Ольга отвернулась и ушла в дом. Начала собирать осколки в ведро. Настя незаметно прошмыгнула внутрь и схватила первую попавшуюся в руки ночную рубашку…

Глава 3

– Вот живучая, эта, Олька, – зло прошипела Настя, провожая взглядом ненавистную соседку. Ольга была одета в легкое креповое платье – синее с черным, и этот наряд ей очень шел, подчеркивая ее стройную фигуру. Настя этим давно не могла похвастать – набрала столько лишней массы, что за глаза соседи величали ее не иначе, как квашней.

Ольга, казалось, даже не обращала внимания на то, что ее кто-то проклял. Сколько раз перед ней появлялась Настя, иногда в компании продавщицы Лены, бывшая Николая даже в ус не дула. Шла себе по жизни с гордо поднятой головой, не обращая внимания на пересуды. Наблюдатели этого странного противостояния были готовы отстать от Ольги, пока не произошло событие, резко изменившее жизни всех участников драмы…

Катя пришла домой и принялась чистить картошку – нужно было приготовить ужин на всю семью. Как старшая дочь, девушка давно приняла на себя обязательства помогать матери по дому, и чаще ей поручали приготовление ужина. Взяв нож в руки, девушка невольно засмотрелась на блестящее лезвие, и внезапно ей в голову пришла странная мысль – а что будет, если попробовать осторожно порезаться? Недолго думая, Катя полоснула лезвием по запястью и испуганно ойкнула – было больно. Кожа тотчас окрасилась в красный цвет, а Катя принялась метаться по кухне, ища бинты. Как назло, в этот момент вошла Настя. Увидев кровь на полу и на руках Кати, женщина взвыла дурным голосом и кинулась к дочери:

– Катька, что с тобой? Кто тебя заставил это сделать? Кто?!

Катя не придумала ничего лучше, как брякнуть:

– Тетя Оля… сказала, что руки будут ловчее…

– Тетя Оля?! – взревела Настя раненой медведицей и вылетела из дому. Она забыла про Катю и мчалась к квартальному с одной целью – доказать, что соседка навела жуткую порчу на ее дочку. Вот пусть теперь и отвечает, за такой сомнительный совет ее вообще стоит выкинуть из города к чертям собачьим.

Квартальная как раз беседовала с участковым инспектором, который зашел к ней сверить списки жильцов нового многоквартирного дома. При виде Насти, которая с обезумевшим лицом мчалась к ним с другой стороны улицы, женщина перекрестилась:

– Мать честная… что творится, а?

– Эта ведьма, Ольга, довела мою дочь до попытки самоубийства! – кричала Настя, размахивая руками. – Домой пришла, а Катька вся в крови! Сама сказала, что тетя Оля ей посоветовала. Чтобы руки были ловкими. Надо ловить эту дрянь и сажать на цепь! Или усыпить, как бешеную собаку!

Судя по взглядам, которыми обменялись инспектор и квартальная, больше подходящей под определение «бешеной» была Настя. Женщина бесновалась и кричала так, что инспектор несколько минут не мог вставить ни слова. Когда, наконец, ему это удалось, мужчина предложил:

– Может, нам стоит для начала побеседовать с Ольгой? Она же вроде вообще ни с кем не разговаривает, откуда вам это знать, что она сказала вашей дочери? Вдруг Катя ее неправильно поняла?

– Хочешь сказать, что моя дочка… МОЯ дочка посмела мне лгать? Что она гнусно врет, глядя мне в глаза? – озверела Настя, глядя безумным взором на несчастного инспектора. Тот даже начал заикаться от такого напора, но всё же нашел в себе силы предложить:

– Давайте будем обращаться к фактам. Что произошло?

– Да ты издеваешься, да?! – закричала Настя. – Долго мне тут стоять и повторять по сто раз?

Она заставила инспектора пойти к дому Ольги, где никого не было. Хозяйка была на работе и отвечать разъяренной Насте было некому.

Однако шум, который подняла вздорная мамаша, оказался таким, что Ольгу начали травить везде, где бы она ни появлялась. Хамили и подзуживали все, кому не лень. Порой Ольге начинало казаться, что ее ненавидит весь город, включая уличных животных. Настя твердила, как заведенная, что такая соседка – проклятие для любой семьи и нужно срочно избавляться от подобной напасти. В один злосчастный день кто-то швырнул бутылку с зажигательной смесью в стену дома Ольги. Начался пожар, переполошивший всю округу. Пожарные расчеты справились быстро: огонь потушили в считаные минуты, так как пожарная часть находилась недалеко от того квартала. Однако Ольге потребовалась медицинская помощь: женщина надышалась угарного газа, пока выбиралась из дома. Замок на входной двери почему-то заклинило. Если бы не пожарные, которые ломиком вскрыли дверь, Ольге пришлось бы, вероятно, с жизнью распрощаться.

Пока она была в больнице, к ней несколько раз подходили другие пациентки и со злостью желали ей поскорее умереть. Даже врач, лечивший женщину, посоветовал ей после выписки покинуть город во избежание проблем. Ольга рыдала по ночам, не понимая, что происходит. Она не делала никому ничего плохого, с бывшим мужем не общалась годами и даже мыслей не держала соблазнять кого-то, особенно из чужих мужей. Но, видимо, настырная Настя сумела все свои страхи и подозрения влить в уши целому городку.

На следующий день после выписки Ольга заперла дом и уехала в неизвестном направлении, держа в руках небольшой потрепанный чемодан. Взгляд женщины был пустым, она ступала как деревянная фигурка на шарнирах. Не говоря ни слова, Ольга села в рейсовый междугородний автобус и уехала, на радость Насти и всей ее группы поддержки.

***

– Слава тебе, господи, убралась, наконец, эта поганка из наших мест, – заговорила Настя, услышав про отъезд ненавистной соседки. Она пришла к Лене в магазин, где обе обсуждали последние городские сплетни. Настя пожаловалась, что у нее полгода как начались проблемы со здоровьем: то суставы прихватит, то голова болит, то в жар бросает на ровном месте. Лена слушала и задавала разные вопросы, затем хмыкала с многозначительным видом, словно она была высококвалифицированным врачом. Однако жалобы Насти обычно прекращались после того, как кто-то начинал разговор об Ольге. Женщина входила в раж и начинала рассказывать про бывшую соседку такие подробности, что люди слушали ее с раскрытым ртом:

– Да я сама видела, как она что-то бормочет, потом протыкает большой такой цыганской иглой свои пальцы, а потом кровь капает на землю… а она стоит и хохочет, как ненормальная…

Лена кивала, слушая небылицы Насти, с важным видом. Словно тоже была очевидицей всей магической чернухи, которую устраивала Ольга на глазах Анастасии.

– Знаете, после этого моя Катюха чуть на себя руки не наложила… вот я страху натерпелась, ужас просто! Потом такая злость взяла на эту ведьму, что решила – я не я, если не заставлю эту дрянь уехать из нашего городка. Пусть катится на все четыре стороны и устраивает свои шабаши в другом месте, – раздухарилась Настя.

Всю малину обламывала баба Вера, которая снисходительно слушала все выступления Насти. Она только едко посмеивалась, чем доводила ораторшу до белого каления. Однажды Настя не выдержала:

– Слушай, баба Вера. Не нравится – уходи, ты всё равно в чертовщину не веришь. Вот и иди домой, косточки старые погрей у себя возле батареи. От твоей кислой рожи вся охота делиться правдой пропадает.

– Было бы что путное рассказывать, – невозмутимо парировала баба Вера, подходя к прилавку. Она строго смотрела на Лену:

– А ты чего ушли развесила? Давай мне консервы, вон, тушенка на нижней полке стоит. И гречки взвесь килограмм, пойду обед себе готовить.

Лена, с недовольным видом поджав губы, принималась отпускать продукты привередливой покупательнице. На лице продавщицы было написано крайнее нетерпение – мол, когда ты перестанешь меня донимать? Но ссориться с бабой Верой была затея не из лучших. Она умела приложить словом покруче, чем скандальная Настя. Причем даже голос не повышала. Как только пожилая женщина уходила, обсуждали ее ближайшие полчаса. После чего снова переключались на Ольгу. Так было до тех пор, пока одна из постоянных слушательниц не высказалась едко:

– Бедная Оля, наверное, икает целыми сутками. Как только соберётесь, только ей и промываете косточки. Не надоело? Может, пора тему сменить?

Настя замолчала на полуслове. Этого было достаточно, чтобы посетители магазина потеряли интерес к происходящему и разошлись по своим делам.

***

– Коля, ты где? – Настя выглянула на крыльцо, но никого во дворе не обнаружила. Николай ушел ещё рано утром, сказав, что нужно договориться насчет цемента для пристройки к дому. Хотел устроить там что-то вроде летней кухни, чтобы в теплое время года пить чай на улице под навесом. От бывших сослуживцев из Средней Азии слышал, что так они устраивают топчаны – открытые беседки на небольшой высоте над уровнем пола. Туда можно забираться с ногами, спать летом и тому подобное. Идея показалась Николаю заманчивой. Особенно на фоне того, что в последние годы ему дома воздух казался слишком уж душным. Всё время тянуло на прохладу и простор. Мужчина даже начал думать, что под полом где-то померло маленькое животное, вот и разит странным запахом. Однако осмотр ничего не дал. А запах постоянно держал в напряжении, вызывая спазмы и рвотные позывы.

Катя, ставшая студенткой финансового техникума, вернулась домой на каникулы. Отец обрадовался, увидев свою любимицу. Он всегда считал Катю несравненной красавицей и ласково говорил, что будущему зятю придется постараться, чтобы завоевать его дочурку. Катя приехала, разодетая в пух и прах. От прежней скромной провинциальной девушки ничего не осталось. Короткое платье, завитые локоны, туфельки на каблуках, накрашенные ногти – Настя с завистью смотрела на дочь и вздыхала. Все-таки молодым повезло, сейчас столько всего нового и необычного, что будет смотреться на них очень естественно и красиво. Не то, что на ней – женщине средних лет, которая и десяток шагов не пройдет без одышки.

– Рассказывай, доченька, как столичная жизнь? Что у вас новенького? – Николай ел глазами любимую дочь, отмечая, что у нее появились новые манеры. Например, жеманно морщить носик, если ей не хотелось отвечать. Или смотреть таким слегка презрительным взглядом, когда она прикидывала, достоин ли человек ответа с ее стороны или нет. Катя научилась капризно поджимать губы, если ей что-то не нравилось. Произошедшие в девушке перемены не понравились Николаю. Ему казалось, что перед ним находится не его любимая Катюша, которая раньше была такой искренней и настоящей, а какая-то чужая барышня, похожая на Катеньку. Однако свое недовольство мужчина благоразумно держал при себе. Катя уже показала одним своим видом, что с ней больше нельзя разговаривать, как в детские годы.

– Пап, кончай уже воспитывать. Выросла твоя доченька, если не заметил. Теперь своим умом живу. Слава богу, не пропала.

Тон, каким Катя произнесла эти слова, больно ударил по отцовскому сердцу. Он лишь смущенно рассмеялся:

– Прости старика, доченька. Ты права, я действительно не заметил, как ты выросла.

– Помни об этом, прежде чем что-то мне говорить, – высокомерно ответила дочь и встала из-за стола. – Мам, вы тут сами приберетесь. Хочу прилечь – устала с дороги.

Когда она ушла в свою комнату, супруги ошеломленно переглянулись. Настя пыхтела, как самовар:

– Нет, ты это слышал? Я должна за ней прибирать, вот это наглость! Кем она себя вообразила? Я тебе сейчас покажу, что такое столичная штучка, дрянь!

Николай рывком заставил жену сесть обратно за стол. Взгляд мужчины был полон печали: