялась – не хотела быть обузой ни для него, ни для нее.

– Дадиани, ты в своем уме? – восклицала я, ошеломленная его словами. – Ты хоть понимаешь, что говоришь? Я учусь и тренируюсь пять раз в неделю! У тебя своих забот мало, чтобы еще со мной возиться?

– Я не могу больше закрывать глаза на то, что она с тобой делает, – в нем чувствовалась плохо скрываемая ярость. Ираклий осторожно взял мою руку и провел пальцем по синяку. – Ты только посмотри на себя. У тебя скоро соревнования, а у тебя ссадины! Это ненормально!

Я выдернула руку из его ладони и отвела взгляд.

– Это не важно. Я привыкла. Осталось всего два года, и я уеду.

– Уедешь? – переспросил он, внимательно всматриваясь в мое лицо. – Куда?

– Куда угодно, лишь бы подальше! В столицу, например! Сбежать отсюда – моя мечта.

Ираклий немного помолчал, словно переваривая мои слова. Затем на его лице появилась легкая улыбка.

– Мечты должны сбываться, – сказал тихо и вновь коснулся моей руки.

Прежде чем я успела что-либо сказать, он поднял ее к своим губам и мягко поцеловал тыльную сторону ладони.

– Но пока ты еще здесь, – продолжил, глядя мне прямо в глаза, – ты переедешь к бабушке. И я сделаю все, чтобы помочь тебе.

Я стояла, с трудом удерживая равновесие, и смотрела на него, отчаянно пытаясь не сдаться во власть своих чувств.

Самым большим моим страхом было застрять в нашем городе навсегда. Поэтому все свои силы и мысли я концентрировала на образовании и танцах. Мне было неинтересно общаться с парнями так, как это делали мои ровесницы. Наблюдая, как они теряют голову и пускают свою жизнь на самотек ради мимолетных отношений и чувств, я понимала, что это не стоит ни моего будущего, ни моей свободы. Я убеждала себя, что еще слишком молода для любви, а значит, не стоит растрачивать себя понапрасну.

Но чем больше я общалась с Дадиани, тем меньше могла держать свои эмоции в узде.

После переезда к бабушке у меня изменился ритм жизни. Я просыпалась ранним утром, чтобы успеть доехать до школы из деревни. После уроков оставалась там же, чтобы сделать домашние задания, а затем ехала на тренировки по танцам. Вечером, когда занятия заканчивались, Ираклий всегда забирал меня и отвозил обратно к бабушке. Это был сложный график, но он был лучше жизни с мамой.

Бабушка часто говорила:

– Скоро Эльза придет в себя. Поймет, как плохо ей без тебя, и начнет исправляться.

Я хотела верить в эти слова. И продолжала надеяться, что мама действительно однажды изменится.

Спойлер: не изменилась.

Помню день, когда я окончательно убедилась, что все вышло из-под контроля.

Это были майские каникулы. Из-за отсутствия школьных занятий тренировки по танцам перенесли на дневное время. Пока наши сверстники наслаждались заслуженными выходными, мы с партнером проводили дни в зале, готовясь к выступлению на городском празднике.

Тренеры были беспощадны: одно неверное движение или неудачный взгляд, и танец начинался заново. Мы отрабатывали технику, эмоции и актерскую игру, ошибались и вновь возвращались к началу. Только когда силы окончательно покидали нас, а одежда становилась насквозь мокрой от пота, Алексей объявлял об окончании тренировки.

И я любила это. Я этим жила. Погружаясь в танец, я переставала замечать все вокруг. Существовали только я, мой партнер и история, которую мы должны были рассказать зрителю через движения.

И в один из таких дней в конце занятия тренер произнес:

– На сегодня все. Вы молодцы, можете теперь подкрепиться и отдохнуть, – похвалил он нас и хлопнул в ладони. Затем, улыбнувшись, добавил: – Наш гость принес вам еды.

С этими словами он бросил на меня многозначительный взгляд. Я непонимающе нахмурилась и посмотрела в сторону скамеек. И мне захотелось провалиться сквозь землю, когда я увидела Ираклия. Как позже выяснилось, они с Алексеем были соседями и давно дружили семьями. Но тогда я этого еще не знала. Как не знала и того, что Дадиани вернулся в город.

Они с семьей улетали в путешествие на две недели, и тогда я впервые осознала, как мне его не хватает. И как сильно я к нему привязалась. Поэтому при виде него я испытала смешанные чувства: радость оттого, что он вернулся, и смущение от осознания, что он видел меня танцующей. Это было странное ощущение – будто кто-то заглянул в мою душу без спроса. Танец всегда был сокровенной частью меня. Через него я обнажала ту себя, которую предпочитала скрывать в обычной жизни.

Алексей представил нам гостя, хотя по его взгляду я поняла – тренеру прекрасно известно, что мы с Дадиани давно знакомы. Я взяла себя в руки и подошла к ним.

– Привет, – сказала я сухо и посмотрела на Ираклия неодобрительно, хотя внутри вся тряслась от радости.

Он лишь улыбнулся, делая вид, что ничего не заметил, и протянул мне бутылку воды и картонный ланч-бокс с салатом.

– Спасибо, – сдержанно поблагодарила я и приняла из его рук еду.

Денис, мой партнер по танцам, тоже подошел к Ираклию, пожал ему руку и представился. После чего отошел с Алексеем обсудить какую-то связку в танце, оставив нас с Дадиани наедине.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я резко, едва тот повернулся ко мне.

– Приехал накормить тебя и посмотреть, как ты танцуешь, – ответил он с привычным спокойствием.

– Почему ты не предупредил, что вернулся? – продолжила я допрос, все еще пытаясь скрыть смущение.

– Потому что вернулся всего несколько часов назад. Звонил тебе, но ты не отвечала. Тогда я набрал Тамарочке, и она сообщила, что ты на тренировке. Я не удержался и приехал.

Его ответ был естественным, логичным и исчерпывающим. Для него все было так легко и просто. В отличие от меня. Я на мгновение замолчала, обдумывая его слова и стараясь справиться с нахлынувшими чувствами.

– Не хочу, чтобы тренер считал, что между нами что-то есть, – сказала я тихо, чтобы услышал только Ираклий.

А после опустилась на скамейку, открыла коробку с салатом и начала есть, стараясь отвлечься.

– Не переживай об этом, – успокоил меня он и сел рядом со мной.

Я чувствовала на себе его пристальный взгляд. Дадиани молчал какое-то время, а потом неожиданно признался:

– Я скучал по тебе.

Салат мгновенно утратил свой вкус, а рука с вилкой застыла в воздухе. Сердце забилось чаще, дыхание стало неровным. Меня окутало странное и необъяснимое облако чувств.

Я не знала, как реагировать на эти слова. И единственное, на что я оказалась способна в тот момент – это притвориться, будто не услышала его признания. Опустила глаза и сделала вид, что полностью поглощена едой.

Но Ираклий продолжал разглядывать меня…

– Не смотри на меня так, – попросила я, понимая, что теряю способность адекватно мыслить.

– Даже если бы хотел, не смог бы, – произнес он все так же легко и проникновенно. – До сегодняшнего дня я почему-то даже не задумывался о том, как ты танцуешь.

Я подняла на него взгляд.

– И как?

– Танец потрясающий… – Дадиани улыбнулся той самой улыбкой, от которой у меня всегда подкашивались ноги, а затем добавил чуть тише: – Впрочем, как и ты.

Мое тело вмиг покрылось мурашками. Внутри поднялась буря эмоций: радость, смущение, страх… Все это смешалось воедино и грозило вырваться наружу.

– После тренировки есть планы? – резко сменил он тему разговора, видимо, почувствовав мою растерянность.

– Нет… Очень хочу домой.

– Я отвезу тебя. Соскучился по Тамаре.

– Она тоже соскучилась по тебе. Ты ее избаловал своим вниманием, – ответила я со смешком.

И не только ее.

– А ты? Скучала по мне?

Я замерла, почувствовав, как щеки начинают предательски краснеть. Ираклий заметил мое замешательство и весело добавил:

– Не отвечай. Это была шутка.

Но затем его рука вдруг коснулась моей ладони. Это прикосновение было мимолетным, но мир вокруг словно остановился.

– Скучала… – вырвалось у меня прежде, чем я успела осознать свои слова.

Я тут же испугалась своей откровенности и посмотрела на него в ужасе, надеясь, что он этого не услышал. Но он расплылся в широкой улыбке, давая понять, что мои слова дошли до его слуха.

– Я пойду переоденусь… – пробормотала я неловко и, отложив в сторону салат, поспешила скрыться в раздевалке.

Мне нужно было прийти в себя…

Приняв душ, я оделась в повседневную одежду, и в этот момент в помещение вошла Лина – жена Алексея и наш второй тренер.

– Все хорошо? – поинтересовалась она мягко.

Как только тренировки заканчивались, вся их с Алексеем строгость сходила на нет. За пределами зала они были совсем другими: заботливыми, искренними и родными. Наши отношения с ними всегда оставались теплыми и доверительными.

– Все отлично, – ответила я, надевая платье.

Лина подошла ближе и внимательно посмотрела мне в глаза.

– Ты помнишь, чему я тебя учила?

Я сразу поняла, о чем идет речь. Эти слова она повторяла мне не раз, словно мантру, которую я должна была запомнить навсегда.

– Перед выходом из дома не забывать голову на плечах, а сердце отдавать под контроль разуму, – процитировала я ее.

Женщина прищурилась и уточнила:

– Твоя голова на месте?

– Да.

– А сердце под контролем разума?

Ее взгляд стал чуть строже, но я знала: за этой строгостью скрывалась лишь искренняя забота.

– Пока да, – честно призналась я.

– Пока, потому что он еще не поцеловал тебя? – хитро прищурившись, улыбнулась тренер.

– Лина! – воскликнула я, смутившись.

– У тебя впереди важный год, – продолжила она уже серьезнее. – И я не хочу, чтобы ты потеряла себя из-за мимолетной влюбленности в парня.

Ее слова задели меня за живое.

– Не стоит подвергать сомнению мой профессионализм! – ответила я, вскинув с вызовом подбородок.

Но Лина продолжала стоять на своем.

– Ираклий – горячей грузинской крови. Как ты думаешь, велика ли вероятность того, что он позволит своей девушке танцевать бальные танцы с другим мужчиной?

Ее вопрос застал меня врасплох.

– Ты заходишь слишком далеко, – сглотнула я и попыталась сохранить спокойствие. – Мы с ним просто друзья.

– Ох, девочка моя… – тренер рассмеялась так, будто я только что сказала невероятную глупость. – Вы смотрели друг на друга совсем не как друзья.

– Как близкие друзья? – попыталась отшутиться я, но голос выдал мое смущение.

– Очень близкие, – подхватила она с улыбкой. – Настолько, что грань дружбы уже давно стерта, и все это переросло в нечто большее.

– Ничего подобного. Правда.

Но Лина без труда считывала мое смущение.

– Не обманывайся, Илиана, – улыбнулась она. – Я прекрасно тебя понимаю. Красивый парень ухаживает за тобой, заботится – это всегда подкупает. Но прежде чем дать волю своим чувствам, подумай сто раз: достоин ли он этого?

Я глубоко вдохнула и посмотрела ей прямо в глаза:

– Я точно знаю одно: я никогда не перестану танцевать. Даже если мне запретят это под дулом пистолета. Танец – это часть меня. И если кто-то откажется принимать эту часть моей жизни, у нас с ним не будет будущего. В этом я абсолютно уверена. Так что не переживайте за меня.

Лина искренне улыбнулась, и на душе стало намного легче. Она подошла ко мне ближе, обняла и тихо произнесла:

– Будь умницей. Мы верим в тебя и гордимся тобой.

Эти слова навсегда остались со мной. И стали якорем, который удерживал на плаву даже в самые сильные штормы.