– Вэпп, мне бы товарищей разместить прежде всего. Тридцать восемь человек. Многовато для подлодки, сами понимаете. На борту тесно, и не хотелось бы лишний раз ночевать в этой душной жестянке – при всём уважении к её боевым качествам. Конечно, найти тридцать восемь пригодных для достойной жизни мест – задачка не из простых. Морозить моих людей в подворотнях или гноить в притонах не дам. Хорошо, если есть возможность занять пустующие жилища предыдущей команды. Во-вторых, не все из наших хотят становиться пиратами, так что надёжный «чёрный паромщик», заглядывающий в Империю, тоже нужен, причём поскорей, чтобы волнительных особ не нервировать зря.

– Ага, а ещё личную эскадру и пропуск за кулисы в БХДТ^[1], я понимаю, – съехидничал Вэпп, но продолжил: – Ну, с переправкой через океан дела обстоят лучше всего. Вам повезло. Человек безупречной надёжности как раз в городе и как раз собирается отплывать на Восток.

– А надёжный он, потому что так сказали вы?

– Нет, моё слово вообще не аргумент в вопросах надёжности, потому что…

– Потому что вы – обманщик?

– Нет. Я всего один человек. А паромщик этот надёжный, ибо живёт здесь и его знают. К тому же он доставляет на Спас большинство новичков, желающих войти в Братство. Эмигранты обычно не приплывают к нам на отнятых субмаринах, знаете ли.

– А что насчёт жилья? Эй, не закатывайте глаза, вы сами вызвались!

– Насчёт жилья, милочка, придётся вашим всё же потерпеть и кантоваться какое-то время в подлодке. – Вэпп немного раздражился. – Никто в Свечной не побросает дела и не кинется подыскивать тридцать восемь домов меньше чем за несколько миллионов фунтов в руки.

– Ага, значит, за несколько миллионов желающие таки найдутся.

Над пристанью воцарилась тишина. Стало слышно, как в воде под сваями чавкает безусый сом. Эта рыба любила жрать пепел, который моряки стряхивают в воду, когда курят.

Медленно-медленно рыжеволосый повернул лицо к девушке, которая, в свою очередь, повторила движения собеседника, сдерживая ухмылку. Некоторое время они просто молчали, глядя друг другу в глаза и сохраняя бесстрастные выражения лиц.

– Ну, чисто теоретически, Мажордом к утру устроит вам хоть шестьдесят домов за кругленькую сумму, но это должна быть очень круглая сумма.

– А если представить, что такая сумма у меня есть, вы могли бы устроить нам встречу? Прямо посреди ночи. Чисто теоретически, разумеется.

– Теоретически мог бы.

– Тогда не изволите ли подождать минутку, я теоретически слажу в субмарину и быстро теоретически вернусь?

– Один теоретический вопрос! Я, признаюсь, невнимательно слушал вашу историю и пропустил момент, когда вы становитесь сказочно богаты.

– Да так, грабанули дурачков по дороге. – Агния уже взлетала по стальному корпусу. – Парни! Подать мне Рэнгтона с его оценкой стоимостей!

Отобрав горсть наиболее крупных алмазов, капитан отправилась вслед за рыжим провожатым знакомиться с городом, а Сигил и тут увязался за нею. Бандитское общество парнишка пока воспринимал спокойно, без переживаний, хотя Агния подозревала, что Торчсон несколько бравирует в присутствии возлюбленной.

Когда удивление от хаотичной застройки схлынуло, Свечная Пристань перестала казаться ей настолько уникальной. Что-то похожее она наблюдала в Тангарии: не в крупных портах, а в городках поменьше. Та же неприхотливость вкупе с изобретательностью, только изобретательность, помноженная на два. Западнийцы замостили бы центр брусчаткой, насажали бульваров, клумб. Никаких дощатых заборов – только изящные ограды, никаких, упаси Господь, заколоченных окон. Возвели бы архитектурный ансамбль – даже в посёлке, пусть бедненький, главное – ансамбль. А на прочие районы, да и на дворы центра, скрывающиеся за фасадами, махнули б рукой. Лицо города отделано, а на задницу уважаемые люди всё равно смотреть не пойдут.

У пиратов не ощущалось чёткой границы между окраинами и центром. Покинув зону складов, гости попали на Факельную – одну из крупнейших улиц. Освещалась она, действительно, факелами, закреплёнными непоследовательно на пальмовых шестах. Керосиновые светильники попадались, но реже, и висели в основном у жителей над ступеньками и окнами. У Синимии на глазах разбойник выковырял шест из земли и утащил факел для собственных нужд.

Зато что на острове Спасения явно любили, так это восточанские фосфорные порошки, позволяющие подкрашивать свет ламп. Агния была однажды на празднике восточан и видела, как они погружают комнаты в синий. Но имперцы любили монохромность, здесь же каждый второй трактир напоминал изнутри палитру художника.

Жизнь вокруг, невзирая на сгустившуюся темень, бурлила гуще, чем в порту Предрассветного. Даже Агнии, привыкшей к толчее суетящихся, стало казаться, словно она вязнет в лабиринте сновидения. Вспышки фонариков от подкидываемого фосфора, занавески из игральных костей, перебираемые ветром, детские хлопушки, орущие коты, спорящие продавцы, скрипящие щеколды – звуки сплетались с запахами в единую сеть. Слух о необычной команде с подлодки уже успел пролететь, многие тыкали в троицу пальцами, начинали оживлённо шептаться. Иные подходили знакомиться, а некоторые, что совершенно шокировало девушку, ни с того ни с сего начинали беседовать, будто со старыми друзьями. Один корсар прошёл рядом целый квартал, обсуждая с Агнией, как лучше выводить древесных тараканов, а когда собеседница отказалась пойти с ним домой, посмотреть, как мерзкие гады зажрали кухню, ни капли не смутившись, развернулся и прилип к другому прохожему, надоедая уже ему. Молодой парень остановил Вэппа и стал жаловаться на отца, который не верит в него и не хочет ходатайствовать перед начальством, чтобы сынка взяли на «Пиявку» хотя бы полы мыть. Вэпп послушал чуток, сощурился и спросил, не брал ли парень у него в долг в позапрошлом году двадцать фунтов. Жалобщика как ветром сдуло.

На чешуйчатой стенке трактира «Моркотский дракон», зацепившись лодыжкой за водосток, висел ещё один парень и беззвучно поносил друзей, катающихся со смеху внизу. Провожатый гостей невозмутимо пояснил, словно экскурсовод рядом с вазой:

– Снок Стальной Зуб, как он сам себя величает, хотя все вокруг зовут его Снок Дурачок. Увивается за внучкой трактирщика, которую старик тщетно мечтает выдать за какого-нибудь солидного восточанина, отчего гоняет ухажёра шваброй. Вы можете своими глазами наблюдать очередное любовное проникновение, и, видимо, неудачное.

Двое друзей примчались с другим водостоком, отломанным. Длинную железку подняли вертикально, ткнули в товарища. Что делать дальше, молодёжь пока не придумала; водосток просто пихал несчастного, размахивавшего кулаками к пущему веселью спасателей.

На груде бочек сидели, скучали проститутки. Эти вообще от западнийских не отличались – те же дамы разного возраста в цветастых, облегающих халатах, подчёркивающих соблазнительные формы для потенциальных клиентов. Дорогой камзол Сигила вкупе с юным личиком привлёк внимание распутниц. Подростка окликнули, метнули цветочные бусы. Гирлянда астр опустилась ровно на плечи. Сигил учтиво раскланялся перед прекрасным полом, сделал два шага, понял, кто это были, и залился пунцом.

Когда Вэпп принялся рассказывать про то, как у вдовы Шенгерберка из дома с кактусом непонятно откуда завелись деньги, Агния не выдержала:

– Любезнейший, неужели вы знаете каждого чёртового пирата на острове?

– Кроме приезжих, разумеется, – удивился рыжий. – Разве можно жить в городе и не знать всех его членов? Хотя я слышал, в Нью-Карр-Хагене несколько миллионов жителей, в таких крупных, наверное, можно… Вы из столицы?

– Нет, я из Предрассветного.

– А… знаю, у меня туда тётушка эмигрировала. Надеюсь, по дороге утопла, терпеть её не могу.

– Вот, а я, значит, наоборот, из Предрассветного к вам. – Агнию насмешила усталая злость Вэппа.

Но вот трактиры с лавками раздвинулись, и перед путниками открылась площадь. Сюда выходили уже роскошные особняки – настоящие карманные дворцы на десятки помещений. Целых два карманных дворца. Помимо них, присутствовали и другие постройки, явно нежилые. Но внешний вид их не давал достаточного количества сведений для атрибуции.

Одно строение, серое, из кирпича, вызвало у Агнии неприятные воспоминания, она сощурилась, чтобы прочесть вывеску.

– Отделение Судового Треста… Ясненько, и сюда свой гриб воткнули. Знаете, мы с Трестом на ножах, причём ненавидим друг друга до смерти…

– Чего? – не понял Вэпп. – А… не, это прикол. Это у нас парни так общественный туалет отделали.

– Общественный… туалет…

Морячка не сдержалась, прыснула в ладонь. Проводник вежливо дождался, пока она досмеётся.

– Большой дом – логово нашего обожаемого варлорда, в доме поменьше сидит-заседает капитан Шандзи. О, возможно, сейчас я его покажу!

Ворота особняка распахнулись, на брусчатку вывалилась шеренга разбойников и прошествовала мимо, потрясая в воздухе лопатами, кирками, факелами и горланя нестройную песенку, несмотря на поздний час. Вэпп привстал на цыпочки, стремясь увидеть макушки всех марширующих.

– Нету капитана Шандзи. Ну и правильно, капитан – человек умный, по жилью видно, незачем ему ради копеек Сэффа сон прерывать… Кстати! Интересный факт: досточтимый Эммануил спит при включённом свете. Да-да, грозный пиратский варлорд – словно маленький ребёнок. Видите окно на втором этаже на углу дворца? Там спальня. Можно прям с улицы посмотреть и знать: Эммануил дома.

Настал черёд Агнии вставать на носки.

– Эге, да он не спит, книжку сидит читает.

– Нет, это телохранитель. Кровать глубже стоит, отсюда не увидите. Кстати, вам тоже следует завести личную охрану. И вообще, учитесь стрелять, владеть клинком, если решили остаться с нами. Кругом враги. Соединённый Флот, Имперская Разведка, контрабандисты Южных Провинций… другим пиратским островам может что-нибудь не понравиться.

– Никогда не знаешь заранее, кто скрывается за маской мирного торговца, бросившего якорь в прибрежный ил. – Сигил Торчсон обнажил шпагу, и отсветы пламени заплясали на лезвии. – Мой капитан, я почту за честь охранять ваш сон до первых рассветных лучей!

– Говорю же, поэт в команде, – пояснила Агния Вэппу, удивившемуся изысканной речи.

– Э-э-э… Короче, полиции на острове нет, защищайтесь сами.

– И нанесите визит Эммануилу. Так ведь? Раз он местный правитель, значит, нам нужно как можно скорее познакомиться.

Она ожидала, что рыжеволосый просто кивнёт, но Вэпп внезапно серьёзно задумался.

– Н… не уверен. Тут, конечно, уже не совсем ко мне вопросы, мы с варлордом не особо знакомы… Но я бы не стал. Понимаете, Эммануил – человек безжалостный. По своей инициативе к нему когда ходят? Когда что-то срочное, естественно. По делу приходят, а особенно если дело затрагивает и его личные интересы – вообще никаких проблем. Ещё можно с жалобой прийти. Тут уже опасней, но, если жалоба не дурацкая, хотя бы выслушать он тебя выслушает. А вот знакомиться… Не стоит. Пускай он сам вас пригласит, тогда и познакомитесь.

Агния возмутилась, что её, героиню Лакритании, местная власть может и проигнорировать. Но потом вспомнила, как разозлился Хунд, когда она заявилась к нему без приглашения, и вынужденно признала правоту Вэппа. Эммануил – не Хунд, и если рассердится, гневной тирадой не ограничится.

Увлёкшись разговорами, троица не торопилась покидать площадь, нарезая круги по мостовой. Рыжий, который поначалу зевал и жалел, что вместо экскурсии не отдыхает у себя в каморке, разошёлся и травил городские байки уже с энтузиазмом. Рассказал про свою последнюю встречу с островным варлордом. Тогда Эммануил с головорезами ворвался к нему домой, перевернул всё вверх дном, ничего не нашёл, ничего не забрал, хмыкнул да ушёл.

– Так и не понял, чего приходили? Подозреваю, что-то, связанное с братом, я не стал разбираться.

Агния перебивала, расспрашивала. Сигил слушал молча, но по горящим глазам и прерывистому дыханию подростка видно было, что он усваивает чужую жизнь, новые впечатления, как губка.

Ходили беседующие кругами из-за того, что посередине площади стояли скульптурная композиция – лихой корсар под руку с прекрасной женщиной – и орудие, задранное к небу под бессмысленным углом. Вэпп подошёл к орудию, любовно похлопал.

– Наша Пушка! В честь неё и площадь названа – Пушкина. Она рабочая, можно бахнуть по случаю праздника. А можно и не бахать, если народу лень.