О выходе на пенсию не могло быть и речи. Он скорее бы умер на работе. В их участке больше никто не показывал восьмидесятидевятипроцентную раскрываемость. Он нужен Крукед Три – так же, как и тогда, и все десятилетия после этого. В их городке с населением всего в шесть тысяч человек уровень преступности зачастую превышал показатели более крупных поселений, а нынешний год выдался одним из худших. Ограбления со взломом. Домашнее насилие. Вспышки агрессии. Пять месяцев назад – спустя почти полгода после того, как преступник начал тайком проникать в чужие дома и пугать детей, выпрыгивая из-под кроватей и из шкафов, – Миллз наконец поймал психа, которого газеты окрестили Бугименом, в реальности носившего имя Брюс Бэгвелл. Не считая испуга от встречи с ним – Бэгвелл разрисовывал лицо черно-коричневыми вертикальными полосами, а глаза и рот обводил ярко-красной краской, – этот водопроводчик не причинил вреда ни одной живой душе. Однако стоило судье спросить, что он собирается делать после освобождения, а преступнику ответить: «Напугать еще больше детей», как его в тот же день отправили в психиатрическую лечебницу Освальд для более тщательного обследования, и врачи пришли к выводу, что он, выражаясь словами Блу, был гребаным шизиком.

Расследование, которое в последнее время терзало Миллза больше остальных, касалось пропавшей девочки, Блэр Атчинсон, исчезнувшей с собственного заднего двора около трех недель назад – событие тогда ужаснуло многих жителей города. За последние десять лет в Крукед Три пропало несколько детей. Между исчезновением Блэр и предыдущим похищением, жертвой которого стал семилетний мальчик по имени Мэтт Джейкобсон, прошло почти четыре года. Как и о других детях до него, о Мэтте с тех пор не было никаких вестей. Миллз надеялся – и к настоящему моменту даже уверенно полагал, – что с подобными похищениями покончено.

Но он ошибался.

А теперь еще и это.

Кошмар, обнаруженный в доме и амбаре Питерсонов, был самым странным местом преступления из всех, что он когда-либо видел. Эти коконы, сшитые вручную. Миллз снова поднял стекло, ему перехотелось вдыхать воздух Крукед Три.

Посыпанная гравием подъездная дорожка вилась меж высоких сосен и дубов. Он подъехал к дому в стиле ранчо, где они с Линдой прожили вместе тридцать девять лет. В следующем месяце было бы уже сорок, не упади она замертво восемь месяцев назад лицом вниз на кухонный стол.

В самый разгар приступа смеха.

Прямо во время их ежевечерней игры в «Уно».

Миллз заглушил двигатель и зашел в дом. Повесил куртку на вешалку рядом со входом, а потом запер дверь на засов и цепочку. Саманта права, ему нужен отдых. Десятилетняя борьба с нарколепсией, проявившейся уже в зрелом возрасте и, по мнению его врача, ставшей результатом многолетнего недосыпания, приводила к тому, что Миллз мучительно уставал в течение дня. Спать же нормально по ночам ему мешала бессонница, которая после смерти Линды только усилилась.

На кухне повсюду, от раковины до плиты, царил беспорядок. Линда называла его неряхой, да он и сам это признавал. Под потолком пролетел мотылек, уселся на ручку крана. Миллз схватил с крючка на стене мухобойку и размазал летуна одним ударом. Проклятые насекомые в последнее время перестали бояться дневного света – вот почему мотыльки, обнаруженные в доме Питерсонов, никого особо не насторожили. Миллз сбросил трупик на пол. Он упал в нескольких дюймах от того, что он убил прошлым вечером, но забыл убрать. Найдя совок, Миллз отправил оба в мусорное ведро. Какими умными словами это ни называй, инвазией или сезонной динамикой, но сколько бы компаний-дезинсекторов он ни вызывал, мотыльки возвращались снова и снова. Именно поэтому приходилось держать в каждой комнате по мухобойке.

Миллз разогрел замороженную пиццу с пепперони и съел ее в гостиной, запивая колой из банки и удобно устроив ноги на кофейном столике. Комнату не мешало бы пропылесосить. На ковре перед телевизором валялся дохлый мотылек. Еще не мешало бы протереть здесь пыль, но после нескольких дней, проведенных за расследованием дела Питерсонов, ему больше хотелось отвлечься на что-нибудь веселое, чем заниматься уборкой. Время, пока стимуляторы еще действовали, Миллз предпочитал тратить на просмотр ночных повторов «Сайнфелда»^[2].

Уже через пять минут он задремал. Сон, однако, продлился всего пару минут, а потом Миллз резко проснулся, выплеснув остатки колы из банки себе на штаны. Стоило ему уснуть, как он почти сразу достигал фазы быстрого сна. Вот почему он взял себе за правило не ложиться, даже если сильно клонит в сон, до тех пор, пока не будет полностью готов к тому, что может последовать дальше. Пока не ляжешь, кошмары одолевают реже и не так сильны, как в состоянии полного покоя, хотя именно его ему сейчас и хотелось, впервые за несколько дней.

Глубокий сон.

Сложив тарелки в стопку рядом с раковиной, Миллз пообещал себе помыть их завтра. Кухонный стол так и манил к себе. Миллз плеснул в стакан «Олд Форестера» на два пальца, добавил лед и сел за квадратную деревянную столешницу, на которой до сих пор лежали карты для игры в «Уно». Рядом с ними виднелся пузырек со снотворным. Открыв крышку, Миллз вытряхнул на ладонь четыре таблетки.

Одну положил обратно. Закрыл крышку. Трех вполне достаточно.

Он и без того соскочил с привычной дозы в две с половиной таблетки, которой придерживался на протяжении многих месяцев. Разжевав пилюли, чтобы лекарство быстрее всосалось в кровь, Миллз поморщился от горечи и проглотил ее, запив водой из-под крана.

Бурбон он поставил на стол, так к нему и не притронувшись, – выльет завтра утром. Миллз перетасовал карты и раздал их на двоих, себе и Линде. Открыл обе сдачи. Разыграл. Перетасовал и снова сдал. Двадцать минут и три раздачи спустя его веки отяжелели. На поверхность сознания снова всплыла работа.

Нераскрытое убийство Питерсонов.

Кто бы мог подумать, что ему удастся скрыть все эти ужасные подробности от репортеров, несмотря на бесконечные попытки миловидной телеведущей Аманды Букмен докопаться до истины. Лучше бы заботилась о том, что вот-вот родит. Оба новостных канала Крукед Три, как и многие общенациональные дикторы, на протяжении нескольких дней говорили о бойне в доме Питерсонов, однако сейчас история уже поутихла – особенно после того, как стало ясно, что полиция категорически отказывается раскрывать обстоятельства случившегося и реальную информацию о своих находках в амбаре.

Между собой копы называли это дело «Пугалом» – главным образом из-за чучела, обнаруженного в сарае под зашитыми в коконы телами. Общественности сообщили только, что Питерсонов убили, их трупы нашли в амбаре, а из всей семьи выжил лишь один человек. Десятилетнюю дочь Питерсонов, Эми, достали из кокона без единой царапины. Она по-прежнему находилась в больнице, где оправлялась от пережитого шока, и за две недели с момента спасения так и не произнесла ни слова. Детектив Блу навещала девочку каждое утро с тех пор, как ее извлекли из этой сшитой вручную оболочки – как испуганного новорожденного, жаждущего сделать первый вдох. Согласно результатам судебно-медицинской экспертизы и судя по состоянию четырех расчлененных тел остальных членов семьи, девчушка провисела там минимум два-три дня, а то и все четыре. С собой у нее было яблоко, два банана и бутылка воды, которую она пила понемногу, так что к моменту, как ее достали из кокона, оставалось не больше одного-двух глотков. В отличие от других жертв, ее дополнительно завернули в одеяло, так что она не могла выбраться самостоятельно.

Убийца хотел, чтобы девочку нашли живой. Чтобы она могла говорить и рассказала о случившемся.

Чтобы посеяла страх.

Снотворное уже перебивало остаточное действие стимуляторов.

У Миллза зазвонил сотовый, но он был не в состоянии ответить. Голова отяжелела. Мозг, словно покачиваясь на волнах, уплывал все дальше. Взяв карты, Миллз сдал их на еще одну партию. Линда снова выиграла.

– Но ты не крикнула «Уно!» – сказал он вслух, усмехнувшись кружению мыслей, но тут же прервал себя, поняв, насколько жалким сейчас выглядит.

На странице блокнота в графу Линды добавилась еще одна победа. Теперь она обгоняла Миллза на двенадцать очков.

С его губ внезапно сорвалось имя.

– Джепсон Хип.

Но он же не знает никакого Джепсона Хипа.

Пугала пугают. Именно это они всегда и делают, Блу.

Он встал из-за стола.

– Спокойной ночи, Линда.

Уходя, Миллз опрокинул стул. Держась за стены коридора, дотащил себя до спальни. Нащупал дверную ручку, открыл дверь, потом захлопнул ее пяткой и, спотыкаясь, добрался до кровати. Пока полз по замызганным одеялам, макушкой задел одну из свисавших с потолка штуковин. Перевернувшись на спину, Миллз уставился в потолок, ощущая, как тяжелеют веки.

По последним подсчетам, в комнате было девяносто четыре ловца снов. Большинство из них он подвесил к потолку, закрепив гвоздями или кнопками. Ловцы снов свисали сверху, подобно каплям, и раскачивались, как колокольчики на ветру. Некоторые были сделаны из кожи. Другие из пластика. Какие-то из дерева. На каждом сетка, чтобы поймать незваного гостя. Миллз прибил амулеты к стенам и над окнами. Часть из них крепилась на уголках рам картин, на абажурах ламп. Еще несколько болтались на комоде – по одному на каждом из пяти горизонтальных ящиков.

Три ловца снов в изголовье кровати, еще три – в ногах.

Веки стали опускаться.

На подоконник в противоположном конце комнаты присел мотылек.

Один ловец снов под кроватью.

Еще десять – в ванной.

Мам…

Да, Винни?

Почему их называют ловцами снов, если они ловят только кошмары?

Просто их так называют, милый.

А что, если они не помогут?

Помогут, Винни. А теперь закрой глазки и расслабься.

Миллз перенесся в другое место и время – в момент, когда молодой белобрысый психиатр сидел на жестком деревянном стуле рядом с его постелью и гладил его по волосам.

Врач говорил: «Закрой глаза и расслабься».

И Миллз так и сделал.

Приятных снов, Винчестер. Приятных снов.

Глава 4

Бен, сгорбившись, сидел в кресле у себя в кабинете и пялился на деревянный пол под босыми ступнями. Волосы еще влажные после душа, принятого всего несколько минут назад. Аманда хотела отправить его в ванную сразу после их возвращения из книжного магазина, но он уступил только после того, как проходившая мимо Бри – хвала небесам, дочь пересидела момент выстрела в отделе подростковой литературы – невинно поинтересовалась, что это у него в волосах. Ощупав голову, он дрожащими пальцами провел по закостеневшим от спекшейся крови прядям и обнаружил в них кусок черепа того парня размером с ядро ореха. После этого он пошел в душ и стоял под горячими струями, пока сердце не перестало отбивать дробь.

– Где Бри? Я хочу ее увидеть до того, как она уедет.

Аманда стояла, прислонившись к книжной полке.

– Она уже уехала, Бен.

– Ты могла бы подождать, пока я выйду из душа.

– Мама с папой сильно торопились. Они тоже напуганы. Снаружи куча репортеров.

– Ты же со всеми ними знакома. Почему бы тебе не послать их на хрен?

– Они просто делают свое дело, им нужен репортаж, Бен. Мужчина снес себе голову прямо посреди книжного магазина.

Бен уперся локтями в колени. Пока Аманда прокручивала ленту в своем айфоне, он рассматривал книжные полки на стенах. Переводы его романов на сорок с лишним языков. Книги в твердом переплете. Издания в мягкой обложке. Аудиоверсии. Киноадаптации. «Летнее царство» три года назад стало блокбастером. «Пульс» уже готов и должен выйти следующей весной. «Пугало», по слухам, тоже собираются экранизировать. Он сам хотел этого. Всего этого. Иметь прозвище – Человек-кошмар. И добиться славы – действительно хотел. Бен мечтал о подобном с тех пор, как дедушка Роберт в детстве взял его за руку и провел по всем комнатам Блэквуда, познакомив с тысячами книг из своей коллекции. Это все тебе для чтения, Бенджамин.

– Ты видел ее? В книжном магазине.

– Кого?

– Дженнифер. Она была там какое-то время. В бейсболке с эмблемой «Янкиз». Словно не хотела, чтобы ее узнали.