При упоминании имени их бывшей няни сердце Бена дрогнуло. Нет, он ее не видел. Дженнифер Джексон, которая теперь училась на последнем курсе колледжа, специализируясь на англоязычной литературе, внезапно и без объяснения причин уволилась через неделю после того, как Бен вернулся с проведенных в Блэквуде выходных. Тот уик-энд он вообще помнил плохо. Аманда винила во всем его. Дженнифер была ей как младшая сестра, но вдруг сбежала, бросив все так резко, что в отведенной ей спальне даже осталась часть ее книг и одежды.

– Она неважно выглядит.

– Я ее не видел.

– Знаю, ты иногда звонишь ей.

Он проглотил слова, которые крутились на языке. Ты свихнулся нахрен, Бен.

– Может, и так, – пробормотал он.

– Может что?

– Ничего.

Несколько недель назад, после того, как он отослал Бри поиграть, Аманда выхватила у него из рук сигнальный экземпляр «Пугала». Не считая знакомства с первой главой – чтобы убедиться, что та действительно цепляет, – она никогда не читала его книг, за исключением самой первой, пролистанной за день до их знакомства, когда ей предстояло взять у него интервью в утренней телепередаче. Это было за много месяцев до того, как они стали знаменитыми.

– Итак, Бен Букмен, какова ваша конечная цель как писателя? – спросила она тогда.

– Напугать людей до смерти, – ответил он, чуть наклонившись в сторону камеры. – Подарить им парочку кошмаров.

Он улыбался и говорил это искренне.

Она хихикнула, и он мгновенно влюбился в ее смех.

«Человек-кошмар» – так она назвала его тогда перед камерой. Два дня спустя они начали встречаться, и Аманда призналась: из-за всей этой кровавой жути она смогла прочесть только половину романа, а с ним согласилась поужинать лишь потому, что хотела понять.

– Понять что? – нагнувшись в ее сторону над столом с баснословно дорогими суши, спросил он, заинтригованный ею не меньше, чем она им, в надежде, что Аманда снова рассмеется, ведь тогда, в первый раз, у него едва не остановилось сердце.

– Что тобой движет, – заявила она, прикусив нижнюю губу и сверкая изумрудно-зелеными глазами.

Однако много позже, глядя на лежащий у нее в руке сигнальный экземпляр «Пугала», на корешок, опирающийся на мягкую выпуклость того, что вскоре должно было стать их вторым ребенком, Бен с болью вспоминал невинность их первого свидания и задавался единственным вопросом.

– Зачем? Зачем тебе это читать?

На этот раз в ее словах не было и намека на флирт.

– Чтобы понять, что тобой движет.

– Это роман, Аманда. Не мемуары.

Она прочитала книгу за два дня, тут же бросила ее на журнальный столик и с невозмутимым видом уставилась в камин. Он стоял в дверях и ждал.

– Ну и как?

– Хороший.

– И все?

– Чертовски хороший.

Но потом она, так и не подняв на него глаз, сказала:

– Ты свихнулся нахрен, Бен.

Эти слова до сих пор отдаются в нем болью. Таким его сделал Блэквуд. Все проведенные там летние каникулы. Его старшая сестра Эмили, их младший брат Девон и он сам.

Свихнулся нахрен – прямо как папочка, потому что яблоко от яблони недалеко падает.

– Аманда? – Бен ждал, что она посмотрит на него. – Аманда!

Она отправила сообщение и подняла глаза:

– Что?

Был риск влезть в спор. Скажи ей, что любишь. Что ты, мать твою, не свихнулся.

– Иногда мне трудно говорить, – произнес он.

– Иногда? Да ты вечно весь в себе, Бен. У тебя это профессионально получается.

– Я писатель. Я часто погружен в свои мысли.

– Хотелось бы мне взглянуть, что происходит в твоей голове. Хотя это, наверное, не самая хорошая идея. Не получилось бы, как у Джека Торранса в «Сиянии».

Они помолчали, теперь уже оба погрузившись в себя. Аманда вернулась к своему телефону. Бен спросил:

– Кому ты пишешь?

Она подняла глаза.

– Никому. Всем. Ты же понимаешь, что не будь мы женаты, я бы сейчас была на улице вместе с ними? Так что извини, что мне приходится залипать в телефоне. – Она направилась к выходу, но остановилась в дверях. – Ты вечно сидишь у себя в кабинете и пялишься в экран, Бен. Ты ничего не делаешь. Но внутри тебя что-то происходит. Дженнифер видела это. Она боялась тебя, Бен. В тот момент, когда уволилась. Не знаю уж, что случилось…

– Аманда! Я же говорил тебе…

– Мы все тебя боимся! – Аманда повысила голос, но быстро вернулась к обычному тону. – Мы все тебя боимся. С тех пор как умер дедушка Роберт, ты сам на себя не похож.

Она снова направилась к двери.

– То, что я пишу… Это всего лишь слова на бумаге.

Аманда тихо рассмеялась.

– Ты снова ходишь во сне. Когда ты не пишешь, становится хуже.

– Неужели я?..

– Нет, – быстро ответила она. – Ты… не прикасался ко мне. Просто стоял во дворе и смотрел на лес. Звал Девона.

Бен запустил пальцы в волосы, растрепанные пряди упали на лицо.

– Аманда, прости меня.

– Я не могу забыть то, что видела в те выходные, Бен.

Кровь на рубашке. Запах табачного дыма на одежде. Почему там стояла ее машина? Он исчез на три дня, смылся максимально быстро, чтобы не отвечать на ее вопросы.

Аманда закончила свою мысль:

– И я не могу забыть того, что случилось сегодня вечером. Кто был этот человек, Бен?

– Я же говорил тебе. Никогда раньше его не видел. То же самое я сказал детективу Блу.

Она перевела взгляд на свой айфон, прокрутила страницу, отправила короткое сообщение, а затем прочитала вслух:

– «На полу грузовика, принадлежавшего погибшему, обнаружены бумажник и удостоверение личности. Его звали Джепсон Хип. Шестьдесят пять лет. Фермер, занимался выращиванием пшеницы. Трое сыновей. Шестеро внуков. Жене Труди сорок два года». Но что он имел в виду, Бен? Ты украл его кошмар?

– Просто чокнутый фанат, Аманда. Читала «Мизери»? Мы как-то смотрели экранизацию. С Кэти Бейтс. Я ваша самая большая поклонница!

– Он не был обычным фанатом, Бен. Твоя книга была для него чем-то большим, чем просто слова на бумаге. Боже. Ненавижу это место.

– Какое место?

– Блэквуд, – раздраженно ответила она, словно не понимая, как он вообще мог задать такой тупой вопрос. – Понимаю твою сестру. Этот дом надо сжечь дотла.

– Пулю в голову тому человеку пустил не Блэквуд.

Аманда скептически изогнула бровь, будто спрашивая: разве? Телефон тренькнул – ей пришло очередное сообщение. И еще одно. А потом еще три, сразу друг за другом.

– Кто это? – спросил Бен. – Что вообще происходит? Это Бри?

У нее зазвонил сотовый. Аманда ответила:

– Да. Что? Когда?

Бен прошел за ней по коридору до кухни, где она принялась расхаживать взад-вперед, словно не зная, куда себя деть.

– Аманда? Это Бри? Что-то случилось?

Подобравшись ближе, он услышал в трубке голос Ричарда Беннингтона.

Аманда отшатнулась от Бена. Ее челюсть напряглась. Взяв пульт от маленького телевизора, висевшего на стене за кухонным уголком, она включила его.

На экране шел экстренный выпуск новостей – Дик Беннингтон предупреждал, что следующее сообщение может шокировать зрителей. Похоже на повтор сюжета, уже транслировавшегося в прямом эфире несколько минут назад. Аманда бросила пульт на кухонный островок и вышла из комнаты. Бену стало ясно, что она больше не желает находиться с ним в одном помещении. По телевизору показывали фермерский дом с большой застекленной верандой. На заднем плане виднелось кукурузное поле. Фотографии молодой пары. По мнению Бена, им было лет по тридцать пять. Билли и Эллисон Рейнольдс, на снимке оба улыбаются. Пару часов назад их нашли мертвыми на веранде собственного дома.

– Нет. – Бен придвинулся к телевизору с широко раскрытыми глазами и колотящимся сердцем. – Нет.

– Странные коконы, сшитые вручную из старой кукурузной шелухи, – вещал с экрана Дик Беннингтон. – Оболочка достаточно плотная, чтобы выдержать вес двух взрослых людей. Женщина…

– На шестом месяце беременности, – произнес Бен, вторя словам ведущего. – Нет.

Закашлявшись, Бен едва успел добраться до раковины, чтобы опорожнить желудок. Его вырвало дважды, так что пришлось одновременно включать воду и мусороизмельчитель. На экране Дик Беннингтон собирался рассказать еще больше ужасных подробностей, но тут его прервала полиция Крукед Три.

Впрочем, Бен и так уже все знал.

Аманда вернулась на кухню – глаза покраснели от слез. Старалась держаться подальше, отделив себя от него кухонным островом. Остановилась на пороге гостиной. При необходимости готов путь к отступлению.

Бен шагнул к ней. Она вытянула руку, чтобы удержать его на расстоянии.

– Что он сказал, Аманда? Что полиция нашла в том доме?

– Думаю, ты уже в курсе. Не так ли?

– Как бы я…

– Потому что место преступления – это прямо сцена из твоей гребаной книги, Бен. Каждая деталь. А значит, убийство Питерсонов несколько недель назад… Боже мой, Бен.

Лицо Аманды побелело, как будто ее тоже вот-вот стошнит. Он хорошо знал эти признаки. Первые два месяца беременности она почти не выходила из туалета.

– Питерсоны, – пробормотала она. – Вот почему полиция так старалась сохранить все в тайне. – Взгляд, направленный на Бена, проходил сквозь него. – Просто слова на бумаге, да?

– Кто-то всего лишь прочел мою книгу, Аманда. Какой-то лютый засранец отрабатывает свою нездоровую…

– Бен.

– Аманда… – Он почти умолял. – Что не так?

– Твоя книга вышла на прошлой неделе. Питерсонов убили почти три недели назад.

Ранее

Ему надо сменить рубашку.

Линда прошипела это ему на ухо, едва он вошел в кухню.

– Смени рубашку, Винчестер. У тебя на воротнике кровь.

Его полное имя она пускала в ход, только когда была настроена серьезно. Он отправился в спальню, чтобы надеть что-нибудь чистое к ужину, и по дороге заметил восьмилетнюю Саманту, которая, как и всегда, с нетерпением ждала возвращения отца с работы. После дня, который он предпочел бы поскорее забыть. Дня, после которого немедленная детоксикация была куда важнее, чем смена чертовой рубашки.

Миллз достал бутылку «Олд Форестера» из шкафа в спальне, с полки, куда Линда не могла дотянуться, и начал ежевечерний детокс с двух больших глотков. Вытер рот рукавом – на манжете тоже было пятно крови, – а потом спустил с плеч подтяжки, оставив их болтаться, словно пару дохлых змей. Снял наплечную кобуру и бросил ее на кровать. Пистолет, висевший на поясе, положил на прикроватный столик.

Перед тем как вернуться на кухню, заглянул в ванную в коридоре. Закрыл дверь и поплескал в лицо водой. Нажал кнопку унитаза, чтобы заглушить звук полоскания рта – ополаскиватель он выплюнул в раковину вместе с остатками бурбона.

Стоило сесть за стол, как Линда впилась в него взглядом. С сердитым стуком поставила перед ним тарелку с мясным рулетом и картофельным пюре.

Он забыл сменить рубашку.

По правде говоря, ему пока не хотелось с ней возиться. Переоденется, когда будет принимать душ, а потом достанет одну из маленьких чекушек водки, прилепленных скотчем к нижней полке шкафчика для полотенец в их общей ванной.

Линда ела быстро, не поднимая глаз и не говоря ни слова.

Касательно его работы у нее было одно правило – не приносить ее домой.

Помыв за собой тарелку, Линда продолжила хлопотать на кухне, пока они ели. Миллз так и слышал ее голос из многих дней до этого. Она беспокоится о тебе, Винни. Волнуется, что ты можешь погибнуть.

А потом Сэм сказала это. «У тебя что-то на рубашке, пап». Он взглянул на манжету, на секунду скосил глаза на пятна на воротнике и как ни в чем не бывало отправил в рот кусок мясного рулета с картошкой.

– Это кровь?

– Да, это кровь.

Линда вытерла руки полотенцем и вышла из кухни. Миллз посмотрел ей вслед, а затем сказал дочери:

– Но это не моя кровь. Ешь, пока не остыло.

Продолжая жевать, та не сводила с него глаз.

– Хватит пялиться, Сэм.

С минуту они ели молча, потом она спросила:

– Чья это кровь?

– Неважно. Теперь он за решеткой.

– В клетке для людей?

– Да, в клетке для людей. – Миллз отложил вилку и стал наблюдать, как ест сидевшая за противоположным концом стола дочь. – Сэм, я когда-нибудь рассказывал тебе о трех мойрах?

Она покачала головой.