Мордюков схватил бутылку как человек, который неделю провел без воды. Он залпом принял полбутылки. Глотал так, будто давно не пил. Потом вытер рот рукавом и прищурился.

– Что-то я не понял, – проворчал он. – А что за кислятина-то? – понюхал. – Ёшкин-матрёшкин, это что, брага, что ли?

– Ну да, брага – для похмелья самое то. И градусов мало, и жидкость есть, – хитро прищурился Черноусов.

– Твою ж за ногу! Я думал, вода! Вадик, ты меня опять напоил! Я же на старых дрожжах. Повело, уже чувствую.

– Да ладно, ты же крепкий мужик, – засмеялся Черноусов. – Давай одевайся, собирайся. Я за вами заехал. Вам далеко чапать, подброшу до отдела.

– Да куда я в таком виде поеду? Пьяный я, – закашлялся Мордюков.

– Какой ты пьяный, – махнул Черноусов. – Это не считается даже. Давай, пошевеливайся.

– Нет, короче, ты сам виноват, – ворчал Мордюков. – Споил, блин. Я ж не знал, что это бражка. Тут вон написано – «Скважина № 4. Ессентуки».

– На заборе тоже написано, – усмехнулся Черноусов. – Я тебе что, самодельную бутылку с самодельной этикеткой делать должен для бражки? Что было, в то и налил.

– Так предупреждать надо, – возмутился Мордюков.

– Так ты не спрашивал, – пожал плечами майор.

– Так ты и сказал – минералка!

– Не говорил такого… Сказал, что с пузырьками. Я ее так и называю.

– Тебя не переспоришь, – махнул рукой Мордюков. – Ладно, Максим, езжай с ним. Сегодня без меня, я отлежусь. Приду в себя – с обеда, может, появлюсь. Ну куда я сейчас такой?

– А ну как начальство нагрянет? – спросил я.

Больше в шутку, конечно – видно было, что без толку его сейчас тащить в отдел.

– Да какое, к чёрту, начальство? – рассмеялся Черноусов. – Семён – тут самый главный по погонам.

– Всё, работайте, коллеги, – пробурчал Мордюков и завалился на диван, натянул одеяло. – Не мешайте. Идите уже.

Я быстро сделал себе бутерброды, завернул в газету (привычка с девяностых все в газету заворачивать осталась), сунул в сумку.

Мы с Черноусовым доехали до отдела.

– Семён Алексеевич говорил, что вам кабинет отдельный нужен, – сказал он.

– Ему, наверное, нужен. А я могу и с операми посидеть, где место найдётся.

– Ну, есть у меня вариант один. Пойдём, посмотришь.

Он провёл меня в небольшой закуток, отгороженный тонкой стенкой. Отпер дверь. Внутри – красные стены, обитые чем-то вроде бархата, уже потертого временем. На стенах – старые плакаты времён СССР, на полке – бюст Ленина. Окна не было.

– Вот, располагайся, – сказал он.

– Это что, красный уголок?

– Ну да, раньше был красный уголок. Потом музей хотели сделать – Нижнереченской милиции. Да как-то заглохло всё. Теперь вот пустует. Никто не хочет брать, – пожал плечами Черноусов. – Видишь, окна нет. Отгородили кусок. Ну, лампу вкрутим – и нормально будет.

– Я лучше с операми посижу. А если Мордюков захочет, пусть сюда и садится.

– Ну, сами тогда смотрите. На, вот тебе ключи.

Я взял ключи, закрыл кабинет и уже представлял, как Мордюков отреагирует, когда увидит, какое ему помещение выделили. Улыбнулся сам себе.

– Что ты ржёшь-то, Максим? – заметил Черноусов. – У нас с помещениями туго. Отдел не резиновый. Здание старое, не расширяли. А штат вырос – вот и ютимся.

– Да я не в обиде, – ответил я.

Я прошёл дальше, в кабинет начальника уголовного розыска. С ним кабинет делили еще два оперативника. Но сейчас один был в отпуске, второй на дежурстве. А на рабочем месте уже сидел Саша Сальников.

– О, Макс, привет. Что, по кофейку? – предложил тот.

– Ну, давай, – согласился я.

Мы перекусили моими бутербродами, поговорили о планах.

– Надо, – говорю, – в морг смотаться, трупы посмотреть. А то вчера пуговку нашли – от форменной одежды МВД. Там, в домике, на месте убийства. Так теперь надо одежду участкового Васильченко внимательно глянуть. Не отпала ли у него пуговка.

– А что за пуговка? – спросил Саша.

– Обычная, блестящая. Та, что на погон крепится.

– А, ну по-любому от него отпала, – сказал Саша.

Мы сели в потрепанную, видавшую виды служебную «Ладу Гранту». Доехали до морга.

Он находился рядом с больницей, на территории больничного комплекса. Здание серое, стандартное. Тут же было отделение судебно-медицинской экспертизы. В штате, как объяснил Саша, числился один-единственный судмедэксперт.

Мы вошли внутрь. Нас встретил человек в чистом медицинском костюме, что смотрелось даже удивительно для такого захолустного морга. Молодое лицо, интеллигентное, почти мальчишеское. Маленькие очки на переносице, под носом лёгкий пушок вместо усов.

– Ну что, Студент, – сказал Сальников. – Знакомься. Коллега из Новознаменска. Максим Сергеевич.

– Ого, из Новознаменска? – протянул тот. – Далековато.

– Мы тут по участковому, – сказал Сальников. – Что там нарыл? И одежду бы его глянуть.

– А что с одеждой? – ответил судмед. – Там всё распоротое, в крови. Я в заключении указал: удар клинковым орудием, однолезвийный клинок.

– Да нет, ты не понял, – пояснил я. – Фурнитуру хотим посмотреть. Пуговицу одну проверим.

– Фурнитуру? – удивился Студент.

– Ну да, одежда отдельно от трупа.

Я описал Студенту, как выглядела пуговица. Он задумчиво покачал головой:

– Так осмотрели форму, всё целое, за исключением разрезов от ножа. Ну, то есть, пуговицы на месте. Да и таких, как вы говорите, не было. Все пуговицы синие, пластиковые, в тон форме.

– Значит, не от участкового эта пуговка, – сказал я.

– А что за пуговка? – спросил судмедэксперт.

– Да вот нашли одну на месте преступления.

– Да, может, из кармана выпала, – сказал Сальников. – Знаешь, вот Васильченко любил всякую гадость в карман пихать. То семечки насыплет, то жвачку, то ещё чего таскает. У него полные карманы были всегда всякого барахла. Это все знали и посмеивались.

– А останки тел посмотреть можно? – спросил я. – Ну, тех жертв людоеда.

– Я пас, – поморщился Сальников. – Ты это, Максим, иди сам смотри, я что-то… ну, покурить пока схожу.

– Ты же, вроде, не куришь?

– Бывает, балуюсь, – настаивал тот.

– Погоди, – улыбнулся я. – Ты что, трупов боишься?

– Боится-боится, – радостно закивал Студент. – Ещё как боится.

– А ты молчи, – шикнул на него Сальников. – Не лезь, куда не просят.

– Да ладно, Саша, – сказал я примирительно. – Бывает. Не всем же быть одинаковыми. Ладно, я один схожу, посмотрю.

– А тем более, там есть на что смотреть, – добавил с ехидцей Студент.

– Чего там смотреть? – недоверчиво переспросил Сальников.

– Ну, я очень важный признак там нашёл. Важный, и, возможно, он вам поможет в расследовании.

– Какой ещё признак? – насторожился Сальников.

– На словах как-то долго, – ответил Студент, откинув голову слегка набок. – Пойдём, покажу.

– Ладно, пошли, – сказал Сальников. – Только если я тебе лабораторию заблюю – не возмущайся.

– Чего? – всплеснул руками врач. – Не-не-не, погоди! Возьми хотя бы пакет с собой. Подожди, я тебе пакет дам!

– Ага, – поморщился Саша. – В пакет я ещё не блевал. Если вывернет – то на пол, понял? Ладно, пошли уже. Только дай мне маску медицинскую. А лучше три надену, чтобы не так воняло.

– Да ничего там не воняет, – уверял медик. – У меня полный порядок.

– Воняет. Я отсюда чувствую.

Всё-таки он отжал у судмеда три маски, нацепил их все разом и пошёл. Студент – впереди. Мы за ним. Сальников шагал осторожно, будто шёл в решающий бой со страшным врагом.

Таким вот строем мы и вошли в секционную.

На столах из нержавейки лежали части человеческих тел, аккуратно собранные, как конструктор. Мужчина и женщина. Некоторые фрагменты уже были выварены – оттого трупы казались ещё более отталкивающими, неживыми и страшными.

Сальников только увидел это, как его тут же скрутило. Лицо побелело, он едва сдерживал рвотный спазм и, закрыв рот рукой, рванул прочь из секционной.

– Ну вот, так всегда, – улыбнулся Студент. – Дядя Саша – крепкий опер, но желудок у него слаб.

Я покивал, но на приключения Сальникова решил не отвлекаться.

– Ну так что, рассказывай, – сказал я. – Кстати, как тебя зовут-то? А то всё «студент, студент».

– Костя, – ответил он. – Но можешь и дальше звать Студентом, я уже привык. Меня так все называют.

– Ладно, Студент, – кивнул я. – Что ты хотел показать, что особенного нарыл?

Костя снял очки, протёр их платочном, вздохнул и заговорил:

– Вот смотри. На коже, вот здесь, в складках, я обнаружил налет вещества… смесь песка и соли. Взял пробу, отправил в область, на химический анализ. Судя по предварительным данным, это морской песок и морская соль. Но это пока не точно.

Он показал мне, где нашёл это – всё-таки зашли мы сюда не только для того, чтобы Сашу постращать.

– Странно, – сказал я. – Откуда здесь морская соль? У вас что, море рядом?

– Да ну нет, конечно, – усмехнулся Студент. – Ближайшее море у нас, ну я не знаю где… в Сочи, наверное, а до него… э-э…

Он задумался, прикинул, сколько дотуда километров, махнул рукой и крякнул:

– Далеко, короче.

– Может, жертвы приезжие? – предположил я. – Пока загорали, обсыпались песком, а потом сюда приехали? Хотя… ноябрь месяц, не сезон. Как-то бредово всё это. Сам-то что думаешь?

– А что тут думать, – пожал плечами Костя. – Моё дело – факты фиксировать. А объяснять их – пусть следствие объясняет. Я вот касаемо причины смерти, давности, орудия – всё распишу. А откуда на них соль с песком… я, Максим, в душе не чаю.

– Ясно, Студент. Ладно, спасибо. Руку не жму – она у тебя в перчатке. Так что бывай.

– Пока, Макс, – протянул судмед и вернулся к столу.

* * *

Я вышел на улицу. Сальников ждал у машины – цвет лица у него был уже посвежее.

– Ну что там? – спросил он, когда я вышел из морга.

– Странное дело, Саня, – сказал я. – На коже обнаружена соль с песком.

– Соль с песком?

– Ну да, предположительно – морская. Но анализ ещё не готов. И вообще, по песку надо почвоведческую экспертизу назначать – определить, с какого региона могла быть.

– Поэтому-то и трупы у нас не бьются, – сказал Сальников.

– Имеешь в виду, что они, наверное, приезжие?

– Не знаю, наверное, – кивнул он, подставляя лицо под холодный ветер.

– Одна из версий – жертвы не местные. Но вот что странно… – я замолчал, глядя на него. – Они свежие, понимаешь? Мясо свежее. Недалеко их везли.

При словах «мясо свежее» Сальников буквально согнулся пополам, его передёрнуло от спазма.

– Ты это… – выдохнул он. – Ты предупреждай, когда так выражаешься.

Я поднял руки, улыбаясь.

– Все. Понял. Не думал, что ты настолько чувствительный.

– Да я после того, что там увидел, теперь при одном упоминании – фу, – скривился он. – Этот запах до сих пор стоит перед носом. Зачем я вообще туда попёрся. Бр-р.

– Ты там все кусты, поди, заблевал, – сказал я.

– Ага, – кивнул Сальников.

Мы пошли к машине. Я шёл мимо тех самых кустов, за которыми он бегал. Но никаких следов биологического происхождения не увидел.

«Так это, Саня, ты что, притворяешься?» – хотел спросить я, но не стал. Махнул рукой. Ладно, может, в другие кусты бегал, получше спрятал от коллег свою дурноту. Тоже естественно.

Мы сели в машину.

– Ну что, – сказал Сальников, – давай на обед. Время как раз подходит. Я знаю одну пельменную – отличная.

Я даже бровь от удивления поднял, на него посмотрел – только что его выворачивало, а теперь про еду заговорил. Я помнил, как после своего первого вскрытия, будучи зелёным лейтенантом, потом два дня не мог смотреть даже на котлету. А этому – сразу пельмени подавай.

– Ну хорошо, – сказал я. – Давай заедем. Только мне бы потом ещё в парикмахерскую. Постричься надо, – я провёл рукой по заросшей голове. – Вот бы на обеде успеть.