– Правильно, ты человек! – поднимает указательный палец вверх Любимов. – Следи за пальцем.

Тут же водит из стороны в сторону, а Ваня провожает палец глазами.

– Нормальная реакция, дети будут, – поднимается Любимов с пола. – Мужик должен быть мужиком, а ты раз санитаром устроился, привыкай. Ваш подопечный?

О, а это уже мне. Быстро киваю, Любимов уходит, раздраженно качая головой.

– Вань, ты как? – подхожу к своему бомжу, а тот расцветает улыбкой.

– Марьиванна! – смотрит на меня как на леденец в подарочной обертке. За этот взгляд можно все простить.

Я два дня его не видела, пока на выходных была. Очень хотела, но повода прибежать в больницу не было. Да и как я объясню это медперсоналу? С чего бы мне в свои выходные быть в клинике. Даже причину не могла придумать, а сказать, что проверить своего бомжа не решилась. Еще будут пальцем у виска крутить.

– Вставай, тебе нужно сладкого чаю выпить. Голова кружится? –помогаю Ивану встать, подхватываю за талию, а тот и рад этому, сразу обнял меня своей лапищей.

– Немного, – жалуется мужчина, пока я его веду по коридору в комнату охраны, а точнее ночного сторожа. Вижу, как мой подопечный прихрамывает на левую ногу.

– А хромаешь почему? – строго спрашиваю его, когда останавливаемся посреди коридора.

– Не помню, – чешет затылок бомж.

Надеюсь, что у него там никакой живности нет? Хотя не должно быть, Галина Михайловна быстро бы пресекла такое дело.

– Ладно, сейчас разберемся, – толкаю дверь в комнату нашего сторожа, где сейчас проживает Ваня, и помогаю тому сесть на заправленную деревянную кровать.

Оглядываю помещение, я здесь еще не была. Работаю почти полгода, а сюда не спускалась, да и зачем мне? У нас пост охраны у входа, там всегда сидят двое. Клиника в ночное время принимает только экстренных больных, естественно, платно. Всегда есть дежурный врач. Мое лично дежурство завтра, попадает так раз в десять дней, но сейчас чаще, потому что нет Марии Ивановны и ее мужа, завотделением.

Вспоминаю, что я так и не сказала Ване свое настоящее имя, но тут же переключаюсь на его ногу. Бомж задрал темно-синюю штанину санитара и осматривает глубокую царапину на ноге с уже запекшейся кровью. Штаны в этом месте тоже испачканы, видимо, порезался недавно.

– Ох, горе ты мое, что же у тебя жить спокойно не получается? – присаживаюсь на корточки, осматриваю рану. – Сейчас схожу наверх принесу йод и бинт. Жди здесь.

Поднимаюсь, чтобы принести все необходимое, когда Ваня заявляет мне обиженным тоном:

– Обманула меня, – печально произносит он с таким видом, что хоть плачь. – Я думал, что ты такая вот… А ты! – отмахивается, как бы безнадежно, и отворачивается.

– А что со мной не так? – удивляюсь я.

– Ты замужем, дочка у тебя, а я-то думал…

– Я замужем?! – теперь я удивлена еще больше. Ну надо же, замужем, да и дочки у меня нет.

– Да, Марьиванна, я со всей душой к тебе, а ты…

Тут же понимаю, в чем дело, и впору смеяться в голос. Мой бомж явно навел про меня справки в клинике, называя мое имя и отчество, которое он знал. Девочки у нас на ресепшен рады поболтать с симпатичным мужчиной, почему бы и нет. Только вот рассказали они ему про нашего кардиолога, которую я замещала, а не про меня. Ну что, нужно признаваться, а то еще припишут Марии Ивановне роман с бомжом. Наши могут, им только дай посплетничать.

– Ошибочка вышла, – сообщаю обиженному Ване. – Мое имя Александра, и я логопед. Мужа у меня нет.

– Точно? – расцветает улыбкой без центрального зуба бомж. – А куда делся? Муж.

– А и не было его, а ты с какой целью интересуешься? – хмурюсь я.

– Да так, на будущее, – беспечно отвечает Ваня с лукавой улыбкой на лице.

– Никакого у нас будущего нет, – строго выговариваю бомжу, но ему плевать. Всем своим видом выражает счастье, что я свободна.

– Сашенька, ты не забудешь мне ножку обработать, ты же врач? – нагло заявляет Ваня. – А то мне еще работать надо, будь добра, а я пока здесь подожду тебя, отдохну.

Фыркаю, стреляя убийственным взглядом в Ваню, и выхожу из комнатушки, чтобы принести все необходимое. «Ножку» ему обработать, вот какой, а! Как быстро он тут освоился, однако.

Бегу и в коридоре снова наскакиваю на Любимова, который уже переоделся и торопится домой.

– Александра Петровна, у детей такие кроссовки бывают-с липучками, – притормаживает меня за плечи Любимов. – Я вам куплю их обязательно. Вы какой цвет предпочитаете?

– Что? – не понимаю, о чем он.

– Так вот, у нас, когда Макар бегал сломя голову по всему дому, мы ему такие кроссовки купили. Они к полу прилипают, и приходится с трудом ногу отрывать от плитки. Первое время Макарка вопил, однако помогло. Бегать перестал. Я вам тоже такие куплю, будете по больнице ходить, а не летать.

– Простите, Сергей Геннадьевич, – оправдываюсь я. – Но мне нужно…

– Конечно, конечно, бегите, – миролюбиво смотрит на меня Любимов. – Когда шею свою свернете на повороте, больничный не приму. На работу без опозданий.

И Любимов уходит, заставляя меня чертыхнуться и пойти дальше намного медленнее. Он прав, что тут скажешь.

Глава 7

Как я провел эти два дня, что моей Марьиванны не было? Чудовищно! Дед, с которым я делил коморку, пришел вечером и зыркнул на меня сердитым взглядом. Нет, если бы я здесь жил, то тоже не сильно бы обрадовался соседу, да еще и якобы бомжу. После драки у меня чесалось все тело, и я подозревал, что подхватил что-то у людей без места жительства. Пришлось даже снять вечером на часок, вызывая к себе Павлика.

Тот приехал быстро, привез какого-то платного доктора.

– Может, вы вернетесь домой, Степан Викторович? – причитал около меня Павлуша, когда мы сидели в черном тонированном «Мерседесе», а доктор осматривал мои порезы и ссадины.

– И проиграть пари? – возмутился я. – Или ты, Павлуша, хочешь пробежаться голым по Красной площади?

– Я?! – удивился мой секретарь. – Спорили вы…

– А побежишь ты, все верно, – кивнул я. – Ты только представляешь, какой шум поднимется, если мой отец увидит меня на первых страницах газет в чем мать родила?

– Ну да, ваш отец очень расстроится, – обреченно произнес Павлик.

– Вот и договорились, а значит, делаем все, чтобы пари выиграли мы. То есть я.

– У вашего отца в субботу юбилей, – напомнил секретарь. – И на следующей неделе запланирована командировка в Пекин.

– Я заболел, – тут же нашел я отмазку. – Да, доктор? Я болен?

– Блохи, – согласился платный доктор.

– В смысле?

– У вас блохи, поздравляю, – произнес таким тоном, будто я лишнюю почку себе приобрел.

– И что делать?

– Я вам выпишу таблетки, и купите шампунь в зоомагазине, помойтесь. А одежду придется сменить.

– Паша, слышал?

– Будет сделано.

В итоге вечер я провел в душе, где приемный покой. Вначале выпил таблетки, решил сразу три штуки, вместо одной, чтобы наверняка, а потом пошел мыться самым вонючим шампунем, что когда-либо был у меня в жизни. Когда вернулся в комнату сторожа, дед повел носом и сморщился.

– Ну ты и… бомж, – выдал старик.

– Так я он и есть, – улыбнулся, сверкая щелью вместо зуба в самом центре рта.

С зубами тоже придется что-то решать. Но этим я займусь завтра, а пока пришлось заварить себе химозную картошку в пластиковой банке. Гадость страшная, но дед ничего, я его тоже угостил баночкой. Сожрали с голодухи все подчистую, даже вылизали.

На следующий день лучше не стало, чесался я страшно, таблетки не помогали, хотя я выпил уже штук пять. Но Павлик подтвердил, что блох у меня нет, когда я снова вызвал его ближе к вечеру.

– Тогда почему я чешусь? – завывал я, расчесывая себе шею.

– Вернитесь домой, Степан Викторович, там и все пройдет, – уговаривал меня Павлик. – Если нужно, пробегу я по площади голым, да и отец ваш звонил, волнуется. Спрашивал, чем таким вы заболели, что на работе не появляетесь.

– И что ты сказал?

– Сказал, что-то несвежее съели, – неохотно признается Павлик.

– Ну и ладно, а насчет химии ты прав, может, у меня на картофельный порошок аллергия, – протянул я задумчиво, вспоминая, что ел на завтрак.

– Так может, вам из ресторана еду привезти? Я мигом! – обрадовался Павлуша.

– Ну уж нет, пари так пари, – рявкнул я, выбираясь из «Мерседеса». – Павлик, а почему тут «Ритуал» написано? – увидел надпись на машине и золотистый венок на капоте.

– Внимания меньше привлекает и останавливают реже, – тут же объяснил секретарь.

– Да? Ну ладно, – с сомнением произнес я, направляясь в клинику.

С главного входа мне вход заращён, но, когда начальства не было, я заходил туда через приемный покой. Девочки на ресепшен подобрались хорошенькие, разговорчивые. Сам удивился, что глазки мне начали строить. Но я кремень, у меня Марьиванна в сердце и еще кое-где засела. Поэтому и пошел все разузнать о своей спасительнице, да так расстроился, что чуть на пари не наплевал. Это надо, замужем, вот прямо сердце кровью начало обливаться. И дети есть, кошмар. Я детей не особо перевариваю. Своих не имею, а чужих и подавно. Да и муж как бы мешает немного. Это лишняя трата времени, жену из семьи уводить. Нет, не буду я рушить чужое счастье. Придётся отказаться от любви всей своей бомжацкой жизни.

Понедельник начался для меня беготнёй по этажам клиники. Почему-то все считали, что именно я должен им что-то принести, будь то тяжелые узлы с грязным бельем, коробки с лекарствами, аппарат УЗИ таскал только три раза на второй, четвёртый и потом первый этаж.

К обеду устал так, что ноги отваливались, а тут еще этот с кишками. Одна радость была за главным врачом клиники ходить, я даже блокнот у кого-то стащил и ручку, чтобы перлы его записывать. Это надо выдавать такое! Входим в палату к больному, а того нет. Главный поворачивается к медсестре:

– Так и пишите в выписке: больного в палате нет – значит, состояние удовлетворительное. А раз койко-место пустует – то готовим клизму.

И ведь сделали клизму запыхавшемуся больному, что бегал покурить на улицу. Главный так и сказал ему:

– У меня обход, вас нет – клизма есть. Доходчиво объясняю?

Я вначале удивлялся, почему с таким подходом в клинике полно больных. И ведь люди сюда платно идут лечиться, деньги-то не маленькие. Однако терпят такое обращение покорно и с улыбкой. А потом понял, что ничего просто так главный не назначал. Каждого больного помнил и диагноз его знал. И больные за ним ходили как приклеенные. Обстановка в клинике была уютной, весёлой, семейной, что ли. Пока я этого мужика с кишками не увидел. Здесь я и понял, что не гожусь на роль медицинского персонала. Но ради Александры готов на всё, придётся потерпеть. Тем более она не замужем, радость-то какая!