Денис напрягся, но сохранил внешнее спокойствие. Знал, что рано или поздно этот момент настанет.

– Что именно вас интересует? – спросил Головин, слегка приподняв бровь.

– Эти женщины уже были посвящены в невесты Осона, – Нефёндр говорил тихо, но каждое слово отчётливо слышалось в полной тишине зала. – Ещё в Яхроме, в храме Света. Прошли ритуал инициации. Носят метки.

Головин перевёл взгляд на Дениса:

– Это правда?

Денис медленно кивнул, тщательно подбирая слова:

– Да, были захвачены культистами в Яхроме. Насильно удерживались там. Мы освободили женщин перед самым ритуалом жертвоприношения. То, что Нефёндр называет «посвящением», было на самом деле подготовкой к убийству.

Нефёндр вскинул руку в протестующем жесте:

– Ложь! Осон не требует смерти. Требует преданности. Брак с Богом – высшая честь. Невесты избраны самим светом, отмечены благословением. – Жрец повернулся к Головину. – Прошу передать женщин под опеку Храма. Место невест – в служении Осону. Это предназначение, от которого были насильственно отлучены.

Денис почувствовал, как внутри поднимается волна гнева. Уже видел, во что превратились «невесты» в храме Яхромы – запуганные, с пустыми глазами, накачанные наркотиками, готовые на всё, что прикажет жрец. И сейчас Нефёндр пытался вернуть власть над Оксаной и Лизой.

– Председатель, – Денис обратился напрямую к Головину, игнорируя Нефёндра, – женщины – незаменимые специалисты. Лиза Соболева, до блэкаута – ведущий программист в компании «Русская криптография». Разрабатывала защитные протоколы для банковских систем. Знания и навыки имеют критическое значение для безопасности Изолиума.

Денис сделал паузу, отметив, как внимательно слушает Головин, затем продолжил:

– Оксана Ветрова – психолог, специалист по посттравматическим состояниям. Месяцами работала на поверхности после блэкаута, помогая людям справиться с шоком и отчаянием. Психолог знает о реальных условиях наверху больше, чем любой из нас. Опыт бесценен для подготовки будущих экспедиций.

Нефёндр фыркнул:

– Навыки не имеют значения, когда речь идёт о служении божеству. Осон выбрал не за умения, а за чистоту души. Женщины принадлежат божеству.

– Никто никому не принадлежит, – твёрдо возразил Денис, глядя прямо в глаза жрецу. – В Изолиуме каждый человек ценен вкладом в общее дело. Разве не так, председатель Головин?

В зале повисла тягостная тишина. Все взгляды обратились к Головину, который задумчиво постукивал пальцами по столу. Лицо было непроницаемо – ни один мускул не выдавал внутренних размышлений. Денис понимал, что сейчас решалась не только судьба Оксаны и Лизы, но и баланс сил в Изолиуме. Противостояние технократической и религиозной линий, олицетворением которых были парень и Нефёндр.

Овсянкин, сидевший в нескольких местах от Дениса, сохранял каменное выражение лица, но в глазах полковника читалось напряжение. Знал, насколько опасен Нефёндр в фанатичной преданности культу.

Наконец Головин нарушил молчание:

– Работа всегда должна быть на первом месте, – произнёс ровным голосом. – В Изолиуме мы ценим эффективность и профессионализм. Вера важна, но не должна мешать функционированию города.

Правитель повернулся к Нефёндру:

– Церемонии и ритуалы имеют место, но в свободное от работы время. Если женщины захотят посещать Храм, могут делать это добровольно. Но первоочередная обязанность – выполнение должностных функций.

Затем, обратившись к Денису:

– Я согласен с вашей оценкой, Соколов. Технические навыки сейчас важнее. Особенно с учётом приближающегося запуска проекта «Возрождение».

Лицо Нефёндра на мгновение исказилось от гнева, но он быстро вернул себе контроль. Наклонив голову в формальном жесте подчинения, жрец произнёс:

– Как скажете, председатель. Воля ваша священна.

Но в словах звучал скрытый яд, и Денис понимал, что Нефёндр не отступит так легко. Этот человек выживал в подземном мире слишком долго, чтобы сдаваться после первого отказа.

Головин завершил заседание обычными фразами о величии Изолиума и важности совместной работы. Члены Совета поднялись со мест, стараясь не выказывать слишком явного облегчения. Заседания всегда были испытанием нервов – никто не знал, чем обернётся малейшая ошибка или неосторожное слово.

Денис заметил, как Нефёндр быстро покинул зал, не задерживаясь для традиционного обмена любезностями. Овсянкин, перехватив взгляд племянника, едва заметно кивнул и неторопливо направился к выходу.

Полковник следовал за жрецом на расстоянии, не привлекая внимания. Нефёндр шёл быстро, почти бежал, длинные одежды развевались при движении. Миновав несколько коридоров, свернул в технический сектор – зону, редко посещаемую высшим руководством Изолиума. Здесь располагались складские помещения, хранилища запасных частей и расходных материалов.

Овсянкин знал эти места как пять пальцев – служба безопасности контролировала все стратегические запасы города. Молча следовал за жрецом, сохраняя дистанцию, пока тот не вошёл в одно из помещений с надписью «Склад Е-17». Подождав несколько секунд, полковник бесшумно открыл дверь и проскользнул внутрь.

Нефёндр стоял в центре полутёмного помещения, шепча что-то в небольшое устройство связи. Услышав звук закрывающейся двери, резко обернулся, и глаза расширились от неприкрытого страха.

– Полковник? – голос жреца дрогнул. – Что вы здесь де…?

Овсянкин не ответил. Молча преодолел разделявшее пространство и одним движением схватил Нефёндра за горло, прижав к металлическим стеллажам с такой силой, что стеллажи закачались, угрожая обрушиться.

– Слушай меня внимательно, проповедник, – прошипел силовик, и обычно бесстрастное лицо исказилось от ярости. – Я долго терпел эти фокусы. Проповеди. Манипуляции. Но сегодня ты перешёл черту.

Нефёндр захрипел, пытаясь освободиться, но хватка Овсянкина была стальной. Жрец, несмотря на высокий рост, казался хрупким и безвольным в руках военного.

– Я не знаю, какую игру ведёшь, – продолжил Овсянкин, чуть ослабив давление, чтобы жрец мог дышать, – но держись подальше от женщин из экспедиции. От всех, кто прибыл с поверхности. Женщины под моей защитой.

Овсянкин внезапно отпустил Нефёндра, и тот рухнул на пол, хватая ртом воздух. Не давая опомниться, полковник схватил жреца за воротник и рывком поставил на ноги, а затем нанёс короткий, но мощный удар кулаком в нос. Хрустнула кость, брызнула кровь.

– Это чтобы запомнил, – процедил Овсянкин, встряхнув обмякшего Нефёндра. – Прикоснись к женщинам – хоть пальцем, хоть словом, хоть взглядом – и исчезнешь на самом глубоком уровне Изолиума. Там, где даже Осон не найдёт.

Отпустил жреца, и тот снова осел на пол, прижимая руки к окровавленному лицу. Белоснежные одежды пропитались алым, создавая жуткий контраст.

– Не можешь… – прохрипел Нефёндр, глотая кровь. – Головин узнает…

– Головин? – Овсянкин усмехнулся, и в усмешке не было ни капли веселья. – Правда думаешь, что встанет на защиту? Для правителя ты – инструмент, не более. Инструмент, который легко заменить. Не переоценивай значение, проповедник.

Полковник наклонился к самому лицу Нефёндра:

– И ещё. Я знаю, что происходило в храме в Яхроме. Знаю всё. О жертвоприношениях. О пытках. О том, что ты делал с девушками под видом «очищения». Один мой приказ – и сведения окажутся на столе у Головина. Подумай об этом, прежде чем снова откроешь рот на Совете.

Нефёндр, сломленный и напуганный, лишь кивнул, не поднимая взгляда. Кровь капала на пол, создавая тёмную лужицу.

Овсянкин выпрямился, поправил форму и направился к выходу. У самой двери обернулся:

– И не вздумай пожаловаться. Скажешь, что упал. В Изолиуме много лестниц и острых углов. Особенно для тех, кто не смотрит под ноги.

Дверь закрылась за полковником, оставляя Нефёндра одного в полумраке склада. Жрец медленно поднялся на ноги, придерживаясь за стеллаж. Лицо, искажённое болью и страхом, медленно возвращалось к обычному выражению холодной расчётливости. Вытерев кровь рукавом ритуального одеяния, достал из складок одежды небольшой предмет, похожий на амулет – миниатюрную копию Ока Далии, искусно выполненную из неизвестного материала.

– Скоро, – прошептал жрец, глядя на амулет. – Скоро все узнаете истинную силу Осона.

Глава 2

Сирена взвыла так неожиданно, что Фёдор вздрогнул, расплескав чай из тонкой фарфоровой чашки на белую поверхность стола. Звук пронзительно и настойчиво вибрировал в стенах, проникал под кожу, выворачивал внутренности. Свет в коридорах Изолиума мигнул раз, другой, затем переключился на аварийный режим – тусклое красное свечение, от которого лица проходящих людей казались бледными масками, выхваченными из темноты. Спустя несколько секунд в комнату ворвался дежурный офицер, распахнув дверь с такой силой, что створка ударилась о стену.

– Заместитель Романов, тревога первого уровня! Нарушение безопасности в секторе C-12, Сырой Пояс. Взлом продовольственного склада, – доложил офицер, стараясь перекричать вой сирены.

Фёдор поднялся одним плавным движением, моментально переключившись из расслабленного состояния в режим боевой готовности. Годы работы в уголовном розыске научили не тратить время на ненужные вопросы и эмоции. В секторе C-12 жили люди, которых в Изолиуме называли "вынужденными переселенцами" – неудачники, не прошедшие первоначальный отбор, но оказавшиеся полезными для черновых работ.

– Соберите группу быстрого реагирования. Десять человек, полное вооружение. Оповестите полковника Овсянкина, – скомандовал Фёдор, на ходу натягивая форменную куртку с нашивками заместителя начальника службы безопасности.

Уже в коридоре Романов столкнулся с самим Овсянкиным, шагавшим так стремительно, будто готовился к тревоге ещё до того, как завыли сирены. Полковник выглядел собранным и спокойным, только желваки на скулах выдавали внутреннее напряжение.

– Уже знаете? – спросил Фёдор, пристраиваясь рядом.

– Продовольственный склад, третий за месяц, – сухо ответил Овсянкин. – Но первый раз воры дотянулись до центральных секторов.

По дороге к транспортным капсулам к командирам присоединились восемь бойцов спецподразделения. Военные были в тёмной форме с нашивками службы безопасности, коротко подстрижены и молча следовали за старшими. На поясе у каждого висел компактный излучатель на энергокартах. Фёдор до сих пор не привык к такому оружию, хотя работал в Изолиуме уже несколько месяцев.

Овсянкин говорил быстро и чётко, пока группа спускалась в транспортный отсек.

– По предварительным данным, проникновение произошло через технические туннели. Охрана не успела среагировать. Вероятно, использовали химические средства воздействия. Напоминаю: приоритет – захват, а не уничтожение. Головин хочет получить хотя бы одного для допроса.

Капсула доставила отряд на границу между административным сектором и Сырым Поясом за считанные минуты. Дальше предстояло идти пешком – в трущобах подземного города отсутствовали нормальные транспортные линии.

Переход от лоска центральных районов к неприглядной реальности окраин был резким. Ещё вчера Фёдор удивлялся этому контрасту, сегодня воспринимал как должное. Идеально выверенные геометрические линии переходили в кривые, неухоженные коридоры, выложенные дешёвым пластиком вместо мрамора и стекла. Потолки становились ниже, освещение – тусклее, воздух – более спёртым и влажным.

Отряд двигался быстро и организованно, растянувшись вдоль стен коридора. Овсянкин шёл впереди, периодически сверяясь с электронной картой на запястье. Фёдор замыкал строй, внимательно оглядываясь по сторонам и подмечая детали, которые могли ускользнуть от военного взгляда полковника.