Человек-кошмар (страница 6)
– В греческой мифологии они известны как три богини судьбы, которые занимаются ткачеством.
– Как мама?
– Да, только мама ткет одеяла, а они – жизнь и смерть. – Он поднял руку, пресекая ее вопросы. – И знаешь, Сэм, у каждой из них своя задача. Клото, она…
– Странное имя – Клото.
– Может, и так, но она прядет нить.
– Что за нить?
– Нить жизни. Клото прядет нить. Лахесис ее отмеряет. А потом, в самом конце, когда наше время на земле истекает, Атропос ее перерезает. Понимаешь, к чему я клоню?
– Вроде да.
– Ну так я на днях разговаривал с Лахесис, Сэм.
– Правда?
– Правда.
– И как она выглядела?
– Красивая. Прям как ты и твоя мама.
Эти слова вызвали у нее улыбку. Во рту у Саманты не хватало трех передних зубов.
– И знаешь, что сказала мне Лахесис? Она сказала: «Винчестер, твоя нить еще даже близко не подошла к концу». А знаешь, откуда мне это известно?
– Откуда?
– Потому что я еще не переловил всех плохих парней.
Глава 5
Миллз чувствовал запах земли и влажной травы.
Лопата с хрустом вгрызалась в почву. На него посыпались мелкие камешки и комочки земли. Он открыл глаза и увидел сжимающийся клочок голубого неба и темный силуэт. Грунт лежал у него на ногах. На груди. Его хоронили заживо. Этот кошмар снился ему и раньше. Грязь попала ему в лицо, забилась в рот. Он не мог ее выплюнуть. Не мог отряхнуться. Вообще не мог пошевелиться. Из-за навалившейся тяжести было трудно дышать. Слишком толстый слой, много пластов, не выкопаешься.
Скоро все закончится.
– Миллз!
Не могу дышать.
Небо, маленький голубой глазок в окружении тьмы.
Что-то давит мне на грудь.
– Миллз, проснись! – В земле кто-то двигался. Схватил его за руку и потряс. Наступила полная темнота. – Проснись!
Сколько бы ловцов снов ни украшало его спальню, они все равно приходили. Воображаемая тяжесть на груди была типичным проявлением ступора, который настигал его спустя несколько минут после того, как он засыпал. Врачи называли это сонным параличом. Переход в фазу быстрого сна. Находясь в сознании, он во время такого приступа мог открыть глаза, но был не в состоянии двигать конечностями, головой или туловищем. Иногда он даже не мог моргать. Когда Миллз впервые столкнулся с этим еще ребенком, ему показалось, что он умирает, что человек-тень, давящий ему на грудь, настоящий, а вовсе не остаток овладевшего им кошмара. Его тело спало, но разум бодрствовал. А может, все было наоборот.
Давление на грудь ослабло. Дыхание постепенно приходило в норму.
– Линда?
– Нет. Это Саманта.
Он повернул голову в сторону дочери. Туман в голове сменился знакомыми чертами Сэм. Мягкие, песочного цвета волосы и красивые голубые глаза. За окном темно. Он даже не дотянул до утра. Миллз взглянул на настенные часы. Прошло всего три часа. Ночь еще только начинается. Он посмотрел вниз. Как я оказался на полу гостиной?
– Где моя одежда?
– Сколько таблеток ты принимаешь?
– С чего тебя это волнует?
– Потому что у меня сейчас нет денег на похороны.
Он приподнялся на локтях. Густые седые волосы покрывали обвисшие грудные мышцы. На талии обозначился жирок.
– Со мной все в порядке. Прости, что тебе пришлось… увидеть это.
Она отвела взгляд.
– Я пыталась дозвониться до тебя несколько часов. Ты что, не видел новости?
– Я когда-нибудь рассказывал тебе, как мы с твоей мамой познакомились?
– Что? Нет, но… – Сэм вздохнула. – Ладно, и как же вы познакомились?
– Мы тогда только перешли в старшую школу. Ее оставили после уроков за то, что заснула в классе. Она сразу мне понравилась. Такая милая рыжеволосая девочка. Очень популярная, а я был изгоем, поэтому совсем не знал, как к ней подступиться. На следующем занятии я притворился, что уснул, чтобы тоже остаться после уроков.
Саманта, похоже, с трудом сдерживала улыбку.
– И?
– И миссис Нидерс назначила мне наказание. Мы передавали друг другу записки. Я выяснил, почему она так уставала. Ей снились кошмары. Тогда я сказал, что мог бы избавить ее от них, а она ответила, что это было бы здорово.
Саманта улыбнулась.
– А остальное, как говорится, уже история.
Он кивнул, оглядывая комнату.
– Так когда я смогу снова увидеть внуков?
– Давай не будем об этом сейчас.
Прошел месяц с тех пор, как Миллз видел их в последний раз. Дэвиду уже пять, а Джозефу – четыре. Целый месяц с тех пор, как он схватил Дэвида за запястье, чтобы тот не прикоснулся к раскаленной конфорке плиты. Сдавил руку слишком сильно, и мальчик убежал, плача громче, чем если бы обжегся. На следующее утро у него был синяк на запястье. Когда Миллз позвонил, чтобы справиться о его здоровье и узнать, можно ли навестить внука на неделе, Саманта сказала, что это, возможно, не самая хорошая идея. Наверное, им нужно больше времени.
– Больше времени? – возмутился он. – Мальчик чуть не обжегся, Сэм.
– Ты напугал его. Ты пугаешь их обоих. Точно так же, как…
Точно так же, как что? Она повесила трубку. Ты пугаешь их обоих. Нажим, с которым она произнесла «пугаешь» – не «напугал» – по телефону в тот день…