Последний герой. Том 7 (страница 9)
Незаметно напасть не вышло. Кирпич обернулся молниеносно, замахнулся ружьём. В глазах его на миг мелькнуло недоумение: «Я же тебя подстрелил!» – но оно тут же сменилось на ярость, на жажду крови.
Тяжёлый приклад просвистел у меня над головой, я рухнул вниз, пригибаясь, и тут же рванул вперёд, всем телом распрямился, как пружина. Ударил в нос кулаком с такой силой, что Кирпич дернулся, ружьё выпало, но на ногах он устоял.
Он был массивнее меня, плечистый, с широченными руками – настоящий каторжный валун. Но я был быстрее.
Он бросился грудью, врезался, будто таран. Я отступил, но всё равно нас свалило в клубок. Он навалился, дыхнул запахом гнили и крови. Его пальцы, толстые, как железные клещи, сомкнулись на моём горле, давили, ломали. Я сумел вывернуться и приподняться и ударил кулаком снизу в печень – и бугай согнулся, хрипнул, но не отпустил.
Я резко качнул корпусом, подсечкой выбил ему ногу. Мы рухнули оба, но я снова вывернулся и вскочил, налетел сверху. Ударил трижды – в скулу, в скулу и в висок. Он мотал головой, разбрызгивая кровь с разбитых губ, а потом резко дёрнул плечами, сбросил меня, как мешок.
В следующее мгновение его кулак врезался мне в челюсть. Всё потемнело, звон ударил в уши. Я качнулся, но устоял. Он снова пошёл в размах, медленно, но со страшной силой. Я нырнул под удар, врезал коленом в пах. Кирпич заорал, согнулся, но уже через секунду обхватил меня за корпус, поднял и грохнул оземь так, что дыхание перехватило.
Я вцепился ногами в его бедро, локтем давил в шею, мы катались по камням, и каждый пытался перехватить инициативу. Я бил чаще, точнее, но его удар, если доходил, отзывался в костях, будто в меня врезался молот.
Драка казалась бесконечной. Мы сцепились намертво, дыхание рвалось, камни впивались в спину и локти. Кирпич был как танк, пёр, давя массой. Я бил в лицо, а он мотал башкой, будто не чувствовал. Огромный кулак прошел вскользь по моему уху – оглушающий, будто кувалдой.
Мы снова на ногах. Я резко ушёл вбок, пропуская его вес мимо, и ухватил его за руку, ту самую, что пыталась вмазать мне снова. Резко дёрнул и провернул корпусом, как учили, как приходилось на службе. Хрустнуло.
Кирпич зарычал. Я вывернул руку сильнее, локоть его выгнуло в обратную сторону. Я добил ударом в челюсть. А потом еще и еще.
Готов.
Он рухнул на спину, рвано дыша, глотая ночной воздух. Рука у него болталась навыворочку, и всё же он пытался подняться, ворочался, скалился, глотая слюну и кровь.
Я встал над ним, с разбитым кулаком и колотящимся сердцем, и понимал: ещё чуть-чуть – и он снова кинется, несмотря на увечье и боль. Этот зэк был из тех, кого ломает только смерть. Но сейчас он лежал, распластавшись, живой, с переломанной рукой, и впервые в его глазах вместо ярости мелькнуло что-то похожее на страх.
Пора с ним кончать. Я поднял с земли увесистый камень.
Кирпич лежал на спине, захлёбывался собственной кровью, потом со злобой выплюнул зуб, тщась сохранить вид хищника. И тут за моими плечами послышался шаг. Я резко обернулся – Сергеич. В руках у него была увесистая дубина, видать, подобрал по дороге. Глаза вытаращены, дыхание сбивчивое.
– Жив? – спросил я, не скрывая облегчения и даже радости.
– С трудом, – прохрипел он, подходя ближе.
– Сергеич… – выдавил Кирпич, скосив на него мутный, но всё ещё злой взгляд. – Помоги… Ты же наш… Ты же кореш… Или ты совсем ссучился?
Он давил, что называется, на гниль, привычно лез в душу, как всегда умел.
– Да, Кирпич, – тихо проговорил Сергеич, и в его голосе ничего не дрогнуло. – Я всегда был за своих. И сейчас это докажу.
– Убей его! – захрипел Кирпич, брызгая кровью. – Ты же правильный пацан! Помнишь, мы с тобой? Три ходки, считай! Ну же! Спаси старого кореша!
Сергеич шагнул вперёд, поднял дубину. Кирпич даже ухмыльнулся, на мгновение в его мерзкой улыбке промелькнуло торжество. Всё его тело словно кричало: «Ну вот, одумался, вернулся блудный сын!»
Я не вставал в стойку, не отскакивал. Ждал. Надо было проверить. Тяжеленный камень тянул вниз. Я отпустил его… пока отпустил.
Бам! – глухой удар дубиной, в лоб, словно по пустой бочке. Кирпич вздрогнул, глаза расширились. Второй удар – хруст, третий – и его голова мотнулась на безвольной шее. Сергеич не останавливался. Он бил снова и снова, пока я не коснулся его плеча и не сказал негромко:
– Довольно.
Он отбросил окровавленную палку, наклонился к трупу, пошарил по карманам. Вытащил нож, повесил на пояс. Нашёл пачку сигарет, сжал её в ладони, улыбнулся краешком губ.
– Тварь, – проговорил Сергеич, закуривая. – Так у него всё время сигареты были? Замышил, сучара.
Мы оба тяжело выдохнули. Сели на камни и смотрели, как луна, зависнув над склоном, серебрила острые вершины.
– Куда подбили? – спросил я.
– Да промазал он, – Сергеич усмехнулся. – Я больше перебздел. Пальнул, я упал, бок отбил, колено разодрал. Упал, конечно, не по-детски… Я уж думал, всё, крышка. А как очухался – подоспел. Жаль, что не успел помочь. Вижу, ты и сам справился.
Он глянул на меня, прикрыл глаза от дыма.
– И вообще, Макс… кто ты такой? Ты ж не мент. Не бывает таких ментов. Таких крепких, таких… паханов, что ли. Лидеров. Тебе сколько?
– Под тридцатку, – приврал я.
– Да ну?
– Просто хорошо сохранился. В погребе сплю.
– Ха-ха! – рассмеялся Сергеич, глухо, но с нескрываемым облегчением. Жадно затянулся сигаретой, дым вырвался из ноздрей. – Сколько недель уже не курил… Будешь? – протянул пачку, выставив одну.
– Нет, откажусь, пожалуй.
– Что, и не куришь? – хмыкнул он, глядя на меня искоса. – Ну, точно не мент…
– Менты разные бывают.
– Фух, ну всё хорошо, что хорошо закончилось, – выдохнул Сергеич. – Нужно возвращаться.
– К нашим, успокоить их, – сказал я.
Мы поднялись, только собрались в обратный путь, как сверху, с жужжанием, подлетел и завис дрон. В свете звёзд отчётливо блеснул объектив. Он двигался влево-вправо, потом сфокусировался прямо на нас.
– Вот же твари… – выдохнул Сергеич. – Наблюдают за нами. И всё-таки докторишка был прав. Это они шоу устроили. А мы – разменная монета. Теперь точно знают, где мы находимся.
– Чёрт! – заорал он и схватил камень.
Швырнул в летучий прибор. Камень упал намного раньше, не долетев.
– Ну что вам надо, уроды?! – кричал Сергеич. – Всё! Группа «А» победила! Группа «Б» уничтожена! Поняли вы там или нет?
Он швырял камни один за другим. Дрон будто насмехался – красным индикатором «смотрел» прямо на него, вальяжно покачивался, перекатывался в воздухе, кружил, будто дразнил: вы не достанете, вы всё равно под колпаком.
Я в это время тихо присел, подобрал камень – не больше мандарина, ладный, тяжёленький. Выждал момент. Сергеич всё ещё орал, дрон завис над ним, улавливал его движения. Я же замахнулся тихо, рука пошла по дуге, от плеча.
Бросок вышел чёткий. Камень ударил точно, проломил сразу два винта. Дрон взвыл металлическим визгом, его качнуло, развернуло, он попытался уйти в сторону, но тщетно. Припадая, гаджет криво покрутился по спирали – и рухнул на скалы.
Хруст, звон, короткое «пых». И тишина.
– Всё, – сказал я, подходя. – И этот враг повержен.
* * *
Линда сидела перед пультом, глаза бегали между мониторами. На экранах мелькали последние кадры с дронов, видео шло на сервер, который гнал трансляцию дальше – инвесторам, зрителям, кому угодно из тех, кто платил за это шоу. Она видела, как Яровой врукопашную одолел Кирпича, как один из зэков, переметнувшийся к группе «А», добил его. Видела, как группа выстояла. И на её лице, обычно каменном, скользнула еле заметная улыбка.