Я закашлялась, понимая, что мне нечем дышать и ничего не видно. А потом почувствовала, как проваливаюсь в темноту.

Это была настоящая темнота.

Без имени, без боли, без его голоса, шепчущего мне, как я не дотягиваю до прекрасной, совершенной Вайлиры. Здесь не было зеркал, которые шептали: «Не похожа! Он будет недоволен!». Не было весов, которые предавали меня каждый раз, когда я наступала на них. Не было слов: «Ты жирная!». Здесь я не была Талиссой. Не была жалким, раздражающим подобием другой. Я просто не существовала – и от этого было так сладко, так ужасающе уютно, что я готова была умереть, лишь бы не возвращаться.

Потом я почувствовала прикосновение. Мягкие, теплые пальцы коснулись моей груди. Словно поцелуй, придуманный тьмой.

Сначала – едва уловимое касание кончиков пальцев у основания груди. Я даже сначала не поняла, что происходит.

И в тот момент, когда я почти убедила себя в том, что это мне почудилось, я почувствовала тепло ладони на моей шее.

Рука недолго поглаживала мою щеку. Вслед за этим я ощутила жадное движение ладони, скользящей вниз и вожделенно сжавшей мою грудь.

Я задрожала, чувствуя, как одна из застежек на груди, замаскированная под украшение, внезапно ослабла.

Щелчок и шелест руки по жемчужинам на корсете.

Желание ударило вниз живота, как удар кинжалом – резко, глубоко, с такой силой, что я едва сдержала стон.

Мое тело безмолвно призналось мне, что ему это нравится, приятной дрожью и томлением внизу живота.

Я вдруг поняла, что скучала. По ласке, по поцелуям, по мужчине, который желает меня, а не призрак другой. И я чувствовала это восхищение и желание в жадности прикосновения.

Нужно было закричать. Громко, пронзительно, оттолкнуть руку, обжечь гневным взглядом: «Как вы смеете!».

Нужно открыть глаза. Но я не хотела. Словно мое тело отказалось мне подчиняться. Оно просто упивалось каждой секундой, каждым мгновением, каждым движением.

Я уже не та девочка из мира, где работают законы. В этом мире только магия. Здесь нет закона. Есть только власть. И тот, чья рука сейчас медленно, почти лениво, обводит мой сосок, заставляя его набухнуть от желания.

– Какая чувственная девочка, – послышался едва слышный шелест знакомого голоса.

Глава 11

Тихий. Низкий. Приятный, как и его движение пальцев на моей груди.

Внутри меня – глубоко, там, где я похоронила всё, что связано со мной – вспыхнуло томление.

Сладкое. Опасное. Унизительное.

Он чувствовал это. Чувствовал, как мое тело отвечает. И от этой мысли мне вдруг стало ужасно стыдно. Стыдно за то, что я не лежу без сознания. Что я уже очнулась. Что я чувствую все это. И ничего не делаю. Что я прикрываюсь обмороком, чтобы позволить себе снова ощутить себя желанной.

Я почувствовала, как мой сосок обжигает дыхание. Жаркий язык легко коснулся его, словно пробуя меня на вкус.

“О, боже…”, – вспыхнуло все внутри, когда язык прикоснулся к моей коже. Внутри все задрожало. Я едва сдержала движение бедер ему навстречу.

– О…о… сладкая… – послышался едва различимый мужской шепот.

От его слов по телу пробежали мурашки. Они возбуждали не меньше, чем его язык, ласкающий мою грудь.

Впервые за такое долгое время я не чувствовала себя статуей, из которой ваяют недостижимый идеал. Я чувствовала себя… собой.

Я лежала, боясь пошевелиться. Внутри все горело. Горело от постыдного желания, чтобы это не заканчивалось. Мне хотелось. Да! Я знаю, что это безумие! И мне ужасно стыдно за свои мысли, но… Мне хотелось, чтобы он взял меня. Прямо сейчас. И я бы… я бы… позволила… Наверное…

“Ты ведешь себя, как … как… шлюха!”, – задохнулась я, пытаясь задушить это желание внутри. Пристыдить. Заставить исчезнуть.

Это был голос моей совести.

Той, что ещё верит в порядок. В приличие. В право на выбор.

Совесть победила. Я шевельнула рукой, чтобы оттолкнуть его от себя, как вдруг. Но не смогла.

Стоило мне только пошевелиться, как все закончилось.

“Ты все сделала правильно!”, – произнес строгий внутренний голос, одобряя мое решение.

Я открыла глаза, и сердце вдруг испуганно дернулось, словно почуяв опасность.

Надо мной нависала та самая тень – всё ещё в маске, всё ещё безымянная, но теперь – не призрак, не галлюцинация от страха и боли.

Он был реален.

И это меня пугало. Он стоял надо мной, словно палач.

Я рванула сразу обеими руками – и сердце упало в пятки. Нет, мне не показалось.

Обе запястья были привязаны к изголовью кровати шелковыми лентами, крепкими, как цепи, но мягкими, как поцелуй палача. Осталось только расслабить руки, чувствуя свою беззащитность.

Ноги были свободны.

Свободны – чтобы бежать? Или чтобы он мог приказать мне раздвинуть их? Я предприняла еще одну попытку. Теперь я яростно извивалась, чувствуя, как ткань корсета впивается в рёбра, как кожа на запястьях горит от трения.

Убийца спокойно смотрел на мои тщетные попытки вырваться. И вот я устала. Совсем обессилила, понимая, что освободиться мне не суждено.

– Что… что все это значит? – дрожащим от страха и волнения голосом прошептала я, предприняв последнюю, отчаянную попытку, которая закончилась моим полным поражением.

Теперь мне оставалось только смириться с тем, что я полностью в его власти.

– Доброй ночи, – произнес похититель совершенно другим голосом.

Теперь в нем не было ни страсти, ни шепота, ни придыхания. И в этом голосе не было того мужчины, что ласкал меня языком и шептал «сладкая».

Холодный, властный, высокомерный, привыкший, что ему подчиняются беспрекословно голос вызвал у меня тревогу.

“Доброй? Он шутит? Разве… разве… – я посмотрела на свои руки, привязанные к кровати. – Разве можно назвать эту ночь “доброй”?

– Вы… вы сейчас шутите? – прошептала я едва слышно, глядя на тень, которую черный капюшон отбрасывает на его лицо и на бархат маски, скрывающей все, кроме глаз.

Глава 12

Он не ответил, словно не посчитал нужным. Только посмотрел на мои руки в бальных перчатках, которые я, превозмогая боль, пыталась освободить.

Зелёные глаза за маской – без тепла, без страсти, без той жадности, что касалась меня языком.

В них были только ледяной расчёт и власть.

Та, что не требует доказательств.

Я осмотрелась, с ужасом понимая, что очутилась в комнате, которая выглядела незнакомой. Единственное, что утешало, что это все-таки комната, а не тюрьма и не сырой холодный подвал.

Я рванула головой, пытаясь оглядеться, и сердце заныло от ужаса и странного, непонятного восхищения. Меня окружала невероятная роскошь. Такая, которой я в жизни не видела, хотя мне казалось, что роскошней особняка моего мужа сложно что-то представить. Огромный камин, шкаф во всю стену со старинными книгами. И череп, который смотрел на меня с верхней полки.

– Где я? – едва слышно прошептала я, пытаясь проглотить комок своих нервов.

Пока что я даже представить не могла, куда меня принесли. И главное, зачем?

– Здесь! – в голосе послышалась высокомерная нотка насмешки.

Полумрак ласкал изгибы мебели из чёрного дерева, инкрустированной серебром. Тень от высокой фигуры скользила по стенам, по роскошным обоям с золотым тиснением.

Золотая инкрустация на комоде. Бархат чёрного как ночь покрывала. Шёлковые шторы, колышущиеся от сквозняка, будто сама комната дышит.

Запах «здесь» тоже был незнакомым. Сладковатым, приятным, немного терпким. Что-то похожее на табак, ваниль и что-то звериное, почти ядовитое.

– З-з-зачем вы меня похитили? – дрожащим шёпотом спросила я, вдыхая запах комнаты, словно пытаясь найти в нем подсказку.

Плавное движение головы в сторону, словно он играет со мной. Он встал и отошел подальше, словно давая мне немного воздуха.

Я заметила, что он двигался медленно и плавно, словно хищник, ведя рукой по спинке кровати, как вел по моему телу. И этот жест заставил меня замереть. Я безотрывно смотрела на его руку. Его рука в скользнула по красивой резьбе, едва касаясь, словно обозначая территорию.

– Скоро узнаешь, – усмехнулся он, надевая на руки перчатки.

Его голос меня пугал своей холодной властью. Голос, привыкший, что мир кланяется, даже если он не видит трона.

– Вы… вы понимаете, что мой муж… Он… он будет меня искать, – вырвалось у меня дрожащим шёпотом. Я запнулась, но продолжила, цепляясь за последнюю нить реальности: – Он… имеет связи… Так что вам лучше меня отпустить…

Тень оперся облокотился на изголовье, и я почувствовала, как взгляд скользит по моим ногам. О, боже! Я видела свои обтянутые чулками колени, понимая, что юбка позорно задралась. Сама? Или ей… помогли?

Я тут же стыдливо поджала колени под измятое платье, словно пытаясь спрятать от его взгляда лишний сантиметр тела.

– Да ты что… – произнёс он, и в голосе зазвучала ядовитая ласка. – Продолжай…

Глава 13

Эта ласка была страшнее криков и гнева. Она убивала медленно – через надежду. Надежду на то, что перед тобой все-таки человек, а не хладнокровное чудовище. И что в его сердце осталось хоть что-то человечное. То, что можно разжалобить, упросить, уговорить…

Его рука в чёрной перчатке потянулась к моей стопе. Он двигался не как человек – а как тень, что научилась дышать. Медленно. Плавно. Непобедимо.

Я рванула ногу назад, вжимаясь в подушки, будто от этого зависела жизнь.

– Он… он дойдёт до самого двора! До министров! – голос предал меня, сорвался на тонкий писк. – И… и до… п-принца…

Рука замерла, словно мои слова подействовали на него. Но что-то внутри шепнуло, что он играет со мной, как кошка с мышкой.

– Поэтому вам… вам лучше отпустить меня. А я обещаю, что никому не скажу. Я же никому не сказала о том, что вы сделали на балу… И сейчас буду молчать, – уже тверже произнесла я, заглядывая ему в глаза с надеждой.

Послышался смешок.

Убийца провёл пальцами по краю маски.

Задумчиво. Почти нежно. Я следила за каждым его движением напряженным взглядом.

А потом… потом он снял её. Тряхнув головой, он скинул капюшон.

Лучше бы он этого не делал!

Я всхлипнула. Слова застыли в горле, словно я проглотила розу и теперь шипы впиваются в меня, не давая сказать ни слова.

– Нет… Только не это! – дёрнулась я, чувствуя, как от ужаса всё внутри сжимается и никак не может разжаться.

Светлые длинные серебристые волосы, будто вырезанные из лунного света, спадали на плечи мягкими прядями, но не скрывали глаз – глубоких, изумрудных, с вертикальными зрачками, как у… как у… дракона. Сейчас они напоминали яд в хрустальном бокале.

Лицо – красивое, холодное, надменное, с резкими скулами и тонкой, почти жестокой линией челюсти.

Губы – тонкие, но не жестокие, чуть приподняты в опасной усмешке, которая не касалась глаз. Там, где кожа встречалась с тенью, на виске, по линии скулы – мерцала чешуя.

Не настоящая, словно призрачный рисунок или отпечаток магии.

След древней крови. Она мерцала тусклым светом при каждом вздохе, словно живая.

Это лицо знали все. Оно смотрело с роскошных портретов, одаряя ослепительной улыбкой. Оно улыбалось со страниц газеты. Только там на нем была красивая корона. А сейчас короны не было.

– Я буду рад ему помочь в тщетных поисках его жены, – ледяная насмешка в голосе заставила меня вздрогнуть.

И в этом «тщетных» было всё. Презрение. Уверенность. Он чувствовал себя хозяином положения, и я понимала, что это – самое страшное, что могло со мной случиться. То, о чём я еще недавно думала, вдруг произошло наяву!

Не с кем-нибудь. А со мной!

Глава 14

Видя мое замешательство, граничащее с паникой, убийца улыбнулся.

Медленно. Вовсе не так, как улыбался со страниц газеты.

Слишком медленно. Слишком ядовито. Слишком страшно.