– Иван… – Диль оторвался на миг от списка и окинул недолгим взглядом аудиторию, а затем цокнул. – Снова не с нами. Передайте господину Мицкевичу, что в следующий раз без благословения деканата всё, что ему светит, – поцеловать мой порог.

У Лены дрогнули уголки губ – Диль напомнил ей кое о чём отрезвляюще-важном: в этих стенах ещё остались люди, способные не поддаваться его жуткому очарованию. Эта мысль была приятной.

Ларина перевела взгляд на ёрзающую на скамье Альбину. Та, как и всегда, тянула руку. Она, как и всегда, хотела ответить. Хотела ему угодить. Хотела стать для него такой же избранной, как Миша Акимов. Попасть в его закрытый студенческий кружок. Лена тоже хотела. Правда, причины у неё были куда достойнее.

Доцент начал допрашивать с конца списка. Лена откинулась на деревянную панель задней парты на вышестоящем ряду, отстранённо уставившись перед собой и нетерпеливо теребя бровь.

Диль дошёл до Сафаевой. И та нервно зашуршала конспектами.

«Собралась его же цитировать», – с весельем подумала Ларина.

Альбинина одержимость доцентом порой казалась пугающей. Как и одержимость его… «братством».

Внеурочный кружок доцента – на первый взгляд, обычный клуб по интересам, где обсуждают первоисточники, разные теории, философские трактаты, какие-то монографии. Вроде как. Заурядная межфакультетская группка ботанов-отличников, остающаяся на дополнительные занятия любимого учителя. Вроде как. Только что тогда там делали такие, как Акимов? На самом деле никто точно не знал, чем именно они занимаются. И эта волнующая завеса тайны, что окружала их крошечное студенческое общество, конечно, не могла не будоражить сознание сама по себе. Однако было и кое-что ещё. Что-то весьма любопытное – во всех них, ровным строем шагающих после занятий в маленький кабинет Диля на кафедре. То, как они говорили, то, как они выглядели, то, на какие закрытые мероприятия – по слухам — их приглашали. То, каким важным людям – по слухам – Диль мог их представить. И то, чем именно Диль руководствовался, выбирая себе студентов. Состав его кружка был… интересный.

Лена нашла взглядом напомаженный и глянцево-блестящий рыжий затылок Акимова.

Многие в университете считали Дилевских «фарфоровых мальчиков и девочек» – накрепко прилипшее к ним прозвище – позёрами или фанатиками. А другие спали и видели, как доцент пригласит их в свой закрытый клуб, посчитав избранными и достойными. У этого занятного студенческого общества даже было название – официальное или нет, чёрт их знает. Но, по крайней мере, Альбина часто использовала именно его. «Братство Кентавристов» – настолько же претенциозно, насколько и непонятно. И достаточно смешно, чтобы никто лишний и влиятельный – вроде ректората – не воспринимал их всерьёз.

– Альбина, – позвал Диль после того, как оповестил аудиторию об окончании пары. – Подойдите сегодня после занятий, пожалуйста.

Лена, потянувшаяся было сложить вещи, так и замерла с занесённой над «Повестью временных лет» рукой. Ларина повсюду таскалась с этим увесистым синим томиком. Демонстративно читала перед парами, в коридорах и столовой в каком-то самонадеянном порыве, что это, в конце концов, поможет привлечь внимание Диля. Но, кажется, стратегия Альбины сработала лучше. Что было невероятно. Она же откровенно подлизывалась! Лена осознанно избегала подхалимства – это слишком грубо и стыдно. А оно почему-то оказалось действенным. Как… неприятно.

Ларина досадливо поджала губы. Но в следующий миг одёрнула саму себя и ободряюще улыбнулась Сафаевой. У той было такое испуганное лицо…

– П-поздравляю, – весело сказала Лена, проходя мимо.

В тот же миг пальцы Альбины вцепились ей в рукав, вынуждая остановиться.

– Думаешь, – прошептала Сафаева, неверяще вытаращив свои пуговицы-глаза. – Это… то самое?

– Приглашение? – уточнила Ларина, осторожно выворачиваясь из её хватки. – Ну, Альбина, на-надеюсь.

– Быть не может…

– Д-да брось. – Лена улыбнулась, упрямо игнорируя неприятно закручивающееся внутри чувство раздражения. – Ты за-заслужила.

Сафаева порозовела, её глаза увлажнились. Это выглядело одновременно мило и как-то нелепо. Что ж, она действительно очень этого хотела – стоило бы порадоваться. Наверное.

Лена не могла при всём желании.

– Ра-расскажешь потом, к-как всё прошло? – спросила она, когда они вышли из аудитории.

Альбина чуть сбавила шаг, почему-то заозиравшись по сторонам. И только когда Лена повторила вопрос, неловко произнесла:

– Да… – Она нервно облизнула губы. – Ну только…

Ларина почувствовала, как на смену раздражению приходит что-то совершенно иное. Очень неприятное и очень ощутимое. Её внутренности словно медленно замерзали.

Она картинно подняла брови, заглянув приятельнице в глаза:

– Серьёзно?

– Прости, – пробормотала Сафаева, уставившись на свои ноги. – Но если это и правда приглашение, то… ну, я имею в виду, что «Кентавристы» обычно не особенно распространяются, что у них там и как…

«Мило», – подумала Лена, натянуто улыбнувшись.

Это было ожидаемо. И всё же неприятно.

– Да, к-ко-онечно. – Ларина нарочито беззаботно кивнула, разглядывая совершенно несчастное лицо подружки. – Я п-по-понимаю.

Удивительно, как легко Диль вбил первый клин между ними. Забавно, как быстро разрасталась от него трещина, отдаляя их друг от друга. А ведь ни одна из них ещё не была уверена до конца, что Сафаеву и правда сегодня пригласят в клуб загадочных и исключительных.

Альбина выдавила извиняющуюся улыбку и пробормотала:

– Ладно, у меня античная эпиграфика.

– Ага. Встретимся у «к-ку-кубков»? – снова попробовала Ларина. – После пар?

Сафаева неловко переступила с ноги на ногу:

– Ну… не хочу тебя задерживать, если честно. Лучше не жди меня, ладно?

– А. – Вопреки творящейся внутри буре неприятных эмоций, Лена улыбнулась так широко, что заболели щёки. – К-ко-конечно.

Альбина с облегчением выдохнула и, вежливо кивнув на прощание, зашагала прочь. Наблюдая за её удаляющейся ненормально ровной спиной, Лена прикусила внутреннюю сторону щеки так сильно, что ощутила медный привкус на языке. Чёрт. Она не считала Сафаеву какой-то близкой подругой, однако та была едва ли не единственной, с кем Лена вообще здесь общалась. И вопреки ожиданиям, помимо очевидной досады из-за того, что приятельница получит приглашение быстрее, Ларина вдруг ощутила эфемерное, но унизительное чувство ненужности. И в конечном итоге этот нелепый винегрет эмоций окончательно её разозлил.

Глава 3
Семья

Полтора года назад

Когда-то давно, ещё в детстве, Солнцевой часто снился сон. Один и тот же, довольно странный. Повторяющееся видение – оно всегда одновременно завораживало и пугало её. Наутро Солнцева едва ли помнила подробности, но из раза в раз чувствовала одно и то же – растерянность и остаточный страх. Несколько мгновений после пробуждения не узнавала собственную спальню и была уверена, что должна быть не здесь. И хотя никаких деталей сна вспомнить не удавалось, в голове ещё долго звучал один и тот же тревожный вопрос: «Я спала или нет?»

– Ну как, выбрала? – Ладино дыхание опалило шею.

Солнцева вздрогнула.

«О…»

Её глаза расширились, а перед ними проступили очертания расшторенного окна. За ним – буквенная криптская вязь на стенах домов напротив и пылающие факелы на башнях летучих кораблей.

Солнцева ощутила под собой мягкую подушку стула. Она задумалась так крепко, что на несколько минут перестала видеть собственную комнату. Не слышала, как скрипнули дверные петли, как подошла Лада, сейчас застывшая за спиной и положившая ладонь ей на плечо.

Сегодня Солнцевой опять приснился этот сон. Впервые за много лет. Она смотрела перед собой, тщетно пытаясь вспомнить хоть что-то из увиденного. Но о странном видении напоминал лишь повторяющийся вопрос в голове – «Я спала или нет?» И низкий, чужой дребезжащий голос, чей отголосок до сих пор стоял в ушах. Он кричал: «Всё мертво!»

– Солн-це-ва-а, – напомнила о себе сестрица.

Солнцева бросила взгляд на стол. Тот был завален тетрадями, угольными карандашами… Полный бардак. Как и вся её жизнь, впрочем.

– Что, даже никаких криков? – В голосе Лады проступили озабоченные нотки. – «Это не твоё дело, Лада», «Что ты опять пришла, Лада»?

Солнцева запоздало захлопнула книгу – толстенький фолиант, который держала на коленях. Он был обтянут белой кожей, а инкрустированная жемчугом обложка блеснула в тусклом сиянии свечей.

– Это не твоё дело, – вяло ответила она, – Лада.

И нехотя обернулась. Лада с хитрой улыбкой отступила на шаг, поднимая руки в капитулирующем жесте:

– Прости, – сказала она. – Не наседаю.

В окно ударил усиленный волшбой свет корабельного факела, разукрасил тёплым цветом Ладино лицо, сгоняя с него тени, делая его ещё красивее. Солнцева, зацепившись взглядом за родные черты, обнаружила, что не может от них оторваться. Снова изучает серые прозрачные глаза, нос в блёклых веснушках и острые скулы. И так по кругу. Таращится на них, словно заговорённая, будто видит впервые.

Тонкие кожаные ремешки собственной маски будто сильнее врезались в затылок сквозь почти невесомую ткань платка. Тот был длинный и белый, падал на плечи будто распущенные волосы… У Солнцевой не было волос – как и у всех детей Крипты, ещё не прошедших Наречение. А вот у Лады – уже были. Заплетены в две косы, а голову венчал низкий ярко-синий кокошник. Её сарафан – тоже синий, а сорочка под ним – бледно-жёлтая. Столько красок! Сестра была настоящим цветным пятном среди белоснежного убранства спальни. Будто зимородок в снегу в матушкиной картинной галерее. И весь этот Ладин пёстрый облик одновременно и воодушевлял, и расстраивал.

Солнцева молча отвела взгляд. Сдвинула пальцами ремешки маски выше по затылку, ослабляя их хватку.

– Наверное, я выбрала, – медленно проговорила она, пытаясь отвлечься. – Хотя не знаю, хорошее ли.

Лада облокотилась на стойку балдахина.

– Это нормально. – Её тон был утешающим, но Солнцеву это почему-то раздосадовало. Наверное, всё дело в нервах. – Имя – слишком важное решение, тебе и не должно быть просто. Никому не было.

– Даже тебе? – Солнцева опустила взгляд на фолиант, затем снова посмотрела на сестру.

Они раньше никогда об этом не говорили. Вообще много о чём не говорили. Лада, да и все в Крипте, никогда не обсуждали подробности Дня П. и Наречения с неофитами. Так что и Солнцевой, и другим, не прошедшим ещё инициацию, на самом деле было совсем мало известно про День П. Лада позволяла себе потихоньку делиться урывками сведений с младшей сестрой только теперь, когда обряд с каждым днём становился всё ближе. По крупицам складывала полноценную картину у Солнцевой в голове.

Вот только этого всё равно было недостаточно.

Лада перебросила одну косу за спину и лукаво улыбнулась:

– Да, – игриво сказала она. – Удивлена?

Солнцева неопределённо повела плечами.

– Но у меня было много запасных вариантов, – сообщила Лада.

Солнцева хмыкнула.

– И какие?

Лада потеребила пальцами нижнюю губу, разглядывая младшую сестру. Солнцевой хотелось бы знать, о чём она думает, но психургия не была самой сильной её стороной. У Солнцевой вообще, вероятно, сильных сторон не имелось.

– Назову одно, если поклянёшься его не брать, – хитро отозвалась Лада, и её взгляд стал оценивающим.

Солнцева прищурилась.

– Это ведь часть испытания, – нравоучительно протянула Лада. – Вы должны до всего дойти сами. Не хочу влиять на тебя.

– Клянусь, что не буду брать твоё запасное имя, – едко сказала Солнцева, раздражённая очередным вторжением в голову. – Могу уколоть палец.