Моя нелюбимая девочка (страница 8)
– Оу, прям так? То есть в мужском роде? Друг? Как кент что ли?
Аслан смеется, а я украдкой наблюдаю за его отражением в прямоугольном зеркале.
– Она моя подруга. Мы просто дружим.
“Друзья по постельным интересам” – ты забыл сказать. Потому что язык тела их выдал, да и она вцепилась в него своими клешнями – фиг оттащишь. Всем видом мне показывала в торговом центре, что это ее самец.
– Ааа, – мне правда нечего сказать.
До дома доезжаем быстро/ Аслан паркуется на свободном месте, глушит двигатель и поворачивается к нам.
– Приехали, девочки, – он дарит нам с Нафисой улыбку, которой лучше бы не было.
– Спасибо. Ну мы пойдем. Малыш, на выход.
– Спасибо, дядя Аслан. Ты и правда хороший черт!
– Нафиса! – быстро закрываю ей рот рукой и виновато смотрю на офигевшего Аслана. Я, а тем более он, точно знает, что в дворовой и тюремной иерархии “черт” – это низшее звено. Ниже среди зэков только “петухи”. – Она пошутила.
– Ммммм, – вырывается из моих рук мычащая племяшка.
– Спасибо еще раз, что довезли с ветерком! Хорошего вам вечера! И было приятно познакомиться, – улыбаясь, как дура, тараторю я, а он молчит и глядит на меня исподлобья.
Быстро выхожу сама и тащу за собой Нафису, которая крепко держит свои разноцветные шары. Щеки горят от стыда, а спина – от взгляда черных, как ночь, глаз льва. Прекрасное завершения дня: племянница меня страшно подставила и только Всевышний знает, что он обо мне подумал.
В лифте отчитываю малую за выходку, а она парирует:
– Ты же сама так сказала!
– Я сказала, что он хорош, как чертяка. Это другое. Пожалуйста, больше не ляпни это кому— то еще.
– Ладно, – сделав одолжение, отвечает Нафиса.
Войдя в квартиру, оставляю в прихожей Сабину с дочкой и прямо в обуви бегу к окну на кухню. Еле слышно бубню себе под нос: “Только не уезжай. Постой хотя бы минутку. Если у тебя что— то ёкнуло, постой, пожалуйста”.
Но нет. С высоты наблюдаю за тем, как крошечная фигурка садится в машину. Считаю про себя до десяти и провожаю “БМВ” затуманенным взглядом.
– Ирад, ты чего? – спрашивает сестра, когда я отхожу к раковине, включаю воду и подставляю под холодную струю пальцы.
– Не постоял, – пожимаю плечами грустно. – Сразу уехал.
– Кто? – Саба подходит сзади и обнимает.
– Аслан.
– Какой Аслан? – удивляет она. – Тот самый Аслан? Дубайский.
– О, как звучит, – горькая усмешка – это лишь маска. – Аслан Дубайский. Прям как Лоуренс Аравийский.
– Мам, дядя Аслан купил мне шары! – на кухне появляется Нафиса, которая все никак не отпускает разноцветную охапку.
– Мы встретили его случайно в парке. Он тоже пришел возложить цветы. Его дед тоже был ветераном.
– Я покажу шарики По, – говорит Нафиса и убегает к своей панде по имени По, которую ей подарил Нариман – ухажер и по совместительству шеф Сабины.
Развернув меня к себе, сестра кладет ладони на щеки и заставляет посмотреть на себя.
– Ирада! Не надо! Останови это пока не поздно!
– Что?
– Не влюбляйся в того, кто никогда тебя не полюбит. От этого очень больно. От этого задыхаешься, умираешь и потом долго не можешь прийти в себя.
Не в силах ей возразить, поэтому просто опускаю глаза, а она ошарашенно шепчет.
– Ты уже? Но как так быстро?
– Я не говорила тебе. Мы встречались уже несколько раз до парка.
– Ирада! Ты…с ним…– подозревает, видимо, что я с ним спала.
– Нет! Нет, конечно, – вырываюсь и снова подхожу к окну. – Ничего не было. Мы даже не целовались.
– Уфф, слава Аллаху, – вздыхает с облегчением. – Я не хочу, чтобы тебе было плохо, как и мне.
– С чего ты взяла, что мне будет плохо? Мне же не обязательно повторять твою судьбу! Он ведь может меня полюбить.
Очень стыдно перед Сабиной, что я не сдержалась и огрызнулась, ведь она – мой самый близкий человек.
– Я…я…не знаю, что сказать.
– Просто поддержи меня, – прошу ее негромко. – Не осуждай, пожалуйста.
В два широких шага она сокращает расстояние между нами и, обняв меня, кладет голову на мое плечо.
– Конечно, я поддержу тебя и всегда буду рядом. И если ты и вправду влюбилась в него, я пожелаю только, чтобы это чувство было взаимно. Потому что ты заслуживаешь самого лучшего!
– Ты права, Саба, – всхлипываю. – Кажется, я влюбилась в него.
– Ирада.
– Я не знаю, как так вышло, – слезы непроизвольно текут по лицу. – Но когда он рядом, я как будто ощущаю свое сердце, чувствую, что оно у меня есть. И от него идет тепло и я понимаю, что жива.
– Моя девочка, – обнимает еще крепче и гладит по волосам. – А он что?
– Он делает шаг вперед и два назад. Я не могу понять, что творится в его голове. А еще он скоро уедет в Дубай. И это, наверное, к лучшему, да?
– Да, – Сабина вытирает ладонями мои влажные щеки. – Так будет лучше. Переболит.
– Кичик апа! – крайне раздосадованная Нафиса снова появляется в дверях. – Мы потеряли мою любимую заколку с вишенками!
Прекрасный итог нашей странной прогулки. Эти вишенки с красными и зелеными стразами я привезла ей из Дубая, и сегодня мы украсили ими ее прическу, заколов волосы с двух сторон.
– Наверное, в парке незаметно упали, – предполагает Сабина. – Ничего страшного, Нафиса.
– Даа, кнопка, мне бы твои проблемы.
Глава 11. Заколка
Аслан
Она и так у меня из головы уже несколько дней не выходит: ее пухлые, розовые, как лепестки роз, губы с белой каплей мороженого в уголке; кожа нежная, молочная, упругая; запах клубники, лета и ее невинности, от которого сносит крышу.
Сначала на улице у бара, а потом в VIP— кабинке ресторана я почувствовал, что хочу ее – девчонку эту сумасшедшую, маленькую, непосредственную, кудрявую. От одного вида ее открытых плеч, обнаженной полоски живота, юбки, которая вроде бы все скрывает, но вместе с тем облегает и призывно подчеркивает ее изгибы и стройные ноги. А как она невинно провела ладонью по бедру – понятно, что не специально и без задней мысли, но для меня это стало последней каплей. Дышать было трудно, все мышцы напряглись и кровь прилила куда надо, приведя в состояние боевое готовности то, что надо. Я, почти сорокалетний мужик испугался своей реакции на девочку, которая только жить начинает. Ее нельзя трогать – она неприкасаемая. Не мой типаж, не моя женщина, не та, которую я могу брать сильно и жестко, как привык. Ведь она вся соткана из нежности, на которую я не способен, поэтому никогда не связываюсь с такими, как эта Ирада. Я знаю лишь одну подобную женщину, оставшуюся для меня идеалом, недосягаемой звездой, мечтой, которой, увы, никогда не сбыться.
Но меня влечет к Ираде и ведет просто от мыслей о ней, после чего приходится отжиматься или под ледяной душ вставать. Последняя капля – найденная на заднем сидении машина заколка— вишенка, которую потеряла ее смешная племянница. Заметил вещицу на коврике на следующий день после праздника, и как идиот с минуту пялился, думая, что с ней делать. Не придумал ничего лучше, чем промолчать и забыть, потому как они наверняка обнаружили пропажу, но мне не позвонили, а значит, не допускали мысли, что выронили ее в моем автомобиле. И слава Богу.
Вот только у меня не получилось и в пятницу вечером, сидя дома в одиночестве и страдая херней, я все— таки не выдержал, сфотографировал заколку в своей ладони и отправил с подписью: “Не вы потеряли?”
Прочитала через пять минут, ответ писала еще десять. Десять бл**ь минут ей потребовалось, чтобы прислать мне два слова: “Да, мы”. Следом отправила: “Как могу забрать?”
“Давай завтра в течение дня пересечемся. Отдам”, – пишу ей сразу же.
“Я работаю весь день. До пяти буду у клиентки”, – приходит следом.
“Ок. В каком районе?”
“Нурлы— Тау”. (бизнес центре в крутом районе Алматы – прим.авт.)
“Я рядом живу в AFD Plaza (крутой ЖК – прим.авт.). Могу в пять в парк подойти напротив прокуратуры”.
“Хорошо. Давайте в 17.30?”
“Ок”.
“Спасибо”.
“Пожалуйста”.
Вот и поговорили. Так и надо – четко, по делу, без лишних слов. Ирада молодец, тоже это поняла. Сам буду завтра в разъездах и вечером схожу в парк, отдам заколку и все на этом. Просто увижу ее в последний раз.
Но, как говорила моя мама, хочешь рассмешить Бога, расскажи ему о своих планах. Ночью у меня поднялась температура до тридцати девяти с половиной, голова гудела, мышцы болели. Я сто лет так не болел и для меня – здорового мужика – это смерти подобно, потому что я ненавижу это дело. Лежал в одиночестве в огромной кровати после того, как закинулся жаропонижающим. Постепенно меня сморил беспокойный сон, в котором я сначала тонул, потом видел маму, а в конце, чтобы уж совсем меня добить, Зару.
На следующий день пришлось остаться дома, потому что градусник снова показал 39.5. Написал Ираде, что придется отменить встречу и я скорее всего отправлю ей заколку “Яндекс Курьером”. Она ответила:
“Хорошо. Как вам удобно. Главное – выздоравливайте”.
“Спасибо”, – ответил я.
“Пожалуйста”, – пришло от нее быстро.
Умничка, хорошая девочка. Чем дальше ты будешь, тем лучше.
К вечеру меня отпустило, и я так и не понял, что за вирус без кашля и насморка я подхватил. Поговорил с отцом, убедил его, что уже в порядке. Старшей сестре, которая порывалась приехать, тоже дал отбой. После смерти мамы она забрала папу к себе и теперь ухаживает за ним. Хотя это должен делать я, как младший сын. Раньше я ежемесячно переводил отцу деньги на карту, но потом узнал, что он их не тратит, а собирает на “черный день”. Тогда стал отправлять еще на карту сестры.