– А статуя чья? Эммануила? Он на самом деле так лихо выглядит или скульптор польстил милорду?

– Вы что?! – схватился за голову Вэпп. – Заклинаю вас морем, Агния, не подавайте варлорду такую идею на приёме! На самом же деле снесёт и свою поставит, а я не хочу месяц ковырять гранит на вулкане. Каменный мужик – это Король Пиратов, наш великий основатель. Уж не знаю, как он на самом деле выглядел тогда, сто пятьдесят лет назад.

Ботфорты Короля попирали гладкие камни, обтёсанные приливами. Треуголка венчала красивое, симметричное мужское лицо с острой бородкой. Выражение у основателя Морского Братства было типичное для пафосных монументов: гордо и невозмутимо он смотрел вдаль, прозревая тьму будущего. Некоторую фантазию скульптор себе позволил, нарядив вождя в романтический прикид. Такие шляпы и сапоги уже давно не носили.

Эту историю Агния знала хорошо. Сто пятьдесят лет назад между двумя сверхдержавами разразилась Великая Война. Конфликт невиданного доселе размаха. Континенты десятилетиями старались уничтожить друг друга, несчастное поколение рождалось, взрослело и мужало в царстве всепроникающей смерти. Береговая линия превратилась в линию фронта, никаких мирных портов, одни крепости. Верфи-крепости, флотские базы-крепости, целые города-крепости. По всей планете граждан сгребали в солдаты, сажали на транспортники, отправляли в открытое море – и они там тонули, ведь военные корабли берегли больше, чем солдат. Эскорт давали редко, из десяти транспортников до земли добирался один. Но и там несчастных ждала верная смерть – безнадёжная борьба против превосходящих сил противника на узком пятачке под огнём вражеских линкоров, бьющих в спину. Годы шли, пресса захлёбывалась громкой ненавистью, контрразведка рыскала в поисках предателей, флоты разбухали, шахты тощали, и ни один плацдарм не проживал дольше месяца – всех сбрасывали в море.

Потом Битва Тысячи Линкоров. Генеральное сражение, которого державы столь долго избегали и на которое, наконец, пошли, не видя других способов привести войну хоть к какому-то итогу. Сражение, о котором почти не осталось свидетельств – хотя многие пережили его и уже спустя несколько лет могли бы спокойно, не страшась цензуры, зарабатывать на мемуарах. Заработать решились единицы, и ореол тишины вокруг величайшей морской битвы в истории напугал Агнию в Академии больше, чем кровавые подробности мясорубок на плацдармах. Ей открылась парадоксальная истина: страшные страницы истории пропитаны криками, но от самых страшных страниц не доносится ни звука.

Легенда гласит, что на закате будущий Король Пиратов поднял бунт посреди схватки. Захватив западнийский крейсер, он велел выбрасывать белые флаги. Орудия крейсера смолкли, и два восточанских линкора тотчас сменили курс, чтобы наброситься на беспомощную добычу. Но Король не изменил своей самоубийственной затее. Под шквальным огнём экипаж развешивал скатерти, занавески, поднимал на флагштоки белые матросские рубахи. И вот стрельба на восточанских линкорах угасла, и вот противник стал покрываться белым в ответ.

Был ли то расчёт гения, идеально подгадавшего момент, внезапное озарение или вообще нелепая случайность – в тот вечер Король смог совершить нечто, чего не бывало никогда и нигде – устроить братание во время генерального сражения. Когда закатилось солнце, вместе с тьмой над лазурными просторами воцарилась тишина. Знамёна великих держав полетели в Синюю Бездну. А большая часть флотов Востока и Запада единым порядком под едиными флагами ушла на острова. Отправленные на смерть в одночасье обрели новую родину. Белый цвет в одночасье обрёл новый смысл, из символа капитуляции став цветом пиратства. Король же обрёл собственный народ, власть над Межконтинентьем и правил им двенадцать лет, став единственным пиратом, контролировавшим все острова одновременно.

«Не флаги определяют, как мы живём». Теперь Агния заметила и девиз Морского Братства, окольцевавший постамент.

– Но кто эта женщина? Нам рассказывали, что у Короля Пиратов никогда не было женщин.

– Одна всё же была. У нас их всегда изображают вместе. Под руку, как здесь, распивающими ром, дерущимися спина к спине, пожимающими руки, целующимися.

– Как же её звали?

– Море.

Мажордом обитал в квадратном доме на целой башне из свай. У винтовой лестницы Вэпп положил руку на плечо капитана:

– Подождите. Прежде чем мы поднимем с постели нашего агента по недвижимости, хотел бы ещё обратить ваше внимание на здание напротив со скрещёнными саблями на вывеске. Это Гильдия Убийц.

– Гильдия Убийц?!

Рыжий, сощурившись, внимательно наблюдал за реакцией гостьи.

– Ежли кого убить хотите, можно заплатить, и вам принесут голову недруга в цветной коробочке. Про коробочку не шучу – это уникальная фишка нашей Гильдии. Расценки индивидуальные, в зависимости от жертвы, могут вообще отказать, если вы им какого-нибудь Президента Диоса закажете…

– Секундочку! То есть, выходит, и меня здесь можно просто прийти заказать?

Ответить Вэпп не успел. Окошко дома с перекрещенными саблями распахнулось, и владелец, высунувшись, заорал на весь район:

– Ты что несёшь, морда кудрявая?! Какая тебе тут, на хрен, гильдия убийц?! Ты чё за слухи про мой магазин клинков распускаешь?! Ещё и при новичках!

Он побежал ко входу, а Вэпп скривился:

– Эх, забыл, что у Базила слух как у летучей мыши.

Хлопнула дверь. Продавец клинков налетел на шутника с кулаками.

– Ну я тебе!

Вэпп мгновенно окрысился, присел, выхватил с пояса метательное лезвие.

Базил притормозил.

– Цены повышу! Вдвое!

– Ой, да пожалуйста. У Фокстрота куплю, у него всё равно сталь лучше. Капитан, у Базила не закупайтесь, у него сабли бумажные, кинжалы пальцем затупляются.

– Ты охренел? Тройную цену поставлю, десятерную! За перочинный ножик будешь четыре тысячи выкладывать!

– Не очень смешная шутка, – заметила Агния, когда они вскарабкались и прислонились к ограде, переводя дыхание.

– А это и не шутка. Это вам, капитан, щелчок по носу.

– За что?

Вэпп слегка съехал по ограде, чтобы его лицо оказалось на одном уровне с лицом Агнии.

– Давайте начистоту, капитан Синимия. Я знаю, на континентах рассказывают, будто у нас тут филиал Ада на Земле. Царство жестокости, в котором прожить от рассвета до заката уже достижение. И не то чтобы подобные слухи не имели почвы под ногами…

Застучал молоток.

Базил приколачивал гвоздями записку «Рыжему – вход воспрещён» к двери.

– Но мы тоже люди, и я хочу, чтобы вы это учитывали. Мы не устраиваем каждый вечер гражданскую войну и не убиваем оттого, что нос зачесался. Мы тут, на хрен, живём. Точно так же, как негры живут у себя в джунглях, восточане – в деревнях… ну и так далее. Да, у нас свои обычаи, местами суровые, но прежде всего мы хотим, чтобы Свечная Пристань продолжала жить. Так что, если собираетесь относиться к Братству просто как к кучке убийц, наркоманов, предателей и трусов, не удивляйтесь тому, как станут относиться к вам.

Вэпп шагнул к девушке, угрожающе протянул руку. Звякнул металл. Сигил, бледный как смерть, потянул шпагу из ножен, но Агния сжала его пальцы в своих.

– Проще всего будет разбудить Мажордома из револьвера. Одолжите?

Капитан протянула своё оружие рыжему. Тот навёл ствол девушке в голову, затем чуток отвёл и выстрелил над ухом. Агния ожидала этого, потому сдержалась, не дёрнула глазом.

И широченная ухмылка расцвела на лице Вэппа. Он возвратил оружие владелице, лихо повернулся на каблуке и заколотил во входную дверь.

– Подъём! Недвижимость! У нас алмазы!

Внутри что-то грохнуло. То ли упал диван, то ли жирное тело свалилось с постели.

Делец, прозванный Мажордомом, руководил сетью из шестидесяти человек, занимавшихся разнообразными вопросами, связанными с домами. Они строили новые жилища на севере мыса, латали прохудившиеся для слишком старых или слишком ленивых хозяев, сдавали в аренду комнаты. У Мажордома была и обслуга высшего класса, нанимать которую не стеснялись сами капитаны, и даже личный отряд бойцов, ловивших по острову злостных неплательщиков.

От бриллиантов делец преисполнился энтузиазма. Прямо в пижаме, не переодеваясь, он построил перед собой семью и стал раздавать указания. Восемь детей были отправлены в ночь со срочными приказами по разным адресам. Супругу муж отослал за планом Свечной Пристани, наказав приносить тот, «который для внутреннего пользования». Схема изобиловала пометками, характеризующими состояние построек и статусы людей, представляющих интерес. Агнии понравилось.

– Есть копии? Беру одну в счёт общей оплаты.

Структуры Мажордома пришли в движение, завертелись, заворочались – и сработали эффективно. Уже в течение суток экипаж расселили. Большинство обосновались на бывшей улице Сэффа – Рыжая Борода предпочитал держать своих головорезов поближе к себе. Дома негодяев оказались крепкими, но грязными – впрочем, Мажордом нагнал работников, которые всё почистили за считаные часы. Уставшие, настороженные члены команды не жаловались, вообще почти не смотрели, куда их заселяют. Рабочие так вообще обрадовались личным однокомнатным домишкам, хотя Агния боялась, что им будет тесно. Дэн потом объяснил капитану, что раньше они жили в бараках. Ромашке с сыном, Стирнеру и мистеру Астли подобрали маленький семейный особнячок на природе, на краю леса.

– Для вас у меня есть нечто особенное, капитан, – подлез Мажордом, когда с экипажем закончили. – Полтора года назад к нам приплывал с визитом Локк Флинт, оверлорд. По такому случаю мы возвели для него прекрасный гостевой дом на восточном побережье в живописном месте. Когда оверлорд отчалил, дом остался бесхозным. Никто достойную сумму не предлагал, а за десять центов чёрта с два я кому такую красоту продам: ухайдакают. Берите себе! Просторная гостиная, ванная, широкий пляж, вокруг – собственный участок земли, соседи под окнами орущих кур резать не будут.

– Попробую. Если понравится – куплю.

– …а может, в аренду?

– Можно, но тогда минус один маленький алмаз.

Мажордом опечалился и согласился на покупку.

Суматоха с расселением моряков вкупе с ночью, проведённой без сна, настолько истощила Агнию, что вечером понедельника она, не раздеваясь, рухнула на свою новую постель и отрубилась.

Прозрачные занавески слегка шевелились. В распахнутое окно влез краб-бродяга и теперь ползал туда-сюда по полу. Эти любопытные существа регулярно покидали море и уползали далеко в поисках пропитания. Похрустыванье крабьих лапок разбудило девушку.

Тёмно-лиловый полумрак заполнял спальню. За окном невидимый солнечный диск собирался с силами, готовился перелезать горизонт. Розовое марево уже пропитало небеса там, на краю моря, подсветив грани облаков, словно живописец, рисующий первые наброски будущего пейзажа. Ярчайшие из звёзд продолжали мерцать на уже прояснявшемся небе. Звенели жуки-златоспинки.

Краб шевелил усами. Агния вытянула руку, коснулась ногтем ночного гостя. Членистоногое испугалось, спрятало ножки под панцирь, став неотличимым от гальки.

На табурете лежал комплект домашней одежды с запиской от доктора Бураха. Улыбнувшись заботе врача, Агния переоделась, подобрала краба и вышла с ним в пустоватое, но просторное помещение.

«Гостиная. У меня теперь есть гостиная».

На диване Сигил читал одну из книжек, оказавшихся в новом доме среди прочей мебели.

– С добрым утром. Кто это у тебя?

– Любопытный ползучий камешек. Пойду отнесу его на пляж. Ночью всё спокойно было?

– Здесь на удивление спокойное место. – Сигил встал, и по примятой обивке Агния поняла, что он ночевал на диване. – Я выходил к прибою. В темноте ощущение, будто мы не на пиратском, а на необитаемом острове.

– Да. – Морячка толкнула входную дверь, и она плавно, без скрипа подалась. – Всегда мечтала жить на побережье.