Мальчишка склонился над коробочкой, и я, перейдя на другое зрение, увидел, как он словно осторожно прикасается к поверхности тонкими щупальцами, которые имели совершенно отличную от некромантии природу. На мгновение я ощутил лёгкий укол зависти: какие всё же колоссальные возможности даёт гибридная магия!

– На футляре ничего опасного нет, – минут через десять определился Егор, – а вот за содержимое я бы не поручился. Тянет оттуда чем-то, с одной стороны, знакомым, а с другой – чужим. Но то, что это из области ведьмаческой, колдовской – это точно. Первым делом отец, – слово слетело с губ парнишки легко и естественно, значит, он действительно признал Леонида, – научил меня отличать наши заклятья от чужих.

– Ты можешь его вычленить?

– Думаю, да, – Егор задумался, но потом решительно тряхнул головой, – да, учитель, смогу.

– Тогда сейчас делаем так, – я ощутил слегка позабытый за последние недели азарт исследователя, – я открою и выну кольцо. Думаю, там именно оно, так как для другого украшения была бы другая упаковка, это во-первых, а во-вторых, почему-то именно кольца лучше всего аккумулируют тёмную энергию и, следовательно, лучше всего держат проклятья. Так вот… я займусь кольцом, буду снимать одно заклинание за другим, медленно, чтобы ты мог успеть увидеть то, о чём говорил. Ясно? Я-то могу его и не заметить… Как только увидишь, сразу хватай за кончик, чтобы оно не ускользнуло, помнишь, как мы с тобой тренировались?

– Помню, учитель, – Егорушка был сосредоточен и полон решимости доказать всем, в первую очередь мне, что он достоин доверия, – хватаю, держу, жду указаний. Всё так?

– Молодец, – похвалил я его, а Фред, пользуясь тем, что Егор его не видит, закатил глаза и утёр лапой несуществующую слезу. Сава, глядя на это, осуждающе покачал головой и что-то тихо сказал гончей, после чего Фредерик сделал передней лапой жест, словно закрывал пасть на замок и выбрасывал ключ. Выглядело это до того, забавно, что я с трудом удержался от неуместного смеха.

– Начинаем?

Даже не подозревающий о разыгранной за его спиной пантомиме Егор размял пальцы и вопросительно взглянул на меня, мол, чего стоим, кого ждём?

Усилием воли отбросив всё лишнее, я сосредоточился на футляре и, на всякий случай ещё раз проверив, аккуратно открыл его. На видавшем виды синем бархате лежало кольцо, достаточно массивное для изящной женской руки. Но и мужским оно не выглядело, скорее, когда-то его сделали для очень крупной дамы, этакой валькирии. Если неизвестная мне Аглая Романова и носила это кольцо, то на указательном или даже на большом пальце. С любого другого оно соскользнуло бы: современные ведьмы, особенно обладающие определённым статусом, очень тщательно следят за собой, и я плохо представляю такое массивное украшение на изящном пальчике. Не исключено, что оно надевалось исключительно во время обрядов, и тогда эстетическая сторона вопроса отходит на второй план.

На кольце было много всякой мелкой ерунды, не представлявшей для меня никакой опасности: порча меня не берёт, проклятья слабенькие, от них я разве что пару раз чихну. Но ведь его для чего-то мне прислали, и это «что-то» я пока не могу обнаружить. Плохо… Очень плохо…

– Нашёл! – воскликнул вдруг Егор почему-то шёпотом. – Ух ты, как спряталось… Я поймал, наставник, что дальше?

– Ты можешь понять, на что оно направлено?

– Да, учитель, это отсроченное проклятье, отец мне такое показывал, – всматриваясь во что-то заметное только ему, ответил Егорушка, – так называемая медленная смерть. Но я его держу…

– Давай-ка его сюда, – я протянул мальчишке заранее приготовленный флакончик из зачарованного стекла, – влезет?

– Конечно, оно не так чтобы большое, так что нормально….

Я смотрел, как ученик осторожно вытягивает из кольца что-то, что мне виделось как практически незаметная тонюсенькая нить, как паутинка, которая летним августовским вечером может сверкнуть на солнце. Что это меня на поэтичность потянуло? Не иначе, это оно, проклятье это… Вот как начну стихами говорить, тут-то у меня все и попляшут! Боги, какая лютая чушь лезет в голову! Не о том ты думаешь, Антоний, вот не о том!

Глава 6

Серебристая ниточка проклятья, аккуратно вытащенная Егором, спокойно поместилась в небольшом флакончике, который я тут же запечатал самым тщательным образом. Не хватало ещё, чтобы эта дрянь просочилась и таки навредила кому-нибудь. Потом, когда всё закончится, я оторву от неё кусочек и запрусь на недельку в лаборатории, а лучше – в склепе на уже ставшем почти родным Муромском погосте. Уверен, что Григорий Северьяныч, тамошний Погостник, мне не откажет в такой скромной просьбе. Ему и самому наверняка будет любопытно повозиться с такой редкостью. Сейчас же на повестке дня другие вопросы, совсем другие…

Сняв с уже почти безопасного кольца оставшийся магический мусор, я осторожно взял его в руку и покрутил перед глазами, проверяя, всё ли мы смогли увидеть. Егор стоял рядом и тоже сканировал украшение, но уже своим колдовским зрением.

– Вроде теперь чисто, – выдохнул мальчишка, – я ничего не вижу, в вы, учитель?

Я задумчиво посмотрел на него и кивнул своим мыслям:

– Так как ты недавно по большому счёту спас мою шкуру, которая дорога мне как память, то можешь называть меня по имени, Антоном, и на «ты». Это не значит, что я не продолжу тебя учить, на это можешь даже не рассчитывать, но отныне можешь считать себя одним из нас.

– Ого! – глаза мальчишки вспыхнули. – Спасибо, учитель… в смысле, Антон! Я не подведу, честное слово!

– Верю, – я улыбнулся счастливому Егору, – но это всё лирика. Давайте вернёмся к нашим делам. Сава, теперь твоя очередь поработать, так что перебирайся поближе, будем изучать этого троянского коня.

– Нас интересует что-то конкретное? – спокойно уточнил Сава, выбираясь из угла и устраиваясь поудобнее на стуле. – Или смотреть вообще всё?

– Наверное, всё, – подумав, определился я, – а там уже разберёмся, что важно, а что не очень. Тебе нужны какие-нибудь инструменты?

Как-то получилось так, что я ни разу не имел возможности наблюдать пограничника за работой. Нет, так-то я видел, как Савелий определяет некоторые вещи, просто глядя на предмет. А вот так вот, чтобы всерьёз – ни разу не получалось присутствовать. Только слышал восторженные отзывы… А вот теперь появился шанс взглянуть на процесс своими глазами.

Савелий сначала внимательно оглядел кольцо, которое перед этим положил на извлечённую из небольшой сумки тканевую салфетку. Затем поднёс руку и стал очень медленно водить ею над украшением. Казалось, что он просто гладит воздух над кольцом, но на виске нашего пограничника набухла и начала быстро пульсировать жилка, а на лбу появились капельки пота. Он закрыл глаза и стал мерно покачиваться, словно погружаясь в некий транс. При этом губы его шевелились, как будто он с кем-то разговаривал, а может, так оно и было, кто их разберёт, этих пограничников. Они ребята загадочные, со своим неповторимым видением мира и памяти вещей.

Я совершенно точно знал, что Сава с той же основательностью, с какой брался почти за любое дело, начал развивать и прокачивать свой дар. Он тренировался, читал, и за невероятно короткое время стал очень неплохим специалистом в своей области, востребованным и более чем прилично оплачиваемым. В основном к нему обращались коллекционеры, которые хотели быть уверенными в том, что вместе с какой-нибудь антикварной безделушкой не принесут в свой дом проклятье или порчу. Бедными такие господа не были и за свою безопасность готовы были неплохо платить, так что Саве не приходилось жалеть о проданном бизнесе.

Минут через десять Савелий открыл глаза и провёл слегка подрагивающей рукой по лбу, стирая пот. Егор молча протянул ему стакан воды, и пограничник одним залпом его осушил.

– Очень старая вещь, – отдышавшись, проговорил Сава, – я бы даже сказал, древняя. Не знаю, откуда она взялась у того, кто тебе её передал, но добра тебе этот кто-то совершенно точно не желал. Кольцо это… Оно просто пропитано злом, по сути, оно само уже злом стало. Поэтому к нему так легко прилипают любые проклятья, порча, весь возможный негатив. За ним тянется след такого количества дурных смертей, что аж не по себе становится. Такое впечатление, что ни один владелец не получил его по-хорошему: в наследство там или в подарок.

– А последняя владелица? – я взял кольцо и всмотрелся ещё раз: ничего особенного на первый взгляд. Тяжёлая оправа из светлого материала, похожего на серебро, но не оно, конечно. Скорее всего, какой-то сплав, так как ни на белое золото, ни на платину металл похож не был. Никаких излишеств, гравировок или надписей – ничего такого, что часто встречается на наделённых силой кольцах. Неброский серовато-зелёный камень, мутноватый, какого-то неприятного болотного оттенка. Крапановый способ крепления камня, но сами крапаны – крючочки-держатели для камня – почему-то напоминали паучьи лапки, намертво обхватившие добычу.

– Последняя купила его, – Сава встал, налил себе ещё стакан воды и так же жадно его выпил, – на закрытом аукционе Доротеума.

Увидев наши озадаченные лица, Савелий пояснил:

– Доротеум – это известнейший австрийский аукционный дом, основанный в начале восемнадцатого века и получивший своё название от монастыря Святой Доротеи, в стенах которого изначально располагался.

– Аукцион в монастыре? – я даже не пытался скрыть удивления.

– Просто дело в том, что изначально он задумывался как обычный ломбард, понимаешь? Предполагалось, что вырученные от продажи заложенных вещей деньги будут использованы для поддержки самых обездоленных жителей Вены. Но потом предприятие разрослось, выкупило и отреставрировало монастырские здания, превратив их в четырёхэтажный особняк, где зачастую собираются представители крупнейших аукционных домов мира. Врать не буду, сам я там не был, не по статусу мне было, так что видел исключительно издали. Доротеум проводит в год не меньше трёхсот только открытых аукционов и примерно столько же закрытых. Об этом не принято говорить вслух, так как те, кто в теме, в дополнительной информации не нуждаются. Он, конечно, не так известен, как Кристи или Сотбис, к тому же там была какая-то тёмная история с украденными во время Второй мировой картинами, но тем не менее… Более того, продажа эксклюзивных ювелирных изделий – это как раз одна из фишек Доротеума.

– Ты хочешь сказать, что глава вологодского ковена была настолько крутой ведьмой, что её допустили на закрытый аукцион? Как-то мне не слишком в это верится. Если бы речь шла о главе московских или питерских ведьм, я бы ещё подумал, но и то вряд ли, как мне кажется.

– Согласен, – кивнул Сава, – не её уровень вообще. Чтобы туда попасть, нужна или рекомендация, или такой счёт в надёжном европейском банке, что никому из нас даже не снилось.

– Но, – тут я поморщился, словно съел дольку лимона без сахара, – мы все знаем ту, которой по силам пробраться даже, наверное, в хранилище Алмазного фонда, ей просто это не нужно. А вот получить рекомендацию для участия в закрытом аукционе для неё, как мне кажется, вполне реальная задача.

– То есть может получиться так, что эта самая Аглая Романова этого кольца и в глаза не видела? – сообразил Егорушка. – Но тогда получается, что Софья… Получается, что она банально подставила тебя? Хотя это уже по-другому называется, я думаю.

– Именно так, Егор, именно так, – я внимательно всмотрелся в камень, потому что не мог отделаться от ощущения, что оттуда на меня смотрит нечто, до судорог желающее крови, эманаций тьмы, смерти. Но лезть глубоко я опасался, так как не знал, какие ритуалы провела Мари над камнем. А афишировать то, что мы поняли, кто стоит за этой странной посылкой, пока не стоило.

– Значит, нужно выставить ей претензию, выдвинуть обвинения, – с присущей юности горячностью воскликнул ученик, – проклятье почти наверняка убило бы тебя. Не сразу, но гарантированно.