Бессердечный ублюдок (страница 5)
Я активно киваю, удивлённая тем, что моё имя, оказывается, в этом заведении тоже имеет вес. Это открытие так меня проняло, что я едва не разревелась от умиления в чёрный пиджак секьюрити.
– Ладно. Проходи, но, если что, я тебя сюда не пускал. Сама прошмыгнула. Но сотовый оставь мне. Снимать здесь нельзя. Знаю я вас, блогеров.
– Спасибо, дяденька! – искренне благодарю, вкладывая в его огромную ладонь свой телефон.
Игорный зал был затуманен дымом от табака, отчего в глазах тут же началась резь.
В помещении обнаружилось всего три стола, как я подозревала, для игры в покер. Но занят оказался лишь один. И мои глаза тут же наткнулись на Островского. Сердце пустилось в пляс от странного, непонятного для меня чувства. Смеси глупого восторга и безудержного страха.
Где-то в глубине души я не желала расторгать помолвку. Храня в себе надежду, что он сможет проникнуться ко мне чувствами. Вдруг он в меня влюбится? Вдруг у нас с ним будет всё не так, как в семье моего отца?
Ведь от его вида мои внутренности расплавляются, превращаясь в желе. И мозг не стал исключением. Одно смущало – я подозревала, что он производит подобный эффект на всех женщин в радиусе ста метров. А значит, я просто очередная дурочка, пускающая на него слюни.
И всё же, чем больше я о нём думала, тем сильнее мне хотелось уйти отсюда, чтобы отпустить всю ситуацию на самотёк. Может, мой отец не такой бессердечный, как мне кажется, и он не зря выбрал для меня Островского?
Но сестра? Как после такого я осмелюсь смотреть ей в глаза? Я вижу Островского третий раз, а она, должно быть, давно тусит с ним в одной компании. Даром что Милана не его девушка, но, по всей видимости, влюблена в него.
А я… Точно нет.
– Туз, тут, похоже, к тебе очередная поклонница притащилась, – незнакомый голос вывел меня из дум.
Островский, сидевший ко мне боком, метнул в меня пустой взгляд. В его глазах я не обнаружила ровным счётом ни одной эмоции. Словно кто-то украл их у него. А там, в его грудной клетке, вместо бьющегося сердца лишь пустота и темнота, такая же необъятная, как космос.
Я по-прежнему топчусь у входа, с трудом придумывая речь, которая заставила бы моего жениха изменить своё решение. И выбрать в жёны мою сестру.
Так стоять мне пришлось ещё минут двадцать, пока не закончилась партия в покер. Мужчины начали вставать, и только Островский не двинулся с места.
– Чего ты хотела? – раздаётся равнодушный голос молодого человека.
На негнущихся от волнения ногах я подхожу к столу, садясь на свободное место рядом с женихом. Взгляд падает на длинные пальцы, тасующие колоду карт. Они могли бы принадлежать пианисту, если бы разбитые костяшки и узлы вен на кистях не указывали на дурной нрав парня. Такой явно не усидит за фортепиано.
На фоне стола для покера, за которым он сидел, его мощная фигура атлета казалась ещё крупнее.
Широкоплечий, накачанный. Сильный. В чёрной рубашке с расстёгнутыми у ворота пуговицами и закатанными рукавами, открывавшими загорелые предплечья.
Мой взгляд вновь невольно прилипает к татуировке на шее. Было в ней нечто неправильное. Вглядываясь в рисунок, пытаюсь понять, насколько искусен был мастер, набивавший узор. Отчего терновый венец кажется таким правдоподобным, а шрамы, оставленные его иглами, – живыми и почти кровоточащими.
С трудом поднимаю глаза к его лицу.
Не могу разобрать цвета глаз в полумраке комнаты. Но зато превосходно ощущаю исходящий от них холод. От его угнетающей ауры кожа покрылась мурашками.
Жених меня пугал. Но вместе с тем этот страх придал сил.
– Расторгни помолвку. Выбери мою сестру, – выдаю я на одном дыхании, отбросив всякие надежды на наше совместное будущее.
Глава 6
Островский опускает голову, разглядывая меня из-под ресниц, как уродливый экспонат в галерее современного искусства. На его лице застывает недоумение, словно он не может определить, я какашка, оставленная в подарок собакой посетителя, или арт-объект.
Кажется, он всё же склоняется к первому варианту.
– И зачем мне это?
Его глубокий низкий голос творит нечто невообразимое с моим телом. С удивлением обнаруживаю, что соски ноют, раздражаясь о гладкую ткань бюстгальтера. Будто требуя к себе внимания и ласки.
Сжала кулаки, силясь прогнать наведённый на меня женихом морок. Это какая-то тёмная магия, не меньше. Может, под игорным столом он держит мою куклу вуду?
Он продолжает изучать меня тёмными глазами. Вводя в состояние гипноза своим безраздельным вниманием. Создается впечатление, будто ему не составляет никакого труда проникнуть в мой мозг и прочитать там каждую мыслишку.
Ёрзаю на стуле, ощущая, как тёплая волна ударяет в живот. Злость на свою реакцию растёт с каждой секундой. Мне совершенно не хочется мириться с этим странным возбуждением, рождённым одним только присутствием моего жениха.
Встряхнула головой, прогоняя порочные мысли. Надо проверить календарь цикла. Наверняка у меня просто овуляция.
Я бы простила себя, найдись в глубине его глаз хоть немного интереса ко мне. Но Островский выглядел так, будто женщины для него не более чем объект охоты. И как только добыча окажется в его лапах, сломленная и податливая, он потеряет к ней всякий интерес. Сожрёт не поперхнувшись.
А мне не хочется, чтобы он оставил от меня одни лишь обглоданные косточки. Впрочем, уверена, ему больше по вкусу хищные зверюшки. Такие, как Милана. А я всего лишь маленький серый заяц, пытающийся обхитрить волка.
– Моя сестра, – облизываю пересохшие губы, ощущая, как от волнения язык стал большим и неповоротливым. Не хватало только начать шепелявить, чтобы у жениха полностью сложилась обо мне картинка. – Она с удовольствием займёт моё место.
Я вроде и говорю, но будто неверно подбираю слова. Каждое из них падает в молоко. Потому что взгляд Артёма остаётся таким же равнодушным и незаинтересованным, как и несколько минут назад. Ему откровенно скучно.
– Зачем тебе я? – Мой взгляд заметался по помещению в судорожной попытке зацепиться за что-то, что даст мне знак, как подобрать более весомые аргументы. – Она ведь любит тебя.
В глубине души я догадывалась, что Милана готова сносить его измены и ждать мужа одинокими грустными вечерами, грея постель, пока он будет творить тёмные дела и гладить тела других женщин.
А я… Не собиралась мириться с выбором отца.
Не желала влачить столь же аморфное существование, что вела его Алана. Уж если мне известно, что отец содержит несколько женщин, одаривая каждую своим вниманием и щедростью, то не удивлюсь, узнав, что мачеха ведёт таблицу в Эксель. Занося в неё траты отца на любовниц, их параметры, чтобы показывать своему пластическому хирургу, график встреч, чтобы вклинить себя в его плотное расписание.
Стоит мне лишь подумать, что меня ждёт аналогичная жизнь, как мне становится труднее дышать. Словно металлическая удавка стягивает мои ребра.
Мало воздуха, мало эмоций, мало чувств.
Это всё, что я получу от этого брака.
В итоге завяну, начав гнить изнутри и закидываться антидепрессантами, как ирисками.
Моя жизнь и так пропитана фальшью. Неужели я не заслужила чего-то настоящего?
– А ты, значит, не сможешь меня полюбить, – насмешливо заключает Островский, порождая своим низким голосом новую волную мурашек, счастливо поскакавших по моему телу.
Сжав теснее бёдра, чтобы уменьшить странное, иррациональное возбуждение, я опускаю взгляд на свои сцепленные на коленях пальцы. У нас же с ним не такая уж большая разница. Ни возрастная, ни социальная. Очевидно, он, как и я, ребёнок криминального авторитета. Или, как это сейчас называют, бизнесмена и политика.
Вдруг имеется хотя бы небольшой шанс, что мои аргументы его проймут? Может, мне просто нужно быть более искренней?
– Я хочу обычной жизни, – заявляю, отчётливо слыша, как наивно и по-детски звучат мои слова, – хочу брак по любви. А не так.
Что-то заставляет меня поднять на него глаза.
И я тут же вздрагиваю. Потому что его взгляд полосует меня, проникая в плоть с остротой стального кинжала. Добираясь до сердца и вызывая обильное кровотечение. Но я даже не догадываюсь, чем вызывала такую… ненависть. Пронизывающую, глубокую, неподдельную. Словно запечатанную в его ДНК.
Но, в противовес этому взгляду, на чувственных губах Артёма расплывается чарующая, мягкая и манящая улыбка. Сладкая, как брауни, политый тёплым карамельным соусом.
– Может быть, ты в кого-то уже влюблена? – Он вновь изучает меня с лёгким оттенком интереса. Так смотрят на таракана, раздумывая, убить его или пусть ещё побегает.
Мои мысли судорожно забились в голове. Пытаюсь разгадать, какой лучше выдать ответ. Насколько честной стоит оставаться?
Правда может сыграть со мной злую шутку. Не рассказывать же ему, что я лишь нахожусь в поиске того единственного, с которым захочу разделить судьбу. Поэтому не смею отдать свою жизнь в его руки. В них я наверняка пропаду.
– Да, – выдыхаю ложь, которая солью ложится на губы, разъедая их до крови, – влюблена. Мы оба знаем, что я не нужна тебе. Пожалуйста, поговори с моим отцом. Скажи, что ты выбрал другую. Что хочешь взять в жёны мою сестру.
Не знаю, что я ожидала обнаружить в его глазах, но не это странное выражение довольства. Он будто услышал именно то, что хотел. Словно мой наивный ответ диснеевской принцессы, вручившей сердце и туфельку глупому принцу Чармингу, его очень порадовал.
С трудом заставляю себя не зажмуриться от досады. Я промахнулась, и мне следовало преподнести иную ложь. Более хитроумную.
– Конечно… – Он посмотрел на меня, будто силился вспомнить моё имя.
– Диана, – подсказываю ему, ощущая нелепость происходящего.
Он даже не потрудился запомнить, как меня зовут.
– Конечно, Диана, я поговорю с твоим отцом. Почему бы и нет.
На его привлекательном лице застыла улыбка. Холодная, едкая и ужасная.
Я сглатываю слюну, ощущая, что совершила огромную ошибку. Но где?
Хотелось отмотать время назад и разыграть наш диалог иначе. А потом снова и снова, пока не получу нужный результат.
Но слишком поздно. Нутром чую, что облажалась.
Забрав свой сотовый, я поспешила убраться от Артёма как можно скорее.
Но, должно быть, моя белая полоса закончилась ещё в тот день, когда я впервые столкнулась с Островским.
– Смотри, Давид, какая сладенькая девочка, ты давно видел такие милые щёчки? – Меня буквально выхватили по пути к выходу, затолкав в тёмный угол ночного заведения. В голове заезженной пластинкой играли слова сестры.
Будто она знала, что я попаду в неприятности.
Глава 7
Стараясь сохранять спокойствие, я переводила взгляд с одного парня на другого. Хотя парнями их можно было назвать с натяжкой. Передо мной стояли двое взрослых обдолбанных мужиков.
Оглянулась, пытаясь выхватить чей-то неравнодушный взгляд, и неожиданно наткнулась на Артёма, расположившегося на балконе второго этажа. Того самого, с которого я недавно спустилась.
Он наблюдал за мной, облокотившись о резные лестничные перила, зажав в уголке рта незажжённую сигарету.
Язык его тела подсказывал мне, что он и пальцем не пошевелит, чтобы спасти меня от бесчестья. Внутри поднялась волна протеста и раздражения на равнодушное поведение Островского. Неужели в нём совершенно не осталось благородства?
Самой заявить, что за нами наблюдает мой жених, почти муж, показалось мне унизительным. И я решила отложить этот аргумент на крайний случай.
– Пустите, я буду кричать, – пискнула, слыша, как жалобно и жалко звучит мой испуганный голос.
Рука этого самого Давида стягивала тонкую кожу на моём запястье с такой силой, словно по ней прошлись крапивой. Саднило и болело.