Неуверенная улыбка коснулась лица юноши. Опустив голову, он тихо прошептал:

– Вы крутая, госпожа.

В настоящем, уже чувствуя себя куда уверенней, Агния Синимия распахнула двери дворцовой библиотеки. Для головореза Эммануил был неожиданно начитан. В его коллекции присутствовали книги не только по военно-морскому делу, но и по экономике, психологии, социальным и статистическим наукам. Не все тома отличались хорошим качеством – многие были порваны либо исчирканы, – ну так варлорд и собирал их в условиях островной анархии. Причём собирал не для вида – довольно часто, особенно будучи вызвана во дворец во второй половине дня, девушка заставала хозяина за чтением. А однажды, после совещания с островными врачами о здоровье населения, он даже вступил в полемику с доктором Бурахом. Предмет спора остался от Агнии скрыт – интеллектуалы переговаривались негромко в противоположном конце больничного холла, – но продлилась беседа почти час. Более того, удаляясь, Бурах не то чтобы выглядел победителем. Для сравнения себя Синимия считала неспособной выстоять в интеллектуальной дуэли с судовым врачом дольше нескольких минут, если речь заходила о теме, в которой доктор разбирался. А по другим он в споры и не вступал.

Скрип дверей отвлёк Эммануила от выискивания нужного корешка на верхней полке шкафа с кулинарной литературой. Сухопарый ловко сбежал вниз по стремянке.

– Смотрю, кое-кто получил моё послание.

– Да. Вы написали «приходи во дворец». Не слишком пафосно? Я была во дворце Августейшей Особы, ваше обиталище – дорогой особняк, не выше.

– И она ещё удивляется, почему её выгнали с континента. Возьми список жалоб, он с краю тумбочки.

Тумбочка была завалена разнообразной макулатурой. Карты, заметки, деловые расписки. Хозяин не разрешал лакею убирать кучу, так как ему было удобно таскать оттуда нужные бумаги.

– Я хочу провести своим слизнякам пару манёвров. «Пиявка» застоялась на якоре, пора сдуть с неё пыль. Тем более в преддверии скорой охоты. Ты тем временем разберёшься с жалобами, поступившими на моё имя.

– Надо ж вам было запланировать манёвры именно на двадцать седьмое, – ворча, взялась Агния за чтение. – Знала бы – заранее предупредила о юбилее.

– И я, естественно, сразу перекроил бы расписание в угоду твоим хотелкам. Гютреб! Разгладь плащ и почисти сапоги! Три минуты на всё!

Агнию прошило электричеством, лишь когда он закутался в плащ и собрался уходить.

– Стоп! Охота? Вы собираетесь за добычей?

– Тормозишь сегодня. Не коси под Сермёра, тебе не идёт такой типаж.

– Нам нужно будет скоординировать тактики. В академических трактатах про взаимодействие надводных и подводных сил писали, что…

– Ты остаёшься на Спасе.

– Что… Почему? Вы мне не доверяете?!

– Во-первых, давай без риторических вопросов. А во-вторых, я хочу подождать, пока на Большой земле подзабудут про твои выкрутасы. Видишь газетный номер наверху кучи? Выпуск от шестнадцатого числа. Прочти, тебе понравится.

Слуга Гютреб так ловко застёгивал пуговицы, что морячка едва успела спросить, помогут ли ей другие капитаны с заданием варлорда.

– Не знаю. Можешь попробовать их припахать. Я б выделил тебе в помощь Сермёра, да он, к сожалению, со мной плывёт.

– Надеюсь, Сермёр однажды грохнет твоего хозяина, когда ему надоест выслушивать бесконечные каверзы, – не сдержалась Агния после того, как варлорд удалился. – И как ты только выдерживаешь тут работать?

– Приходится, – пожал плечами Гютреб. – В боевой экипаж меня всё равно не возьмут, как бы я хорошо не дрался.

– А ты что, драться умеешь? – Агния скептично, но вместе с тем оценивающе рассмотрела женственное тело юноши.

– Не надо, госпожа. Вот газета, не забудьте забрать. Ко мне, кстати, ваш друг приходил, обсуждал, сколько у меня свободного времени. Кажется, он хочет собрать местный театр.

– Хоть бы у него получилось, а то всё слоняется без дела.

Короткое «не знаю», брошенное варлордом напоследок, таило куда больше смысла, чем могло послышаться на первый звук. В некотором роде оно отражало собой всю систему власти и обустройства жизни на острове.

Синимии потребовался не один вечер, проведённый в раздумьях, а также несколько бесед с сокомандниками, чтобы, наконец, сформулировать, чем пиратское общество принципиально отличалось от континентального. Хотя на первый взгляд разница была очевидна. «Ну это ж пиратские земли! Здесь всё по-другому». Так отвечал ей почти каждый подчинённый, к которому она приставала с вопросами, но затруднялся ответить, когда капитан просила уточнить: в чём конкретно различия?

В жестокости? Так считали на материке. Агния не соглашалась. Она не видела на Спасе какого-то повышенного уровня жестокости. Суровость – да: местные люди спокойней относились к злу, совершаемому в их адрес, но не проявляли сильного желания самим совершать зло. В основной массе.

Ночью шестого июля один из новичков изнасиловал и убил молодую девушку. Воспоминание об этом событии было для Агнии наиболее тягостным, но вместе с тем и очень важным. На поиски виновника поднялась вся Свечная Пристань. Без преувеличений. Практически каждый житель поделился воспоминаниями о ночи преступления, добровольцы оцепили город, и в результате выявили убийцу меньше чем за сутки. Капитанам не пришлось ничего организовывать, гнать ответственных приказами сверху. Убийца был поражён, он не без гордости сознался, что в Содружестве порешил больше девяти женщин, и не сомневался в собственной неуловимости.

Эммануил созвал народ. На площади долго и эмоционально решали: что делать с маньяком. Многие требовали казни. Но в результате голосования было принято решение выслать безумца в кандалах с надёжным торговцем на Косингину, отдав его судьбу в руки оверлорда Флинта.

В поисках ответов Агния пришла к доктору Бураху. Но доктор стал размышлять об особенном экономическом укладе, уникальном географическом расположении и бедности ресурсов. Это всё было не то. К тому же в разговор влез пришедший к врачу на осмотр Вэпп. Он неправильно понял слова Бураха.

– Бедность? Ничегошеньки мы не бедные! При всём уважении, господин доктор, вы судите целое Братство по отдалённому клочку земли. Посетите Цитадель, Зоон, да хоть ту же Косингину! Большой, изобильный город, сколько я там звонкого металла спустил. Бедность тут царила до Короля-Основателя. До Великой войны никому Межконтинентье не нужно было. Склады с углём кое-где стояли, да несколько полунищих деревень едва концы с концами сводили. Да, и в Цитадели ещё тюрьма была, хотя тут могу ошибаться…

Грэхем, успевший благодаря своей простоте и открытости завести целый букет полезных знакомств, тоже не сразу понял, чего от него хочет капитан.

– Различия? Ну даже не знаю… Воинственные здесь все очень. Сама видишь: каждый при оружии ходит. Даже я приноровился кортик таскать, чтобы как местные быть. Хотя, с другой стороны, если задуматься, то и наоборот выходит, что более мирные. Не раз видел: люди ссорятся, а стоит кому за рукоять схватиться или курок взвести – тут же бегут разнимать, увещевать, договариваться. Чтобы смертоубийств массовых не выходило.

Одним беззвёздным вечером они с Сигилом развели костёр на пляже и сели жарить картошку. Неразрешённая загадка не давала одноглазой полностью расслабиться, наслаждаться обществом друга, и чуткий подросток это ощутил.

– Что-то не так. Ты чем-то раздражена и напряжена.

– Да Джейсон с Тэтчером измотали. Сил уже нет слушать их перебранки о современных моделях электродвигателя.

– Нет, неправда. У тебя лицо, как когда ты в детстве чертежи парохода стащила, ничего не поняла и обиделась. Ты решаешь какую-то сложную задачу.

– Сигил, неужто ты все мои лица наизусть помнишь? Это даже… жутко как-то. – Морячка улыбнулась.

Указательным пальцем она ощутила, как Торчсон коснулся её и тут же убрал руку.

– Поделись загадкой. Вдруг я помогу?

Агния поделилась. А заодно пересказала мнения друзей, сама точно не зная зачем. Сигил продемонстрировал уверенность – что делал он в последние дни нечасто. Парень расправил плечи, закинул ногу на ногу.

– Я бы выразился так. В Предрассветном люди многое делали потому, что надо. А здесь все делают только потому, что хотят.

– Хочешь сказать, пираты – эгоисты?

– Да. Впрочем, правильные поступки не перестают быть правильными – совершают ли их по необходимости или по желанию.

Ну конечно. Агния не сразу заметила, что у неё отъехала челюсть. Неведомым образом Сигил выхватил из окружавшей их тьмы самую суть, обойдя как фактологию Бураха, так и жизненный опыт Грэхема. Законы и беззаконие. Беззаконие крылось не в отсутствии формально определённых правил. Оно выражалось в правителях, получавших власть лишь потому, что они желали её получить, и в подчинённых, передававших им власть лишь потому, что они желали её передать. В народе, живущем одной лишь собственной, коллективной волей. Теперь ей открылся смысл пиратского любопытства. Непосредственности, с которой пираты расспрашивали, вынюхивали мельчайшие подробности об окружающих. Пираты искали желания соседей по острову, чтобы соотнести их со своими желаниями, чтобы обрести друзей. Или врагов.

Сигил пошевелил угли палкой. Пламя встрепенулось, почуяло кислород, затрещало.

– Этот город пропитан жизнью. Здесь потоки жизни бьют из каждого камешка. Я, кстати, не уверен, что это хорошо.

Поэт смотрел на Агнию, и огонь словно полыхал не в отражении его глаз, а внутри головы. В хрупком сосуде.

– Но ты уверена. Никакая сила во Вселенной не заставит тебя уйти из Морского Братства – теперь я вижу это наверняка. Свечная Пристань тебе под стать. Город, что разделит с тобой жажду жизни. Ты как дитя из поэмы о «Лесном царе», которое не знало, что рождено эльфами, пока не вошло в колдовской лес. Прирождённая морская разбойница.

– А ты, Сигил? Кто же ты такой?

– Я? Тот, кто всегда за тобою последует, куда бы ты ни отправилась.

Сердце Агнии стянула тоска. Она скучала по-прежнему Сигилу Торчсону. Который, пусть и бегал за ней, раскрыв рот, но мог при случае и подшутить, и с горки спихнуть. Который не смотрел на неё как на Серебряный Пояс^[2].

– Что бы экипаж «Наутилуса» делал без вашей проницательности, Профессор Сигил?

Сигил не подыграл. Вместо этого он расширил глаза, протянул указующий перст через огонь и драматично провозгласил:

– Ты как мурена средь бледных акул! Ай! Ай-яй-яй-яй-яй!

Пламя лизнуло руку. Мальчик смешно затряс ею. Агния прыснула.

– Рыба что ль? Сравнил меня с рыбой! Тогда ты… ты… морской огурец!

– Морские огурцы живут больше трёх тысяч лет, – вздёрнул нос Торчсон.

– Кто тебе такую глупость сказал? Доктор Бурах?

– Д… да.

– Враньё! Ты это только что выдумал!

Если же отвлечься от философии, главной и единственной властью на острове Спасения, конечно же, были капитаны. И провозгласив себя капитаном «Алёнки», Агния, сама того не осознавая, заявила претензию на власть над общиной.

Нет, в Предрассветном капитаны тоже обладали некоторым авторитетом. Преимущественно – в портовой среде и в вопросах, связанных со своей профессиональной деятельностью. Представить себе капитана, заведующего городским банком или отдающим указания обер-полицмейстеру касательно количества рекрутов в городскую полицию и качества их подготовки, было невозможно.