– Потому что он засранец. Ему карьера дороже. Мне Юлька о нем много рассказывала. И знаешь, причин ей не верить у меня нет. Он ушел из семьи формально – лет десять назад. Но фактически с самого начала делал карьеру, а на Юльку с матерью ему было плевать. Я знаю этот путь изнутри и скажу тебе откровенно: не каждая женщина вынесет в принципе врача в семье. Это должна быть очень влюбленная или очень самодостаточная натура. Но выдержать врача, который сделал карьеру и пошел во власть, – это вообще вышка. Юлиной маме это оказалось не по зубам. Она первая свернула налево. Поэтому папашка – вроде как не предатель, а жертва. Мать Юли сама от него ушла. Там много всего намешано. И отцовской любви если и есть хоть капля, то она вся пересохла от осознания, что все утренние газеты сегодня написали «Дочь Мельникова лишила жизни наследницу знаменитого кардиохирурга Борисова!». Я знаю эти игры. И в них принято избавляться от балласта, чтобы не утратить равновесие системы. Леонид Мельников с запятнанной репутацией может стать таким балластом. Поэтому ему проще скинуть дочь, чем самому провалиться в бездну.

– Ублюдок. У меня просто зла не хватает. Получается, Юля одна против всех. – Я внутренне сжалась от этой мысли, потому что ситуация мне была очень знакомой. – Лилия сказала, чтобы ты вспомнил всех, кто мог пересекаться с Викой и иметь на нее зуб. Нужна хоть какая-то зацепка. Какие-то имена и мотивы.

– Юля следила за Викой, – сказал Артур тихо, а я замерла с чайником в руках. – Она хотела собрать на Борисову компромат, чтобы избавить меня от шантажа. И я знаю, что Юля что-то нарыла. Нашла какую-то старушку с интересной информацией. У Юли есть блокнот, небольшой. Она туда все записывала. Я знаю, что она прячет его дома в мягкой игрушке. Может быть видела – такой большой белый медведь? У него молния на спине.

Я смотрела на его лицо, но на нем не было никаких новых чувств: усталость, подавленность, страх. Он говорил спокойно, без эмоций.

– Так, может, ты сам достанешь этот блокнот? – спросила я. – Юля же для тебя старалась! Нам нужна эта информация. Там может быть реальный мотив и имя убийцы.

– Я не могу, – сказал он. – Отец настаивает на том, чтобы я как можно скорее отправился на практику в Корею. Он поднял все свои связи и давит на меня. Пока пресса не угомонится, мне лучше исчезнуть на время. От этого зависит мое будущее. А пока я здесь – сидеть тихо и не высовываться. Понимаешь, какой скандал: мою невесту убила моя любовница. Да это клеймо в этом городе! Меня за врача считать никто не будет!

– А как же Юля? – спросила я.

Он не ответил. А я все поняла и без слов. Крысы первыми бегут с корабля. Я смотрела на него, и не было у меня к нему ни грамма жалости. Правда, отвращение, которое Артур вызывал у меня вызывал раньше, – тоже прошло. Передо мной сидел слабый человек. Тряпка. Но не мне судить, не мне. И что Юля в нем нашла?

– Ты не знаешь, почему Юля на это пошла? – спросила я.

– На что? На слежку?

– Нет. На отношения с тобой. Она же знала, что ты женишься. Что Вика тебя шантажирует, и ты идешь у нее на поводу. Почему Юля на это пошла? Это же приговор: она всегда будет любовницей при тебе.

– Не знаю, – ответил Артур так, как будто никогда об этом не задумывался.

– Ты сможешь написать мне список подруг? Тех, у кого с Викой были какие-то ссоры? Или внезапное охлаждение отношений. Может быть, получится подключить частного детектива, я знаю, что при адвокатских конторах такие есть, и нащупать хоть что-то, что поможет Юле?

– Мне надо подумать. Вика была общительной, яркой. Ей нравилось быть в центре внимания, нравилось, чтобы ей завидовали. Нравилось, чтобы заглядывали ей в рот.

– Напиши мне все, что покажется важным.

– Хорошо. И ты держи меня в курсе, – сказал Артур и встал со стула.

– Ты не хочешь написать Юле записку? Или передать что-то?

Артур задумался и покачал головой.

– Не думаю, что это правильно, – сказал он, но я услышала другое: «отец не одобрит».

Когда Артур ушел, я почувствовала, как стены давят на меня.

Я взяла записку подруги и провела пальцем по ее аккуратному почерку. «Врунишка, – сказала я. – Если бы я была тебе подругой, ты бы не стала меня обманывать».

Я открыла ноутбук, настроила камеру, свет. Впереди меня ждала важная встреча с Мишей и новым меценатом. Добрынин планировал создавать большой центр помощи одиноким людям. И каждый день мы вели переговоры со спонсорами, доказывая им необходимость и финансовую выгоду такого образования. Речь шла не просто о кабинете со специалистами. Миша мечтал об собственной деревне, где будут жить люди, которые потерялись в этом невыносимом течении жизни, которые устали и выдохлись. И нуждались в чем-то ином. В чем-то настоящем.

Я говорила, говорила, меняла слайд за слайдом, отвечала на вопросы нового спонсора, я уже настолько привыкла к тому, что вопросы задают одни и те же, даже формулировки никак не меняются от встречи к встрече, что действовала на автомате. А в голову внезапно пришло воспоминание.

Вот я, студентка первого курса прихожу на кафедру, захожу в аудиторию и оглядываюсь. Кругом одни мальчишки. Меня это устраивает, мне всегда было спокойнее в мужской компании, там я когда-то считала себя своей. И вот врывается она. Кидает свои вещи на стул рядом с моим и говорит:

– Юля Мельникова. Я видела, что в списке больше нет девочек. Так что будем держаться вместе в этом рассаднике навоза. – Она громко и заразительно хохочет. Я невольно улыбаюсь и киваю:

– Сюзанна Котова. Не спеши делать выводы, потому что во мне говнеца тоже порядочно.

– Чувствую, мы подружимся, – говорит она и плюхается на стул. – Эй мальчики, принесите девочкам водички, а то страсть как пить хочется.

Мальчики даже не оборачиваются в ее сторону. И Юля снова хохочет:

– Чувствую, что тут мы познаем всю мужскую суть изнутри. И вопрос с навозом и его количеством еще повиснет в воздухе. Ладно, мы им еще покажем женскую силу. Они нам и водичку носить будут и рефераты за нас писать, вот посмотришь.

Знай Юля, что я продемонстрирую уже совсем скоро и чем это все закончится для нее и для меня, она бы наверняка выбрала для себя другое место.

Но она села рядом и протянула мне свою руку. И ни разу не поменяла своего решения за эти годы. Я ее не выбирала. Но она выбрала меня. И теперь я должна протянуть ей свою руку. Или нет. Я не знала, что делать.

***

Я готовилась к этому походу как к крестовому. Мне предстояло подняться всего на несколько этажей вверх, чтобы попасть в Юлину комнату и забрать игрушку с секретом. Но для меня эти этажи были восхождением на Эверест. Поэтому я собиралась с силами и готовила себе ватку с нашатырем на всякий случай и длинную шляпную булавку, которую всегда носила с собой во время коротких эвакуаций из квартиры.

Мы с Юлей жили в одном подъезде. Когда-то она помогла мне с квартирой, узнав, что ее старая соседка умерла, а внукам не терпится продать недвижимость, поделить деньги и разъехаться по своим городам. Это была выгодная сделка. И Юля так радовалась, что мы с ней будем совсем рядом. Подруга жила с родителями: мамой и отчимом. И не потому, что не могла съехать. Могла, наверное. Но она предпочла вложиться в помещение под свой маникюрный кабинет.

Дядя Егор вошел в их семью лет шесть назад, если не ошибаюсь. Но отношения с Юлей у них сложились сразу. Я знаю тетя Вера уже была замужем, после развода с Юлиным отцом. Но моя подруга была уверена, что этот раз – последний. Папой она, конечно, дядю Егора не называла. Но уважала не меньше, а то и больше, чем собственного отца.

Я взяла все свое снаряжение и отправилась за добычей. Ватку с нашатырем я зажала в кулаке и периодически подносила ее к носу, пока не добралась до необходимой мне двери. Земля под ногами шаталась, сердце отбивало ритм дождя, и в целом я чувствовала себя отвратительно. Я постучала, а потом, опомнившись, нажала на кнопку звонка. Дверь мне открыла тетя Вера. Она выглядела плохо: опухшая, лохматая, глаза абсолютно пустые.

– Здравствуйте, – сказала я, про себя думая: узнает меня мама Юли или нет? Ведь я давно у них не была.

– Здравствуй, милая, проходи, – тепло ответила тетя Вера. – Егор, тут Сюзанна пришла.

Дядя Егор вышел в прихожую поздороваться со мной:

– Проходи, детка, на кухню, – сказала тетя Вера, – чайку попьем. Я сегодня хотела поехать к Юленьке, но меня не пустили, представляешь? Как она там, моя девочка…

Слезы водопадом полились по щекам Веры Васильевны. Лицо ее скукожилось и на нем появилось абсолютно детское выражение отчаяния. Я не знала, что сказать, чем утешить маму Юли.

Дядя Егор взял все в свои руки. Он усадил Веру Васильевну на кресло, налил нам чаю, нарезал хлеб и колбасу, поставил розетку с вишневым вареньем и тарелку с шоколадными пряниками. На еду было тошно смотреть. Я вообще чувствовала себя плохо и думала только о том, как бы мне побыстрее закончить дело.

– У вас уже были из полиции? – спросила я.

– Да, приходили. Осматривали Юлины вещи и с нами разговаривали. Задавали такие глупые вопросы. Как они не понимают, что Юля не могла убить человека! – сказала тетя Вера. – А этот, папаша ее. Какой же урод. Единственная дочь под угрозой. А он за карьеру свою боится!

– Не надо так, малыш, – сказал дядя Егор. – Еще даже сутки не прошли. Мы все в шоке. Но я уверен, в полиции разберутся. И муж твой бывший возьмет себя в руки.

– Леня уже себя взял в руки. Вот посмотришь, он и пальцем не пошевелит. Он всегда таким был. Мы для него лишь помеха к его амбициозным целям. Для него пятно на карьере хуже, чем невинно осужденная дочь. Я ведь сразу знала, какой он. Видела все: его не интересуют люди, ему не важны чувства. Только карьера и работа имеют для него значение. Он ни на одном детском утреннике не был, не ходил в школу по праздникам. Был отцом только на бумаге. А сейчас просто смахнет свою дочь с поля видимости как раздражающий мусор и продолжит строить головокружительную карьеру.

– Малыш, успокойся. – Дядя Егор погладил жену по плечу. – Время покажет, и если все так, как ты говоришь, Бог ему судья. Мы Юльку не бросим и сделаем для нее все, что сможем. И деньги найдем, сколько нужно.

– Ко мне сегодня приходила адвокат. Я слышала про нее, что она хваткая девица, – решила я успокоить Веру Васильевну.

– Да, мне она тоже понравилась. Хотя уж больно молодая. Но говорят, хорошая. Мне один парень сегодня сказал: «Вам повезло с адвокатом. Если ваша дочь не виновна, Разина ее вытащит, не сомневайтесь».

– Тетя Вера, я Юле давала свою тетрадку важную. Можно я поищу ее?

Я видела, как изменились лица Юлиных родителей. Они, наверное, ожидали, что я проведу вечер с ними в утешениях и подбадривании, но я не мастер находить нужные слова. Я не могла дать им то, что они хотели.

Отчим Юли проводил меня к Юлиной комнате и остался стоять в дверях, наблюдать за мной. По моей спине забегали мурашки, но попросить его выйти у меня не было никаких сил. Я окинула взглядом комнату подруги. На стене висела наша с ней фотография, мы на третьем курсе института. Веселые и жизнерадостные. Отмечаем в кафе досрочно закрытую сессию. Как давно это было! Ни одна из нас так и не закончила физтех. И в этом тоже было что-то связывающее нас на всю жизнь. Я с тоской еще раз посмотрела на фотографию и принялась искать белого мишку, про которого говорил Артур. А когда нашла игрушку, еще раз посмотрела на отчима Юли: он не сводил с меня глаз. Мне не хотелось никаких расспросов и лишних разговоров, поэтому я взяла первую попавшуюся тетрадь и схватила медвежонка.

– Если вы не возражаете, возьму его себе. Мне нужно, чтобы что-то напоминало о Юле.

– Я надеюсь, Юлю скоро выпустят, – сказал дядя Егор явно с намеком на то, что лучше ничего из квартиры не выносить.

– Я тоже надеюсь. Но скучаю. Уже сейчас, – сказала я, прижала мишку покрепче к себе и вышла из комнаты. Не будет же он вырывать игрушку у меня из рук?

Тетя Вера не вышла меня проводить, чему я была очень рада. Вся эта встреча ужасно угнетала меня. Мне казалось, что я совершаю что-то очень постыдное. Поэтому я поспешила убраться домой.