Из темноты вынырнули четыре фигуры – массивные мужчины в странных доспехах, собранных, казалось, из всего, что попалось под руку: куски автомобильных покрышек, металлические пластины, сварные решётки, сетка рабица. Лица скрывали примитивные маски, сделанные из противогазов с вырезанными стёклами, через дыры которых смотрели тусклые, но настороженные глаза. В руках держали оружие – самодельные алебарды и топоры, собранные из обрезков труб и заточенных металлических пластин.

Всё произошло слишком быстро. Фёдор успел сделать один выстрел, но энергетический заряд лишь скользнул по доспехам ближайшего стража, оставив дымящуюся полосу. В следующий момент сильный удар сзади опрокинул его на пол – ещё один нападающий, которого не заметили, подкрался сзади.

Фёдор попытался подняться, но тяжёлый ботинок придавил к полу. Краем глаза видел, как Оксана отчаянно сопротивлялась, но двое стражей уже заламывали руки за спину. Оружие со стуком упало на пол.

– Верхняки, – прохрипел один из стражей, наклоняясь к самому лицу Фёдора. Дыхание воняло гнилью и спиртом. – Барон будет доволен. Давно к нам не захаживали такие… свеженькие.

Последнее, что увидел Фёдор, прежде чем тяжёлая дубинка опустилась на затылок, был самодельный амулет на груди стража – тот же перевёрнутый треугольник с тремя линиями, но теперь перечёркнутый крест-накрест, словно отвергнутый.

Темнота накрыла мужчину, и последней мыслью было отчаянное сожаление, что не послушались инстинктов и не повернули назад, когда ещё была такая возможность.

Фёдор пришёл в себя от толчка – кто-то грубо пнул его по рёбрам тяжёлым ботинком. В голове стоял гулкий звон, словно там бил огромный колокол, а во рту поселился отвратительный привкус меди и пыли. С трудом разлепив веки, он увидел над собой неровный каменный потолок, по которому плясали тени от многочисленных факелов. Тело слушалось плохо, но всё же сумел повернуть голову и увидеть Оксану – безвольное тело двое стражников тащили по грязному полу, не заботясь о том, что голова периодически ударялась о камни.

– Поднимай его, – прохрипел один из конвоиров, схватив Фёдора за шиворот и рывком поставив на ноги.

Мир закружился в безумном вихре, бывший полицейский едва не упал, но его удержали, вцепившись в предплечья с такой силой, что наверняка останутся синяки. Грубый толчок в спину заставил сделать первый шаг, затем второй. Ноги подгибались, но остановиться не давали – охранники подхватывали под руки, когда начинал оседать, и практически волокли вперёд. Кто-то сзади негромко смеялся, комментируя беспомощность. Язык шутника был примитивен, состоял из мата и каких-то странных жаргонизмов, которых Фёдор никогда не слышал.

Голова постепенно прояснялась, и с каждым шагом незадачливый приключенец лучше различал окружающее пространство. Пленники двигались по широкому проходу между двумя рядами наспех сколоченных лачуг. Вместо стен здесь были куски ржавого железа, обрывки брезента, старые автомобильные двери, приваренные друг к другу в хаотичном порядке. Из щелей между импровизированными строительными материалами торчали скрученные проволокой ветви, держащие всю конструкцию. Иногда вместо дверей висели грязные одеяла или куски полиэтилена, сквозь которые просвечивали силуэты обитателей. Крыши состояли из всего, что могло защитить от капающей сверху воды: листы фанеры, металлические подносы, сплетённые куски пластика.

Факелы и самодельные электрические фонари, развешанные на кривых шестах вдоль дороги, скупо освещали царство нищеты и отчаяния. Свет был неровный, мерцающий, от него на стенах плясали уродливые тени, усиливая ощущение зыбкости и нереальности происходящего. В воздухе висела смесь запахов, от которой сводило желудок: немытые тела, испражнения, гниющий мусор, прогорклый жир, едкий самогон и что-то сладковато-металлическое, что Фёдор, с опытом работы в уголовном розыске, безошибочно определил как запах подсыхающей крови.

Жилища сменяли друг друга, образуя настоящий лабиринт трущоб. В некоторых провалах между ними виднелись уродливые статуи из мусора и металлолома, изображавшие искажённые человеческие фигуры в непристойных позах. У одной такой статуи сидела группа мужчин, пускавших по кругу бутылку с мутной жидкостью. Лица в свете факелов казались восковыми масками – настолько были лишены выражения. Только глаза блестели лихорадочным блеском, когда замечали новых пленников.

– Свежачок везут, – просипел один из пьяниц, указывая на Фёдора и Оксану грязной рукой с обломанными ногтями.

– Барон сегодня будет доволен, – отозвался другой, щербато улыбаясь. – Давненько таких чистеньких не видали.

Фёдор бросил взгляд на Оксану – девушка уже пришла в себя, но продолжала притворяться бессознательной. Заметил, как под опущенными веками двигались глазные яблоки – она изучала обстановку, не привлекая внимания. Умно. Чем дольше их считают беспомощными, тем больше шансов застать охрану врасплох в подходящий момент.

Проход расширился, выводя на некое подобие площади – огромную подземную полость с высокими сводчатыми потолками, которые терялись во мраке. Здесь было оживлённее, чем в жилых кварталах. В самодельных жаровнях полыхал огонь, освещая импровизированную торговую площадку, где обитатели подземелья обменивались скудными товарами. Фёдор заметил, как женщина с безумными глазами предлагала прохожим маленькие свёртки с чем-то, похожим на наркотики, а рядом молодой парень с гноящимися язвами на лице демонстрировал самодельное оружие – ножи, заточки, примитивные кастеты.

Дальше начиналось самое страшное – ряды клеток, в которых содержались люди. Мужчины, женщины, даже дети – все с пустыми глазами, грязные, истощённые, многие со следами побоев. Некоторые протягивали руки сквозь прутья, моля о помощи, другие безучастно сидели в углу, уже потеряв всякую надежду. Перед клетками прохаживались надзиратели – крепкие мужчины с примитивными татуировками на лицах, вооружённые дубинками и кнутами.

– Рабы, – прошептал Фёдор, и сразу получил удар в затылок.

– Заткнись, верхняк, – прошипел охранник. – Ещё слово, и окажешься среди них. И то, если повезёт.

У одной из клеток толпились покупатели – пожилой человек в относительно чистой одежде, напоминавшей военную форму без знаков различия, осматривал молодую женщину, которую вывели из клетки. Проверял зубы, как у лошади, ощупывал мышцы, заставлял делать приседания. Женщина покорно выполняла все требования, лицо не выражало ничего – ни стыда, ни страха, ни надежды.

– Беру, – наконец сказал покупатель, доставая из-за пазухи несколько мутных бутылок самогона и горсть патронов – очевидно, местная валюта.

Торговец кивнул и грубо толкнул женщину к новому владельцу, который сразу же зацепил наручниками за свой пояс.

Фёдора затошнило, но сдержался. Оксана, он заметил, тоже наблюдала за происходящим сквозь едва приоткрытые веки. В взгляде читался не страх, а холодная ярость. Бывший полицейский знал этот взгляд – точно такой же у девушки был, когда они столкнулись с бандой работорговцев в разрушенной Яхроме. Тогда трое из них не дожили до следующего утра, а остальные потом долго жалели, что выжили.

Люди расступались перед процессией – не из уважения, а из страха перед охранниками. Жители подземного ада представляли собой паноптикум человеческих несчастий: наркоманы с трясущимися руками и пустыми глазами, проститутки обоих полов с размалёванными лицами и потухшими взглядами, алкоголики с опухшими фиолетовыми лицами, бывшие солдаты с ампутированными конечностями, попрошайничавшие за чашку гнилой похлёбки. Все с хищным интересом провожали новых пленников, оценивая, что можно будет получить – когда прямо, а когда и на останках.

Чем дальше продвигались к центру площади, тем сильнее менялся окружающий антураж. Лачуги уступили место более основательным строениям из металла и бетонных блоков. Факелы сменились настоящими электрическими фонарями, пусть и тусклыми. Охрана здесь тоже выглядела иначе – более организованно, в подобии униформы, с лучшим оружием.

И наконец, в самом центре площади возвышалось то, что, видимо, было местным «дворцом» – огромный промышленный котёл, когда-то использовавшийся в системе отопления, а теперь переделанный в некое подобие здания. Котёл разрезали вдоль, образовав просторное полукруглое помещение, к которому пристроили несколько металлических ящиков, служивших дополнительными комнатами. Всю конструкцию возвели на помосте из бетонных блоков, чтобы возвышалась над уровнем площади.

А на вершине архитектурного кошмара, на самодельном троне из автомобильных сидений и металлических трубок, восседал тот, кого здесь называли Бароном.

Охранники втолкнули Фёдора и Оксану на помост, швырнув на колени перед троном. Бывший полицейский поднял голову и впервые увидел правителя подземного царства вблизи.

Барон был крупным мужчиной лет сорока, с бритой головой, покрытой татуировками. Лицо пересекали многочисленные шрамы, самый заметный из которых тянулся от левого виска до челюсти. Тёмные глаза смотрели холодно и расчётливо, почти не выражая эмоций. Несмотря на подземные условия, одевался он с удивительной тщательностью: куртка, похожая на кожаную, но сшитая явно не из коровьей кожи, на пальцах – массивные кольца, явно снятые с мёртвых владельцев, на шее – тяжёлая цепь. Руки Барона, большие и мозолистые, говорили о человеке, привыкшем к физическому труду и насилию.

– Ну что тут у нас? – голос Барона был глубоким и хриплым, словно долго кричал и сорвал голос. – Кого притащили?

Один из охранников выступил вперёд:

– Нашли на верхнем выступе, господин. Глазели на нас, как на зверей в зоопарке.

Барон медленно поднялся с трона и подошёл к пленникам. От него пахло самогоном, металлом и каким-то странным одеколоном, явно подобранным среди руин верхнего мира. Он наклонился к Фёдору, бесцеремонно схватил за подбородок, повернул голову, разглядывая лицо.

– Верхолаз, – произнёс Барон, и в этом слове было столько презрения, что оно могло бы отравить целый колодец. – Сразу видно. Кожа слишком чистая, зубы все на месте. – Дёрнул парня за рукав униформы. – И одежда такая… фирменная. Из Изолиума, значит?

Фёдор молчал, понимая, что любой ответ только усугубит положение. Барон отпустил его и перешёл к Оксане. Девушка уже не притворялась бессознательной – в этом не было смысла, – но смотрела в пол, избегая прямого контакта глазами с правителем подземелья.

– А это что за красотка? – Барон взял за волосы, заставляя поднять голову. – Тоже оттуда? Губы ещё не потрескались, кожа гладкая. Наверху такие на вес золота. – Провёл пальцем по щеке. – Давно к нам такие не попадали.

– Не трогай её, – слова вырвались у Фёдора прежде, чем успел подумать.

Барон замер, потом медленно повернулся к нему. В глазах мелькнуло что-то опасное, а рука неуловимым движением метнулась к поясу, где висел огромный нож.

– А ты смелый, – проговорил правитель, вместо того чтобы ударить. – Или просто тупой. Здесь, внизу, такие долго не живут.

Вернулся на трон, уселся, вытянув ноги.

– Обыскали? – спросил у охранников.

– Да, господин. Вот что нашли.

На помост вынесли вещи: автоматы с энергетическими картами, фляги с водой, питательные брикеты из Изолиума, фонари, навигатор с разбитым экраном и несколько личных мелочей. Барон с интересом рассматривал имущество.

– Качественные вещи, – заметил, поднимая один из автоматов. – Головин людей не обделяет.

– Мы не люди Головина, – произнёс Фёдор, решив рискнуть. – Мы боремся против него.

Барон рассмеялся, но это был не весёлый смех – в нём слышалась горечь и что-то ещё, похожее на застарелую боль.

– Боретесь против него? – покачал головой. – Как мило. И как глупо. – Барон оглядел площадь, поднял руку, призывая к вниманию, голос усилился, обращаясь теперь не только к пленникам, но и ко всем собравшимся. – Слышите? Боремся против Головина!