Сидя в сквере под широкой тенью платана, он гадал, когда же его жизнь пошла под откос. Детство, насколько он мог вспомнить, было в точности таким, каким оно обычно рисуется в книжках для самых маленьких – беззаботным и благополучным. Отцовское дело процветало, обещая Буду стабильное будущее, оценки, которые он приносил из школы, родителей почти не волновали, а верных друзей, разделявших его интересы и увлечения, было хоть отбавляй. Ему думалось, что только катастрофа или трагедия могли бы разрушить эту идиллию. Однако всего пары сказанных в сердцах слов оказалось достаточно, чтобы безупречная жизнь Буда затрещала по швам.

Он никогда не отличался особым умом, красотой или обаянием, но все, кому довелось иметь с ним знакомство, находили его приятным и простым в общении. Именно своей простотой Буд и покорял любого, с кем перекинулся хотя бы парой фраз. «Он славный малый, такой добряк», – только и говорили о нем вплоть до того дня, когда в пылу ожесточенного спора Буд случайно проклял своего лучшего друга.

Грубые и жестокие слова, бывало, и раньше срывались с его языка под влиянием чувств. Буд вообще был не из тех, кто думает, прежде чем сказать. Но в тот роковой день, когда сказанное вдруг начало воплощаться в реальность, он пришел в ужас. Друг едва не погиб прямо у него на глазах. Повезло, что проклятие не сработало до конца. Однако все, кто присутствовал в тот момент, понимали, что во второй раз подобного везения может уже не случиться.

Таким пугающим образом Буд открыл в себе божественную силу. Он знал, что был потомком божества, ведь отец не переставая кичился фамилией де Эзрек, указывающей на происхождение их рода от почитаемого древнего полубога Эзрека. Ключевым здесь было слово «древнего», потому что в теле настолько далекого потомка, как Буд, божественная сила едва теплилась, не говоря уже о том, чтобы проявиться. Но вопреки всему он оказался самым настоящим чудотворцем. И создаваемые им чудеса были разрушительны.

Буд боялся собственной силы. Он делал все возможное, только бы ненароком не привести ее в действие, но держать эмоции под контролем в переходном возрасте ему было трудно. Каждое случайно вырвавшееся проклятие, каким бы незначительным оно ни было, вселяло в него все больший страх, а потому силы все меньше ему подчинялись. Окружающие начали сторониться Буда. Они стали осмотрительны, разбрасывались льстивыми комплиментами в его присутствии, не сплетничали и не злословили за спиной, дабы ненароком не навлечь его гнев. Буд многое отдал бы, чтобы говорить свободно, как раньше, и не думать над каждым словом. Но перестать быть чудотворцем он не мог.

Эти копящиеся внутри эмоции были так мучительны и приводили Буда в такое отчаяние, что после окончания школы он отказался продолжать семейное дело и неожиданно для всех ушел служить по контракту. Мама места себе не находила от волнения, отец рвал и метал, но их уговоры ничего не изменили. Буд был непреклонен, хотя и не ждал, что служба избавит его от проблем. Она была не более чем попыткой сбежать от самого себя. А в итоге именно армия помогла ему справиться со страхом и понять, что разрушительную силу можно использовать во благо – для защиты людей. Именно там он научился ее контролировать.

После пятнадцати лет службы он уволился и устроился в охранное предприятие – так Буд стал телохранителем. Возможные риски его не беспокоили, главное, что он наконец-то нашел своей силе достойное применение. Вина, гложущая Буда многие годы, затихла глубоко внутри.

Почему же все вдруг снова пошло наперекосяк?

Впрочем, он знал почему. Буд лишился клиента. Убийство случилось не в его смену, и все равно он корил себя за бездействие, за непредусмотрительность, за то, что взял тогда выходной. Ему нравился тот парнишка, несмотря на постоянные капризы и жалобы, перепады настроения и дурное воспитание. А стоило ли ждать чего-то иного от младшего сына министра неземных дел? Буда веселила его вспыльчивость, а острый ум по-настоящему вызывал уважение. Жаль, что парень так плохо кончил. Ходили слухи, будто бы убийство организовали его же братья.

Буду было совестно еще и за то, что со смертью клиента он испытал облегчение. С годами напряженная работа изнурила его, и ему хотелось покоя не мнимого, а реального: с неспешными завтраками, домашними заботами и вечерними прогулками в парке. Как раз подвернулся повод взять бессрочный отпуск. Надо бы подумать о семье, пока не поздно. Может, завести собаку.

Вчера, терзаемый противоречивыми чувствами, Буд пришел к родителям за утешением и советом. Он рассчитывал приятно провести вечер – в конце концов, они давно не виделись. Но отец, до сих пор таящий обиду и убежденный, что Буд выбрал неверный жизненный путь, не воспринял его чувства всерьез. Он снова завел разговор о семейном деле: что берег этот маленький бизнес ради единственного сына и наследника, что в армии Буд только потратил время и что, останься он дома, жил бы сейчас припеваючи. И не нужна ему эта работа охранником, раз она приносит одни проблемы.

– Видишь, к чему привело твое упрямство? – возмущался отец. – Нечего было бунтовать, когда твое будущее великодушно спланировали за тебя. Сказал бы лучше спасибо!

Буд не собирался конфликтовать, но это заявление стало последней каплей. Разразившись гневной тирадой, он крикнул:

– Да пропади пропадом твой ресторан!

Что ж, вот ресторан и пропал. Вместе с мамой.

Буд схватился за волосы. Сколько уже лет не происходило подобных осечек? Неужели он потерял контроль? И как скоро полиция придет по его душу? Прав был отец: он собственноручно разрушил свою жизнь. Сейчас, когда прошлые ошибки проносились перед глазами, Буд видел это со всей ясностью. Должно быть, ему не дано стать достойным чудотворцем, не дано помогать и защищать. Ни к чему противиться судьбе. По крайней мере, этому армия его точно научила – беспрекословно подчиняться.

– Мистер?

Буд поднял голову.

Над ним склонилась смуглая девчушка в мешковатом платье:

– Эй, мистер, ты чего на земле сидишь?

– Отдыхаю, – не растерялся Буд. – Погода сегодня хорошая.

– И не жалко тебе пачкать такой дорогой костюм? – удивилась она.

– Ничуть. У меня таких целый гардероб.

– Ты бы хоть галстук ослабил. Жара ужасная!

– Вполне терпимая. А вот детишек, сующих нос не в свои дела, я на дух не переношу, – беззлобно сказал Буд.

– Извини уж. – Она качнулась на пятках, и раздался глухой звон бубенцов, должно быть спрятанных в складках одежды. – Ты выглядел грустным, и я подумала, вдруг у тебя что-то плохое случилось. Но раз уж ты отдыхаешь…

Девчушка развела руками, снова заставив бубенцы звенеть. Она совсем ему не сочувствовала, но ее прямолинейность тронула Буда. Он вздохнул:

– Случилось. Настолько плохое, что хуже некуда.

– Ну чего ты, мистер? – Она села на корточки и посмотрела на него блестящими золотистыми глазами. – Жизнь продолжается!

– Легко тебе говорить. Ты даже не знаешь, о чем речь.

Она улыбнулась:

– Зато я знаю, что поднимет тебе настроение. Хочешь купить цветок?

Покопавшись в складках платья, она достала бумажный стакан, в котором рос одуванчик с лепестками, источающими теплое сияние.

– Что это?

– Название я еще не придумала, но здорово же, правда? Купишь? Он единственный в своем роде. Пока что.

– Сколько?

– Сколько не пожалеешь.

Буд отдал ей всю мелочь, какую нашел в карманах.

– Мистер, да ты сама щедрость! Спасибо огромное!

Она вскочила на ноги, громко звеня, махнула рукой на прощание и побежала вприпрыжку в сторону шумной улицы. Буд провожал ее взглядом, пока не потерял из виду. Покрутив стаканчик с цветком, он обнаружил надпись: «Лавочка причуд». Ниже мелким шрифтом был напечатан адрес.

«Надо будет туда наведаться», – решил Буд, вставая с земли.

Он вдруг почувствовал прилив сил, какой уже давно не испытывал, ощутил биение жизни в груди, зарождающееся вдохновение. Возможно, для него еще не все потеряно. Возможно, еще есть шанс все исправить. Ему хотелось верить, что эта встреча со странной девочкой была знаком свыше.

* * *

Авис несся по пустым коридорам Министерства неземных дел. Тревога и раздражение беспощадным пламенем жгли под ребрами, и он чувствовал, что если срочно не выплеснет их на кого-нибудь еще, то его стошнит. К счастью, Макс по-прежнему бежал за ним по пятам:

– Авис! Остановись уже! Давай все спокойно обсудим.

– Обсудим? И что же ты предлагаешь? У тебя появилась светлая мысль, как меня спасти?

– Может, и появилась.

– Прибереги ее на потом, будь добр, – фыркнул Авис. – Сначала я поговорю с Воронок.

– Поговоришь, конечно, но позже. Сейчас ночь вообще-то. А завтра понедельник. Сам знаешь, она не любит говорить по понедельникам.

– Знаю. Но мне плевать.

– Ты не забыл, что она, во-первых, верховный оракул, а во-вторых, полубогиня? Если она тебе откажет…

– О-о, пусть только попробует.

Голова резко закружилась, и Авис, остановившись, оперся рукой о стену. Макс тут же догнал его.

– Может, возьмешь выходной? Носишься с раннего утра, нервы портишь. Серьезно, тебе нужен отдых.

– Заткнись. Завтра у нас пресс-конференция, отмазаться не получится. Наверняка эти сраные журналисты будут допытываться, почему мы игнорируем пропажу ресторана. Господи, чертов ресторан… – Авис зажмурился и потер переносицу. – Кстати, ты не видел Мелодию? Мы должны были связаться, но она мои сообщения даже не читает.

– Не видел. От нее давно ничего не слышно.

– Замечательно. Просто замечательно. – Окончательно обессилев, Авис сполз по стене на пол. – Боги, за что мне все это? Макс, сделай одолжение, стань агентом номер один вместо меня.

– Никак не могу, – развел тот руками. – В отличие от тебя я лицом не вышел.

Авис закатил глаза. Зачем он вообще согласился на эту роль? Не ради славы и уж точно не по доброте душевной. Из-за денег, наверное.

Авис Амарант, лучший агент СУИФ – так он теперь был известен всей стране. Но под красивой оберткой, из-за которой и рос рейтинг его популярности, скрывался весьма посредственный медиатор, вовсе не претендующий на звание лучшего. Все потому, что изначально у Службы была другая стратегия – выбрать несколько подающих надежды агентов, немного приукрасить их таланты, выставить напоказ и сказать: «Смотрите, насколько компетентен наш основной состав! Альдия под надежной защитой!» Авис прошел отбор благодаря внешности и обаянию. Никто и не предполагал, что он так хорошо выступит перед камерами и сразит публику наповал. Стратегию быстро адаптировали.

Второй частью «плана по восстановлению имиджа Службы» было показать общественности уникальных агентов, и выбор моментально пал на Мелодию – первую за минувшие сто лет альдийскую полубогиню, к тому же самолично вызвавшуюся работать в СУИФ. Авис не знал, что хуже – вынужденно быть знаменитостью или иметь в напарницах чудаковатую дочь бога смерти. Сотрудничать с ней было сущей пыткой.

Макс тронул его за плечо:

– Езжай домой, Авис. Отдохни, а потом на свежую голову мы обязательно придумаем, как спасти тебе жизнь.

– Ну уж нет. – Авис тяжело поднялся на ноги. – Я выясню, что эта херня значит. В мельчайших, сука, деталях.

Он рванул в сторону, но Макс тут же крепко схватил его за локоть:

– Ты никуда не идешь. Прошу, Авис, ради твоего же блага…

– Джей Джей, фас!

Из тени Ависа материализовался черный кот и бросился на Макса, метя когтями в лицо. Высвободившись, Авис побежал по коридору. До цели было недалеко.

Сбавив скорость, он распахнул широкие двери зимнего сада и крикнул:

– Воронок!

Окрик прокатился эхом, завис в воздухе, отразившись от стен, и рассеялся.

Верховный оракул, как всегда в белых одеждах под иссиня-черной мантией, невозмутимо стояла на берегу пруда. Ее глаза были прикрыты вуалью, на бледных губах играла улыбка.

– Я ждала тебя, Авис. Проходи, – поманила она рукой. – О чем мне поведать тебе?

– Не прикидывайся, что не знаешь. Выкладывай все. И побыстрее.

– Что я слышу? – Ее ехидный голос звучал гулко под стеклянным куполом сада. – Неужели смерть так сильно страшит тебя?

Авис раздраженно цокнул языком.