Драгун. 1812 (страница 11)
– Дима, ну я же тебя как облупленного знаю, – произнёс Гончаров. – Ну чего ты темнишь? Да и Назимов у нас человек знающий, может подсказать.
– Этот Назимов, он всюду нос свой суёт! – воскликнул, краснея, подпоручик. – Ну вот какого ляда во все щели вечно лезет?! Я хоть раз протекцией воспользовался?! Да у нас родственная связь через пень колоду.
– Дима, ну чего ты раскричался, тише, – попытался успокоить друга Гончаров. – А то вон на нас драгуны таращатся. Ну родня и родня, подумаешь – аристократия всю иерархию наверху заняла. Кому-то же надо над нами, сиволапыми, начальствовать. А так хоть люди воспитанные, из благородных фамилий. Придёт время, и я буду хвастаться, что с самим Марковым Дмитрием Ляксеечем в драгунах служил.
– Сволочь ты, Гончаров, – буркнул Димка. – Будешь подначивать, я тебе точно в морду дам!
– И правильно, так нам и надо, дуракам неотёсанным, – хохотнул Тимофей. – В морду, чтобы много не болтали. Да ладно, ты успокойся. Ну родня и родня, всякое в жизни бывает. Вон и у Копорского тоже дядя в генералах. И чего, наравне со всеми воюет. Протекции ты не ищешь, служишь честно, хороший товарищ. Молодец.
– Он моему батюшке двоюродным братом приходится, – проговорил тихо Марков. – Вместе с ним в Преображенском полку службу начинали, а потом и на турецкую войну убыли. Батюшка там в капитанах руку потерял и в чистую отставку вышел, а Евгений Иванович Георгия получил, премьер-майора и батальон апшеронцев. Ну а потом Польша, Кавказ, с французами воевал, теперь вот здесь.
– Уважаю, боевой генерал, – произнёс Тимофей. – Вон смотри, на сам понтон по сходням пошёл, прямо на коне, видать, для кавалерии их готовят, вот и проверяет.
В ночь на тридцатое сентября семитысячный русский отряд начал грузиться на плавсредства в пятнадцати верстах выше Слободзейского плацдарма. Первыми переправились на правый берег Дуная егеря восьмого и тринадцатого полков, вместе с казаками. Вслед за ними переправили Белостокский, Витебский и Куринский пехотные полки, а ещё десятый, четырнадцатый и тридцать восьмой – егерские. Третьей волной на больших, оборудованных ограждениями понтонах подтянули кавалерию из Ольвиопольского гусарского и Стародубовского драгунского полков. Утром первого октября весь отряд генерала Маркова был на правом берегу Дуная. Неприятеля видно не было, и колонны тронулись вниз по течению.
– Полк, стой! В две линии становись! – поступила команда через три часа марша. – Каждый, кроме знаменосцев и эскадронных командиров, подсаживает к себе на круп по егерю!
– Это что-то новенькое! – проворчал Марков. – С какого перепугу нам ещё и егерей возить? Кони утомятся!
– Выполняем приказ! – прокричал, оглядывая линии, Копорский. – Вон гусары тоже егерей сажают. У них тринадцатый, у нас восьмой егерский полк. Для несведущих поясню, что в армии Наполеона целый род войск под названием вольтижёры имеется, от французского voltiger, сиречь «порхать, производить искусные прыжки». Малорослых искусных стрелков там подвозят так же вот на конях ближе к неприятелю, а далее они уже сами в цепи действуют.
Пять сотен самых лёгких низкого роста егерей разместили за спинами драгун. К Тимофею подбежал офицер с горжетом прапорщика.
– Господин подпоручик, возьмёте?! – крикнул он, задрав голову.
– Прыгайте, сударь, – усмехнулся тот и, подав руку, потянул наверх. – Велено было войлок за седлом подстелить, чтобы не сильно филейную часть седоки отбили. Прапорщик, вам на лошади вообще приходилось скакать?
– Ага, в родительском имении, – подтвердил тот, пристраиваясь поудобнее. – Правда, в седле, а не таким вот манером.
– Как зовут? – поинтересовался Тимофей.
– Клабуков Денис, – послышалось за спиной. – Восьмой егерский, первый батальон, вторая рота.
– Держись крепче, Денис, сейчас команду на марш дадут, не слети, – предупредил подпоручик. – Меня Тимофеем зовут. Гончаров Тимофей.
– Очень приятно, сударь! – воскликнул егерь.
– Куда уж приятней, – хмыкнул драгун. – Поглядим, что с вами через пять вёрст марша будет.
– По-олк, в походную колонну по четверо! – разнеслась команда. – Первый эскадрон, пря-ямо! Следом за ним по порядку номеров! Аллюр шагом! Марш!
– Но, Янтарь! – Гончаров тронул поводья. – Взвод, колонной по четыре! Пристраиваемся за мной! Аллюр шагом! Пошли-и!
Приняв вправо, конные колонны, ускоряясь, обогнали топавшую по дороге пехоту. До полевого лагеря неприятеля оставалось пять вёрст. Турки прозевали высадку русского отряда и обнаружили его уже на подходе. На вылетевшую навстречу тысячу сипахов Марков бросил все четыре казачьих полка, в короткой сшибке противник был обращён в бегство.
– Левее принимаем! Аллюр рысью! – дублировал команды полкового командира Копорский.
Обходя обнесённый валом неприятельский лагерь, уланы и драгуны прибавили хода. Вцепившись в спины кавалеристов, тряслись и подпрыгивали на крупах коней застрельщики в зелёных мундирах.
– Стой! – послышалась команда трубачей. – Спешиться! Коноводам принять коней!
– Ох, мать честная! – Прапорщик сполз со спины Янтаря. – Это ж надо какие муки! Как воевать-то теперь?! – Он почесал отбитую часть тела.
– Егеря, все в це-епь! – послышались крики. – Разобрались быстрее! Быстрей! Оружие оглядели!
– Это нас! – вскинулся Клабуков. – Не благодарю, господин подпоручик, это было ужасно! – И, выхватив из ножен саблю, поспешил на поле, где уже вытягивалась длинная цепь.
– Всегда к вашим услугам, сударь! – крикнул ему вслед Гончаров и передал поводья подбежавшему коноводу.