Самая высокая башня в замке, казалось, была частью скалы. Её шпиль терялся в облаках, скрытый туманной дымкой.

Ворота открылись, и мы въехали во внутренний двор, оказавшийся больше, чем я ожидала. Колёса кареты скрипели, преодолевая неровности мощёной поверхности, местами покрытой наледью. В углах двора виднелись старые сараи и конюшни, крыши которых прогибались под тяжестью снега.

По обеим сторонам ворот располагались коновязи и кормушки для животных, которые в данный момент были пустыми. На обширной куче сена, свернувшись в клубок, спала собака. Во дворе перемещались куры, выискивая зёрна в земле. Несколько слуг, одетых в лёгкую одежду, спешно передвигались по территории, неся в руках корзины с бельём. На стенах находились стражники. Вся сцена больше напоминала заброшенное имение, чем замок.

К Амае приблизился мужчина, облачённый в элегантный чёрный кожаный костюм, поверх которого был надет роскошный плащ с золотым гербом. Его седые волосы развевались на ветру, а рука, покрытая морщинами, покоилась на рукояти меча. Они обменялись репликами, после чего теневая защитница открыла деревянную створку двери кареты.

Я с трудом выбралась наружу, плотно укутавшись в одеяло. Плащ, принадлежавший разбойнику, оказался недостаточно тёплым, и холодный ветер, смешанный со снегом, пронизывал до костей. Зубы стучали от холода, конечности утратили чувствительность.

Мужчина внимательно осмотрел меня, пристально изучая черты лица своими глубокими глазами цвета спелой рябины. Над его переносицей залегла глубокая вертикальная морщина, а тонкие губы напряжённо сжались, образовав вокруг рта мелкую сетку морщинок.

– Вы действительно племянница принца Рейва Грана?

Я уверенно кивнула.

– Да. Он здесь?

– Прошу следовать за мной, принцесса.

Мы осторожно поднялись по скользкой деревянной лестнице, крепко держась за истёртые, шероховатые перила.

– Я дворецкий, меня зовут Байрон, – представился мужчина, распахнув двойные двери. – Если что-то понадобится, обращайтесь ко мне.

– Спасибо, – поблагодарила я.

Мы оказались в просторном холле с высокими потолками, которые поддерживались дубовыми столбами. На помосте возвышался массивный стул, покрытый белоснежной меховой шкурой. По обе стороны от него стояли внушительные бронзовые канделябры, начищенные до блеска.

Это был трон короля Севера?

Стены помещения были украшены ярким жёлтым орнаментом. За помостом трещал огонь в камине, над которым висела голова оленя с длинными ветвистыми рогами. Простота помещения поражала и совершенно не соответствовала статусу правителя северных земель.

– Ожидайте здесь, принцесса, – сказал мужчина и поднялся по лестнице, ступени которой слегка поскрипывали под его тяжестью.

Я быстро подошла к камину, облицованному чёрным мрамором. Опустившись на мягкий ковёр перед огнём, вытянула замёрзшие руки к пламени. Тепло приятно обожгло кожу, и я глубоко вдохнула аромат дыма, прикрыв веки. В тишине, нарушаемой лишь потрескиванием дров, перед глазами неожиданно появился тот разбойник. Запах дыма вызвал воспоминания о нём.

– Госпожа, вы уверены, что поступаете правильно? – обеспокоенно спросила Амая.

Я открыла глаза и тяжело вздохнула.

– У меня нет другого выхода. Рейв Гран – моя единственная надежда. Только он сможет спасти меня от судьбы вампира.

Стать вампиром означало потерять себя, душу и человечность. Для меня это было концом всего…

На первый взгляд мысль о бессмертии может показаться заманчивой, полной очарования и соблазнов. Но, утратив способность чувствовать тепло, человек становится холодным и отчуждённым от всего живого. Он превращается в хищника, которым движет лишь жажда крови. Эта перспектива вызывала у меня ужас… Я не хотела становиться такой…

Живой танец огня продолжал весело пылать в каменном зеве очага, мягко освещая наши лица и фигуры тёплым оранжевым сиянием.

Мышцы постепенно расслабились, тепло разлилось по телу, и я сбросила с себя одеяло. Глаза потяжелели, голова склонилась вперёд, дыхание замедлилось, погружая меня в полусонное состояние.

– Ваши родители, наверное, уже с ума сходят, – задумчивый голос Амаи вырвал меня из мира грёз.

Я тихо выдохнула, отбросив назад пряди волос.

– Боюсь, они потеряли рассудок гораздо раньше, особенно после того, как узнали о моём отказе принять судьбу вампира.

Сверху послышались шаги, и я мгновенно выпрямилась, поправляя одежду.

Из полумрака лестничного пролёта вышел высокий, худощавый мужчина. На нём был камзол цвета ночи, искусно расшитый золотыми нитями вдоль воротника и обшлагов. Его волосы цвета воронова крыла свободно спадали до плеч.

Лицо мужчины было суровым: тонкий прямой нос подчёркивал идеальные скулы, кожа была гладкой и безупречной. Насыщенный бордовый цвет его глаз завораживал и отталкивал одновременно. Этот оттенок был характерен для тех, кто регулярно употребляет человеческую или вампирскую кровь.

Именно таким я представляла Рейва, основываясь на описаниях Гайлса.

Мы с теневой защитницей одновременно сделали глубокий реверанс, приветствуя его.

– Ваше высочество, я Гвендолин Гран, дочь Неллаи и Демиана. Я прибыла сюда за вашей помощью.

Он долго рассматривал меня с оценивающим взглядом, погружённый в размышления, а затем слабо улыбнулся, заметив моё замешательство.

– Приятно познакомиться, Гвендолин.

– Взаимно, – растерянно поправила волосы, которые запутались в капюшоне плаща.

– Давай обойдёмся без формальностей и будем обращаться друг к другу на «ты». Зови меня просто Рейвом, хорошо?

Я улыбнулась и кивнула.

– Хорошо.

Его пристальный взор не отпускал меня ни на миг. Я почувствовала себя неуютно и опустила глаза, сплетая руки в замок.

– Прости, что так бесцеремонно разглядываю тебя… У тебя поразительное сходство с матерью: те же волосы, очаровательный маленький носик и ясные голубые глаза с ноткой дерзости, – его губы слегка приподнялись в улыбке. – Ты, наверное, устала и проголодалась. Почему бы нам не пройти в столовую? Там мы сможем всё подробно обсудить. Не снимай плащ, в помещении прохладно. Мы не ждали гостей…

Он вовсе не походил на жестокого вампира из рассказов Гайлса. Ни намёка на высокомерие, ни ледяной отчуждённости, способной заморозить кровь.

Несмотря на резкость и строгость черт, в его внешности сквозила мягкость. Ничего устрашающего или неприятного, кроме разве что глубоких глаз насыщенного рубинового оттенка.

Его нижняя губа была чуть полнее верхней, и самое странное – на них играла лёгкая приятная улыбка, что выглядело крайне необычно, ведь поговаривали, будто он вообще никогда не улыбается.

Мы направились по длинному коридору, стены которого украшали портреты представителей различных исторических эпох. В каждом из них прослеживалась общая доминантная черта – властная и слегка высокомерная аура. Их глаза привлекали внимание глубоким тёмно-красным оттенком радужки.

Столовая оказалась небольшой, но уютной. Под деревянным столом, накрытым белоснежной льняной скатертью, лежал мягкий персидский ковёр с изящным геометрическим узором. По всей длине стола располагались массивные железные подсвечники с горящими свечами, наполняя комнату тёплым светом и ароматом воска.

– Садись, – пригласил Рейв, отодвигая стул с тонкой резьбой для меня. Сам он расположился напротив. Теневая защитница встала у стены рядом с дверью.

– Присоединяйся к нам, – проговорил он Амае, предлагая ей занять место рядом. Но девушка вежливо отказалась.

– Она моя теневая защитница, – решила внести ясность.

– Какой у тебя дар? – взглянул он на неё.

– У меня его нет, ваше высочество, – ответила Амая. – Я искусственно превращённый вампир.

Иногда я искренне восхищалась Амаей. Будучи человеком, она осмелилась на невероятный риск ради обретения бессмертия – приняла огромную дозу вампирского яда, который едва не стоил ей жизни. Однако, как ни парадоксально, именно этот смертоносный яд стал источником её вечной молодости и бессмертия. Он содержит особые свойства, которые не дают состариться. Мне повезло гораздо больше: я родилась вампиром, и чтобы обрести вечную жизнь, мне достаточно выпить человеческую кровь.

– Амая, можешь идти, – обратилась я к ней. – Тебе нужен отдых. Ты почти не спала, пока мы сюда добирались.

Мы пересекли океан на кракорах, а потом всю дорогу теневая защитница сама управляла лошадьми. Для поддержания жизненных сил вампирам необходимо спать хотя бы три часа в день. Поэтому ей необходим отдых.

– Я не уйду.

– Это не просьба, а приказ, – строго сказала я, нахмурив тонкие брови.

Рейв подозвал одного из своих слуг и приказал ему подготовить комнату для Амаи. Она неохотно последовала за ним.

Мне подали тарелку с горячим супом из лапши и баранины, который источал нежный аромат свежего тимьяна. Затем принесли аппетитное жаркое из курицы в густом томатном соусе, украшенное розмарином, а вместе с ним хрустящий свежеиспечённый хлеб, всё ещё сохранявший тепло печи, и фрукты.

Нам налили вино в серебряные кубки глубокого гранатового цвета, которые переливались в свете свечей.

Я попробовала бульон. Он оказался насыщенным и горячим, это было именно то, что нужно после долгого путешествия.

Заметив пустую тарелку перед дядей, я поинтересовалась:

– Ты не будешь есть?

– У меня есть другой способ восстановить энергию, – пояснил он, подмигнув.

Кажется, я знаю, о какой энергии он говорил — кровь.

Вкус вина раскрывался лёгкой, почти незаметной кислинкой, напоминающей ежевику, которая постепенно сменялась сладкими нотами апельсина.

Мясо в жарком было невероятно мягким, практически растворялось во рту. Я получала удовольствие от каждого съеденного кусочка.

– Итак, Гвендолин, расскажи, почему ты оказалась на Севере?

Я отложила серебряную ложку и сделала глоток вина, чтобы собраться с духом перед важным разговором.

– Я сбежала из дома… – выпалила я.

Его губы приподнялись в едва заметной улыбке.

– Ты точно как твоя мать! Такая же своенравная.

Мои брови недоверчиво нахмурились.

– Ты уверен, что говоришь о моей маме? Она полная противоположность твоему описанию. Её жизнь подчинена строгим правилам, контролю и порядку. Она не своенравна…

Мама… своенравная?

Звучало абсурдно. Мне было сложно представить её непокорной. Все мои воспоминания о ней связаны с жёсткими правилами: расписанным распорядком дня до минуты и неусыпным надзором.

Стоило мне сделать шаг в сторону, попробовать что-то новое, выразить своё мнение, как она тут же затыкала мне рот. «Принцессы так себя не ведут!» – повторяла она, как заклинание.

– Когда-то давно Неллая была бунтаркой, – с грустью взглянул дядя на меня.

– Расскажи мне о ней, – попросила я, ощущая, как внутри меня просыпается любопытство.

Образ моей матери, представленный им, сильно отличался от того, который был мне знаком.