– Смотрите, смотрите! Мужик сделал сарай прямо посреди улицы! Видите, там раньше улица проходила, пока он свой сарай не впихнул, ха-ха-ха.

– А вон тому снесли такой же! Видите фундамент и опорные балки вокруг тропы? Товарищ пытался нечто похожее соорудить, да, видать, не разрешили.

Жители выглядывали на шум винтов. Словно щупальца актиний, подхваченные потоком, вырастали подзорные трубы, бинокли, телескопы на тонких треногах. Капитан кожей ощущала десятки любопытных взглядов, способных различить пятна на воротнике её кафтана.

Самих пиратов при желании несложно было спутать с обыкновенными гражданами. Экстравагантные персоны попадались, но далеко не так часто, как того можно было ожидать. И всё же нечто в картине ночной жизни прибрежного городка Агнию настораживало. Не одежда. Не поведение жителей. Городок готовился ко сну вполне естественно. Запоздавших детей, отвешивая подзатыльники, втягивали домой, ночные гуляки тайком от жён на цыпочках пробирались в таверны. Силуэты в окнах сидели, клевали носами либо носились туда-сюда, заканчивая последние дела перед сном. Собаки лаяли…

Оружие! До Агнии дошло. Каждая женщина: будь то служанка, прачка или даже состоятельная особа, возвращающаяся с вечерней прогулки в пусть скромном, но платье, имела либо ружьё за спиной, либо пистолет на поясе, либо саблю. Холодного оружия здесь вообще было много: кинжалы, кортики, гарпуны и просто всяческие самодельные дубины да копья. Что женщины? Мальчишки носились по улицам, вооружённые до зубов – теперь Агния явственно видела это – и никого ничего, похоже, не волновало. А из одного окошка выглядывал носик «Ящера» – тяжёлого станкового пулемёта, более крупнокалиберной модели, чем их «Арлекин».

– Грэхем! Прислать ко мне четверых парней с винтовками в качестве охраны! На переговоры! Хотя что они сделают, если начнётся потеха? – добавила она уже тише. – Не-е-ет, здесь уже нельзя действовать с наскока. Местные, если на них прыгнуть, не поднимут лапки, а просто собьют нас на лету и дальше по своим делам пойдут.

– Так вот он какой, наш новый дом, – с жадностью глотал каждое новое впечатление Сигил Торчсон. – Ты правда веришь, что здесь тебе будет лучше жить, Агния?

Наградив старого друга угрюмым взглядом, Агния хотела подтвердить. Но слова застряли в горле. Вокруг шеи девушки разбухал страх. Не страх быть застреленными из-за недопонимания. Страх не найти на островах того, что она так жаждет. И что обещала своим людям в пламенной речи в ночь абордажа.

– Увидим. Заряда у нас всё равно до другого острова нет.

На подходе к пристаням беженцев взял на буксир катерок. Конвой занял места по бокам своего капитана, заслушал последние инструкции:

– Стрелять только по необходимости, встречающих – не провоцировать, и самим на провокации не вестись. Вообще ничего не говорите: молчите, даже если вас начнут спрашивать, оскорблять. Пусть наша дисциплина станет грозным ответом на любую враждебность. Не беспокойтесь, своё выступление я продумала.

Помимо торговцев, в порту стоял на якорях красавец крейсер. Он превосходил габаритами «Серебряный Коготь» на треть. Сколько Синимия не вертела головой, она не смогла обнаружить ещё крупных военных кораблей. Молчаливый страж вольного народа покачивался в гордом одиночестве. Дремал.

После атаки в открытом море Агния не могла воспринимать эту машину иначе как затаившегося хищника. Неподвижные жерла казались ей полуприкрытыми глазами добермана, что прикидывается спящим, ожидая, пока дичь потеряет бдительность. Впрочем, под пятьдесят первой широтой враг был далеко и мчался с максимальной скоростью. Здесь же буксир волок их рядом с крейсером, что позволяло Агнии наконец разглядеть четырёхтрубного рейдера в подробностях.

«Четырёхтрубный? „Барракуда“! Хах, как на экзамене, вот потеха. Ну, здравствуй, дружище. Спишь? Я знаю твою историю, знаю, что когда-то ты считался неуловимым».

На свободной пристани их уже поджидала толпа. До швартовки оставались считаные минуты. Но Агния всё не могла оторвать взгляд от крейсера. Внезапно для самой себя она залюбовалась стальным красавцем. О «Барракуде» заботились: это можно было понять и по нескольким якорным цепям, не позволявшим кораблю шататься из стороны в сторону, и по чистоте корпуса, и по наличию закрытого дока к северу от порта. Даже положение, в котором могучий механизм сковали якорными цепями, не было случайным: крейсер бережно развернули форштевнем к приливу, чтобы он встречал удары волн самой бронированной частью.

«Хотя кто вообще учитывает приливные волнышки? Они почти не ломают судно. И построить сухой док для такой громадины. Соединённый Флот не для каждой своей машины сухие доки ставит. Впрочем, у Флота целый континент, закрытых гаваней пруд пруди…»

Но больше крейсера Агнию впечатлила пристань. У неё на родине никто и не задумывался о том, чтобы украшать деревянные мостки. Даже пассажирский причал, на который время от времени сходили не последние люди – всё-таки Предрассветный являлся солидным провинциальным городом средней руки, а не деревушкой защипанной. Здесь же, на краю света, рука неизвестного мастера не просто укрыла пирсы от дождя соломенными крышами, но и расписала всё изобретательной резьбой. Морские змеи, похожие на мурен, выпрыгивали из оград и вновь погружались в них, словно в воду. Не соблюдая симметрии, сидели, пуча глаза на встречающих, деревянные уродцы. Лишь в некоторых из них Агния смогла узнать реальных морских гадов, остальные представляли собой вообще невесть что. Чувство стиля у резчика отсутствовало напрочь, зато с воображением всё было более чем в порядке.

И, конечно, белые флаги повсюду. В окнах домов, над пристанью. На крейсере стояло три флагштока с белыми знамёнами, трепыхавшимися от ветра.

Субмарина доползла до оконечности пирса. Кивком головы Агния указала Стирнеру с мистером Астли хватать швартовы, фиксировать лодку. Толпа тем временем продолжала шумно совещаться и спорить насчёт них, ничуть не смущаясь того, что обсуждаемые уже находятся ближе, чем в двадцати футах.

– Девка-то ещё ладно. Рыжий бабуин вечно молоденьких хватает, если попадаются. Любовница, пленница – всё понятно. Но черти с ружьями откуда вылезли?

– И Спички нет. Это, друзья, знак. Спичка никогда не напивается в море до беспамятства. Говорю вам, на субме – новые хозяева. Отстранили рыжего от терминалов.

– Как же это? Вышли в море одни люди, а вернулись другие. Такое разве бывает?

– Бывает. Мой дед броненосец на абордаж брал! Тоже вышли в море на одном линкоре, а вернулись на другом, поскольку первый потопили.

– Твой дед только погреб с дешёвым ромом штурмом брал!

Позади толпившихся вспыхнула драка, на которую основная масса пиратов не обратила никакого внимания.

– Интересненько, и как же это вы представляете абордаж подлодки? Закрытого, мать её, судна.

– Так не бывает!

– Бы-ва-ет!

– Зяблик. Ты у нас с этими остолопами водился? Присмотрись, узнаешь кого на обшивке?

– Э-ге-гей! – Свист. – Поднять Зяблика!

– Нет. Все посторонние. Никого из команды Сэффа.

– Мужики! Вы откудова вылезли такие нарядные?!

– Пропустите, не видно же ничего.

– Пальцы не дави, одноногий.

Дерущиеся позади начали напирать на основную массу народа. Толпа флегматично спихнула их в воду, всё так же не удостоив и словом. Слишком всех сейчас интересовала подводная лодка.

– Мне не нравится, когда ниоткуда вылезают незнакомые люди с ружьями. Давайте у них хоть ружья отберём на всякий случай, коли они незнакомые?

– Иди. Иди отбери, а мы посмотрим, как ты это сделаешь. Зуб даю, там ещё целая подлодка таких вооружённых сидят. Лично я с ними мочится в замкнутое помещение не полезу ни за какие деньги.

– По-моему, всё очевидно. Рыжая Борода вконец нажрался и спьяну напал на пиратское судно. Эти люди – пираты с другого острова.

– Ой! А это не приведёт к диб… дебле… дипломатическим проблемам?

– А это пускай Эммануил разбирается. Он у нас по дипломатическим отношениям.

– Да-а… Эммануил так разберётся – народ корабли латать заебётся.

Лязг. Лязг. Медленно, стараясь, чтоб ощущался вес каждого шага, закопав все волнения и тревоги глубоко-глубоко, набросив маску холоднокровного удава, Агния двинулась вниз по корпусу. Лязг. Спустилась с подлодки, заложив руки за спину, перепрыгнула на доски. Телохранители не отстали от своего командира, заставив Морское Братство очистить для отрядика свободное пространство.

Пират в сером пальто с заросшим щетиной лицом, который кричал, откуда они такие нарядные вылезли, нахмурился. Распихав своих, он прошёл мимо Агнии, не удостоив девушку даже взгляда, остановился перед Норбертом Лессингом лоб в лоб и сжал кулаки.

– Мужик. Мне плевать, ты главный на судне или не ты, но, когда добрый народ спрашивает, надо отвечать. Попробуем ещё раз. Откуда. Вы. Бездна вас раздери. Взялись?

– Капитан подводной лодки – я.

Щетинистый не ожидал такого поворота. Агния получила удовольствие наблюдать отъехавшую челюсть разбойника, а заодно и общую растерянность толпы, притихшей перед ответом как по команде.

Затем пират схватился за бока и расхохотался так, что повалился бы с ног, если б товарищи не удержали. Десятки глоток подхватили смех.

– А-ха-хах, девушка-капитан!

– Что?

– Что-о-о?

Сохраняя невозмутимость, Агния вздёрнула нос кверху и важно закрыла глаз, спровоцировав больше насмешек. Теперь ржали все.

– Ой, умора!

– Да вы посмотрите, как они стоят, по бокам вытянувшись! Реально, как подчинённые.

– Ох-хо-хо-хо-хо, боевой экипаж под капитаном-девочкой ходит!

– Беру свои слова назад. Это не пираты, эт плавучий цирк прибыл.

– А что, такой существует?

– Как видишь.

– Ха-ха-ха!

– Представьте, как она бойцов в атаку ведёт, пичуга такая! Я бы на это посмотрел.

– Малышка, тебе лет-то хоть сколько?

– Ой, не могу!

Агния дождалась, когда веселье подутихнет, и провозгласила ещё:

– Рыжая Борода Сэфф пустил якорь. Я его прикончила лично.

Пришлось пережидать второй взрыв смеха и ещё дождь искромётных острот о том, как именно она, крохотная сопля, убила могучего Сэффа.

– Банда рыжего напала на нас в открытом море. Но мы одолели их, и теперь сами хозяева своей судьбы. Хотите послушать нашу историю или так и продолжите ржать над тупыми шутками?

Свист. Крики: «О!», «Ого!», «Дерзит!», «Опасная, опасная женщина!», «Караул, спасите, она же меня как Сэффа порвёт!» Щетинистый, попросив своих ладонью подуспокоится, обратился к морячке уже серьёзно:

– Вот что, сдаётся мне, ты, подруга, на ходу сочиняешь. Бред всё это какой-то. Но хорошие истории я люблю. А кто здесь их не любит?! – заорал он, вызвав подтверждающий рёв мужиков. – Так что садись, красавица, и рассказывай, а мы послушаем да скажем тебе опосля, понравилась нам твоя история или нет.

Публика охотно расположилась на дощатом настиле. Агния глубоко вдохнула. Пересказывать своё прошлое ей уже приходилось несколько раз. Но теперь настал самый важный.

Причины, побудившие её отправиться в бега, одноглазая изложила как можно более кратко. Душевные переживания жертвы, впервые столкнувшейся с произволом властей, местной публике точно не были интересны. Путешествию на «Императрице Эгелии» уделено было уже больше внимания. Рассказчица старалась, не углубляясь в подробности, продемонстрировать слушателям образы своих будущих сокомандников, стремления, то, как проходило их знакомство.

Поначалу её постоянно прерывали свистом, смешками, переделывали сказанное под «поржать». Пираты, видимо, решили, что вся история будет нелепым нагромождением бреда, выдуманным, чтобы их развлечь. Но чем больше Агния говорила, тем серьёзней становились лица Морского Братства. К двадцать первому июня все внимательно слушали, негромко переговаривались и дополняли историю уже не насмешливыми комментариями.