Здравый смысл подсказывал, что находку надо подобрать. И сделать это не в Сумраке, а в обычном мире. Так, на всякий случай.

Швед вернулся в реал. Осторожно ступая, он приблизился к находке и, подсвечивая себе, так же осторожно взял в руки. Небольшой кожаный мешочек; горловина его затягивалась тонким шелковым шнурком. Когда Швед заглянул внутрь, свет фонарика отразился от неровных граней десятка драгоценных камней размерами от горошины до финика. Обработанных среди них не было ни одного, все дикие. И еще там был тонкий стержень размером с короткую авторучку, с одного конца слегка заостренный, а с другого – расплющенный в маленькую лопаточку. Тоже из какого-то камня или самоцвета, но, в отличие от всего остального в мешочке, без малейшего намека на прозрачность. Цветом и волокнистым узором стерженек напоминал яшму и, вполне вероятно, из нее и был сработан. Общее ощущение и от мешочка, и от содержимого не было тревожным; безусловно, все это не единожды побывало в руках Иных, но от каждого камешка и особенно от стерженька веяло не столько магией, сколько Временем. Именно так – с большой буквы.

Часы телефона показывали двадцать три минуты первого.

«Подожду, – решил Швед. – Спешить мне некуда…»

В очередной раз подсветив, он вернулся на лестницу, выбрал ступеньку почище и присел. Не заснуть бы…

Швед провел в доме еще часа полтора, но Кондор так и не появился. Около двух ночи решение уходить оформилось окончательно.

В сталкера сегодня Швед играть не стал: тем же путем покинул дом, спустился по тропинке на дорогу и позвонил в службу такси.

Глава вторая

Первые дни после визита в охотничий домик Юсупова Швед провел в напряженном ожидании. Телефонного звонка, неожиданной встречи где-нибудь в кафе или на улицах Севастополя, вызова по скайпу – любого способа выйти на связь, кроме разве что бумажного письма. В силу возраста Швед еще помнил бумажные письма. В восьмидесятые и самом начале девяностых довелось их и получать, и отправлять, но уже к исходу двадцатого века мобильники и электронная почта начертали жирный крест на традиционном человеческом методе удаленного общения. Теперь, обнаружив в супе лавровый лист, говорили не «письмо получу», а «имейл придет».

Однако день за днем истекла неделя, а со Шведом так никто и не связался. Он тихо недоумевал, постепенно склоняясь к мысли, что надо бы выйти на связь самостоятельно. Поскольку никаких координат Кондора не имелось, следовало, наверное, написать Завулону. Личного телефона шефа Дневного Дозора Москвы Швед не знал, хотя в прежние годы Завулон несколько раз звонил ему. Сам. Номер, естественно, не определялся, так что связь была в высшей степени анизотропная. При нужде российские Темные обычно набирали московский офис, излагали проблему, и Завулон, если признавал проблему значимой, либо связывался сам, либо озадачивал кого-нибудь из подчиненных.

Шведу довелось недолгое время посидеть в начальственных креслах: сначала шефа Причерноморского Дозора, а спустя некоторое время Киевского, так что он в определенном смысле был ближе к Завулону, нежели большинство Иных сопоставимой силы. В конце концов, Завулон Шведа знал лично, пусть недолго и не так, наверное, близко, как своих старинных приятелей из элиты, однако из толпы середняков, не поспоришь, выделял.

Правда, телефон свой так и не рассекретил. Ни раньше, ни теперь.

Впрочем, общение голосом Швед недолюбливал; еще до переезда в Крым он пристрастился к общению по скайпу, видеозвонкам предпочитая кондовый текстовый чат, как во времена ICQ. Окружающий народ давно уже сбежал в мессенджеры поновее и помоднее, кто в телеграм, кто еще куда, а Швед так и сидел в старом привычном скайпе.

Поэтому на восьмой день он стер-таки пыль с ноутбука, запустил скайп и написал в чат, где обычно возникал Завулон, когда Швед ему по какой-то причине бывал нужен:

«Шеф, Кондор куда-то пропал. Что делать?»

Чат был тот самый, посредством которого (правда, в видеорежиме) Завулон десять лет назад велел откочевывать из Киева в Крым.

Ответ пришел через два дня. Короткий и неожиданный:

«Какой еще Кондор?»

Швед, конечно, удивился, но даже в этот момент продолжал считать Кондора посланцем Завулона. Решил, что шеф просто замотался, отвлекся и забыл. Поэтому он как мог дипломатично сформулировал ответ:

«Ну, тот, который привез ваше поручение насчет книги».

Скорее всего, первые смутные подозрения насчет Кондора появились у Шведа именно в этот момент, но полного осознания пока не случилось.

Поскольку на первое сообщение шеф среагировал достаточно быстро, имелись все основания полагать, что и со вторым он тянуть не станет. Однако прошло целых пять дней – и ни гу-гу. В скайпе Швед волей-неволей пообщался с рядом людей, с которыми не связывался годами, но Иных среди них не было ни единого. Большинство разговоров свелись к совету не дурить и поставить уже телеграм.

На шестой день около десяти утра Шведа разбудила Ниночка, подав к дивану кофе и свежую распечатку. Швед, одновременно и продирая, и протирая глаза, принял и прочел:

«Симферополь, улица Крейзера, дом 8, входи во двор, дальше разберешься. Выезжай прямо сейчас».

И затейливый вензель, которым обычно подписывался Завулон, хотя как его передавать через информационные сети, а потом воспроизводить на принтере – было совершенно непонятно. В Сумраке вензель, между прочим, светился.

Швед прочел и перевел взгляд с распечатки на Ниночку.

– Пришло по обычному каналу семь минут назад! – бодро доложила та и выдохнула: – Фух! Вокруг дома пришлось бежать! Шеф, можно я отлучусь, я же ничего не успела, ни одеться толком, ни накраситься…

Ниночка и впрямь облачена была не в деловое-летнее, а в драные джинсы и черную майку а-ля Сара Коннор. В положенных местах майка натягивалась довольно-таки туго, да и под джинсами угадывалось много интересного. Ну и легкая, но красивая «паранджа» на лице, куда ж девице без нее?

– А кофе-то зачем? – недоумевающе поинтересовался Швед.

– Не надо? – Ниночка явно обрадовалась. – Тогда я сама выпью!

Швед только рукой на нее махнул: иди, мол.

Умыться-собраться – дело недолгое. Такси вызывать не имело смысла: до автовокзала ходили замечательные троллейбусы, без толкотни, зато с кондиционером. А такси еще поди дождись, особенно в начале лета.

В Симферополе он был через два часа с небольшим, причем с самого начала даже магией пользоваться не пришлось: ни очереди за билетами, ни долгого ожидания автобуса, а как автобус подошел – поехали почти сразу. Еще и место оказалось удобное, с видом в лобовое стекло. И кондиционер рабочий – к счастью, древние украинские «Эталоны», кошмар крымских междугородних трасс, недавно посписывали в металлолом, и Севастополь наполнился жизнерадостно-белыми автобусами российских марок. Местные по привычке называли их топиками. Нет, в них наверняка полно импортных деталей, но какая по большому счету пассажирам разница? Марки-то свои, КАвЗы да ПАЗики. А топики хорошие, уютные. Означенные два часа Швед добросовестно продремал, иногда приоткрывая глаза и поглядывая на стремительно летящие навстречу таврические пейзажи.

Единственный раз, когда магией Швед все-таки воспользовался, – подтолкнул шофера поехать в Симферополе не по Кирова и Александра Невского, а по Маяковской и Гоголя. Как раз на углу Гоголя и Крейзера и вышел, сказав водиле спасибо и наложив простенькое и безвредное заклинание с говорящим названием «забудь».

Нужный дом был совсем близко, Швед даже ноги толком размять не успел. Как и велено, вошел через ворота во внутренний дворик и сразу понял, что означало «там разберешься». Незатейливые магические метки-стрелочки, невидимые посторонним. Нужно было свернуть направо, войти в здание, подняться на второй этаж и…

Последняя метка располагалась прямо на двери и стрелочкой не являлась, скорее походила на мишень с крестиком и парой концентрических окружностей.

Швед постучал и ощутил адресованное только ему: «Входи!»

За дверью обнаружился гостиничный номер, чрезвычайно простенький, без столичных понтов, зато довольно просторный, на два окна. Прямо напротив входа, у правого окна, располагался диван, а перед ним – журнальный столик. На диване с бокалом в руке сидел Юрий – второе лицо московского Дневного Дозора и официальный куратор белорусского. Швед знал, что он на несколько лет уезжал в Минск реформировать тамошний Дозор, но потом Завулон вернул его в Москву, вменив в обязанности приглядывать за Белоруссией.

Ближе к левой, дальней стене на большой двуспальной кровати возлежал, закинув руки за голову, Завулон. Он был одет; без пиджака, правда. И обут. Такое впечатление, что вошел в номер и сразу решил прилечь, отдохнуть.

– Здравствуйте! – поздоровался Швед.

Юрий кивнул, глядя в основном на игру света в наполнявшей бокал жидкости. Вид он сохранял аристократически-скучающий. Завулон, не меняя позы, перевел взгляд на Шведа.

– Здоро́во, Темный, – сказал шеф буднично. – Как ты тут, в Тавриде? Обжился?

Швед пожал плечами и кратко ответил:

– Как вы и велели… Все бросил и из Киева уехал. Вот… сижу тут… в ожидании.

Завулон вдруг порывисто вскинулся и сменил лежачее положение на сидячее, чуть наклонившись вперед и опершись локтями о колени.

– Возьми стул, чего встал столбом… – проворчал он почти добродушно.

Швед повертел головой. Стульев в номере было два, один далеко, у кровати Завулона, второй – ближе, в углу, у дивана. Выбрал, естественно, ближний.

– Давай-давай, рассказывай, чего там у тебя стряслось и что там за Кондор? И хорошо бы это не оказалось пустышкой, а то получится, что мы зря ехали сюда из Краснодара.

Швед сжато пересказал встречу с вампиром в Балаклаве, разговор о книге, визит в квартиру на Годлевского, потом напрасное ожидание в домике Юсупова и под конец попытался как-то передать собственное недоумение от всего произошедшего. Его не перебивали, хотя по глазам Завулона стало понятно, что теперь шеф заинтересовался еще сильнее; иначе зачем вообще маги такого уровня тащились сюда из Краснодара – или откуда они там прибыли в Симферополь на самом деле?

Когда Швед закончил, Завулон первым делом уточнил:

– Кондор сам сказал, что приехал с поручением от меня, или это ты так решил и озвучил, а он не стал поправлять?

Швед, по правде говоря, толком не помнил подробностей, а восстанавливать память заклинанием было как-то неловко, поэтому он положился на интуицию и необъяснимую внутреннюю уверенность:

– Скорее второе.

– Скорее? Или второе? – переспросил Завулон, раздражаясь.

– Ну, в общем, впрямую он не говорил, а уточнять мне в голову не пришло. Вампир все-таки… Старый, высший, не мне ровня. Да и… вы же мне тогда, десять лет назад, сказали: «Ты понадобишься мне в Севастополе». Я и ждал все эти годы… Между прочим, как раз перед встречей с Кондором я впервые задумался: какого хрена я тут вообще торчу и сколько еще предстоит торчать? И тут бац – первый сильный Темный с киевских времен передо мной. Что я еще должен был подумать?

– Что угодно, лишь бы без последствий. – Завулон несколько смягчился.

Тут Шведа осенило:

– Кстати! Кондор же мне запечатление передал! После него у меня последние сомнения и исчезли. Вынимайте…

Швед торопливо открылся. Завулон одним экономным пассом и считал запечатление, и «отволлейболил» его Юрию. Тот по-прежнему таращился в бокал и выглядел все так же отстраненно.

– Ух ты! – сказал Завулон через пару секунд. И не без восхищения добавил:

– Зацени, Юра! А ведь основа действительно моя. Узнаешь?

Заместитель шефа наконец-то изволил шевельнуть головой. Кивнул. Узнал, стало быть.

Швед с интересом ждал продолжения.

– То, что у тебя в кармане, в правом. Это откуда? – спросил Завулон требовательно.