Интересна попытка Е. Ветпе (1961, 1976, 1977) объяснить истоки формирования стиля жизни и вытекающей из него системы отношений. Этот подход является конкретизацией положения А. Adler о том, что каждая личность в раннем детстве неосознанно под влиянием родителей составляет свой жизненный план. Е. Ветпе (1977) считает, что она редко изменяется под влиянием внешних обстоятельств. Устойчивые изменения, по его мнению, наступают лишь при психотерапевтическом лечении или любви, которая является естественным психотерапевтом. Е. Ветпе дает технику расчета последнего при помощи определения личностного комплекса, под которым понимает отношение к себе 〈A〉〈A〉, близким 〈Вbl〉〈Вbl〉 и людям вообще 〈ОНИ〉〈ОНИ〉. Кодируется отношение знаками «плюс» (благополучие) и «минус» (неблагополучие). Кроме того, анализируется стабильность позиции. Качественное содержание стабильной позиции прослеживается во всех ситуациях, а нестабильной – изменяется.

От этих позиций зависят стиль жизни и жизненный план, чаще неосознаваемый, который Е. Ветпе (1977) называет «сценарием». Появление минусов в личностном комплексе приводит к трудностям в общении с социальным окружением и с самим собой, что вызывает состояние эмоционального напряжения. В зависимости от того, в каких параметрах имеются минусы, возникают те или иные поведенческие стереотипы в конфликтных и кризисных ситуациях.

Личность, находящаяся в «сценарии», теряет возможность спонтанного развития, а жизненный путь ее определяется не требованиями действительности, а этим «сценарием». Больной в жизненных ситуациях с партнерами находится в треугольнике: «преследователь», «избавитель», «жертва» (рис. 11). На прием к врачу он приходит в роли «жертвы».

Рис. 11

Е. Ветпе (1977) составил специальный опросник, охватывающий весь жизненный путь больного. Биографическое исследование позволяет прогнозировать жизненную траекторию и возможные обострения невроза. Целью лечения становится смена минуса на плюс, а диагностика позиций позволяет планировать его стратегию и тактику. Для воздействия на личностный комплекс Е. Ветпе (1961) разработал психотерапевтическую систему трансактного анализа. Здесь основное внимание уделяется тем неприятностям, которые возникают у пациентов в процессе общения с другими людьми. Меньший упор делается на неосознаваемые психические процессы. Лечение проводится индивидуально и в группах.

Наблюдение за больными привело Е. Ветпе к открытию, что существуют три состояния индивида («Я-состояния»): Родителя (Р), Взрослого (В) и Дитяги (Д). Р скопирован с родителей или авторитетов; В – компьютер, та часть, которая работает; Д – это то, что остается от детства. Диагноз «Я-состояний» называется структурным анализом. Общаясь, люди обмениваются стимулами, которые Е. Ветпе называет трансакциями. В основе продуктивных отношений лежат простые местные трансакции. Скрытые трансакции приводят к «игре», усиливающей эмоциональное напряжение и конфликт, а затем к той или иной форме невроза. Люди стремятся к близости и боятся ее. Невротики заменяют близость «играми», этим суррогатом близости, приводящим к болезни.

В процессе лечения больные учатся различать в себе и других «Я-состояния», выбирать формы общения и продуктивно строить свои отношения с людьми, что в конечном итоге приводит к смене личностной позиции, выходу из «сценария» и излечению.

На первый взгляд, система Е. Ветпе представляется достаточно стройной, логичной и завершенной. Однако обращает на себя внимание тот факт, что при типировании личностного комплекса не принимается во внимание отношение индивида к труду, которое формируется в процессе совместной деятельности с другими людьми и влияет на все остальные параметры личностной структуры (Н. М. Зульфутаров, 1983; И. С. Кон, 1984; А. Maslow, 1971; А. Kempinski, 1975; и др.). Поэтому необходимо также рассматривать параметр «ТРУД» (L. Seve, 1976).

1.2.1. Психопатологическая составляющая и личность

При неврозах психопатологическая составляющая достаточно тесно связана с личностными особенностями больного (Е. К. Яковлева, 1958; В. Ф. Жуков, 1981; Б. Д. Карвасарский и др., 1984; Н. Д. Лакосина, 1984; В. С. Подкорытов, 1984; В. Я. Семке, 1987; М. Laxenaire, 1974; Е. Berne, 1977; J. Cavenar, L. Caudill, 1979; и др.).

Многие представители западных психотерапевтических школ (S. Freud, 1923; V. Frankl, 1973; С. Rogers, 1975; A. Beck, 1979; P. London, G. Kierman, 1982; и др.), обращая внимание на особенности личности, зачастую недооценивают патофизиологические механизмы развития психопатологического синдрома. Они считают, что все клинические проявления невроза – форма психологической защиты. В терапии упор делается на психотерапевтические методы, так или иначе воздействующие на личностные структуры, а необходимость фармакотерапии фактически отрицается.

Однако само развитие психопатологических проявлений при неврозах подчиняется медицинским законам (К. Ernst, С. Ernst, 1965). Кроме того, невроз развивается при наличии «биологического (органического) звена» (Ю. А. Александровский, 1976). Во время затяжного течения можно наблюдать оторванность синдромокиноза от психогении (Н. Д. Лакосина, 1970; Б. Д. Карвасарский, 1980; Е. И. Макеева, 1981; В. П. Радченко, 1983; З. Ю. Кутателадзе, 1985; и др.). Это объясняется тем, что нарушается нормальное функционирование различных мозговых структур (П. В. Симонов, 1984), а характер психопатологического синдрома позволяет высказать предложение, что в головном мозгу при неврозах формируются гиперактивные детерминантные структуры (Г. Н. Крыжановский, 1980). Последние и являются патофизиологической основой психопатологического состояния (С. Б. Аксентьев и др., 1987).

Длительное течение заболевания часто определяет невротическое и патохарактерологическое развитие (Г. К. Ушаков, 1978; Б. Д. Карвасарский, 1980; Н. Д. Лакосина, 1985; и др.). Симптомы невроза могут стать настолько стойкими, что их трудно отличить от личностных характеристик (К. Horny, 1950). Ядро невротического синдрома – эмоциональная патология (Б. Д. Карвасарский, 1980; В. С. Ротенберг, В. В. Аршавский, 1984; П. В. Симонов, 1984; Е. А. Рождественская, 1987; J. Marks, 1970; С. Rogers, 1975; А. Kempinski, 1975; M. Fried, 1982; R. Pashau, 1984; и др.). Облигатными же симптомами эмоционального спектра выступают различные проявления тревоги (Б. В. Кулагин, 1981; А. К. Ануфриев, 1985; А. Beck, 1979; и др.).

Эмоциональные характеристики играют особую роль при формировании невротической личности и на стадии предболезни (Б. Д. Петраков, Л. Б. Петракова, 1984; С. Б. Семичов, 1987; и др.), а фиксированные комбинации эмоций являются существенными личностными характеристиками (R. Plutchik, 1962). Эмоции имеют важное значение в жизнедеятельности организма (С. Izard, 1980). Поэтому ясно, что при неврозах психопатологический синдром в своих проявлениях взаимосвязан с состоянием соматовегетативной сферы и адаптационными процессами (А. В. Вальдман, Ю. А. Александровский, 1987).

1.2.2. Соматовегетативная составляющая и личность

Соматовегетативная симптоматика является облигатной для неврозов и отличается большим разнообразием (В. К. Мягер, 1976; Б. Д. Карасарский, 1980; В. А. Абабков, 1981; О. Ф. Панкова, 1983; М. В. Коркина, 1984; Ю. П. Чарлейшвили, 1985; и др.). Больные неврозами отличаются конституциональными соматотипическими особенностями, на фоне которых легче формируются механизмы этого заболевания (И. Г Беспалько и др., 1985; Н. А. Корнетов, 1986; и др.).

Очень часто за соматовегетативной симптоматикой скрывается эмоциональная невротическая патология (В. Д. Тополянский, М. В. Струковская, 1986; В. Waysfeld et al., 1978; и др.). Представители психосоматических школ (F. Alexander, 1950; P. Hahn, 1977; St. Ahrens, 1983; и др.) выделяют понятие «психосоматическая личность», не видя принципиальной разницы в генезе неврозов. (Р. Hahn, 1977). Только в тех случаях, когда воспитание накладывает «запрет» на психопатологические симптомы, вместо невроза развивается психосоматическое заболевание (В. С. Ротенберг, В. В. Аршавский, 1984).

1.2.3. Адаптационная составляющая и личность

Неврозы – это болезни нарушенной адаптации (Ю. А. Александровский, 1976; Ц. П. Короленко, 1978; Г. К. Ушаков, 1978; Б. Д. Карвасарский, 1980; З. Ю. Кутателадзе, 1985; А. В. Вальдман, Ю. А. Александровский, 1987; и др.). Она нарушается на социальном, личностном и биологическом уровнях. Существуют психологические и биологические концепции адаптации.

В классических западных теориях личности личность рассматривается как закрытая система с набором свойств, определяемых главным образом врожденными факторами, которая диктует организму частные формы поведения (S. Freud, 1923; R. Cattell, 1957; H. Eysenk, 1975; и др.). Здесь не учитывается, что среда может изменить структуру личности, а последняя может усовершенствовать среду. Существуют также синтетические теории (P. Hettenma, 1979), построенные на трех основаниях: генетических механизмах, случайных и ориентированных процессах. Гены и хромосомы определяют только границы, в которых варьируют индивидуальные свойства. Внутри этих границ обстоятельства определяют актуальный результат, который нельзя считать наследственным. Психологическая адаптация расширяет пределы, в которых организм может действовать. Главной ее функцией становится, таким образом, способность трансформировать новые или неизвестные обстоятельства, когда прежние формы поведения не соответствуют им. Психологическая адаптация – это не видовая адаптация, а индивидуальная, и поэтому определяется психологией личности.

Однако психологическая адаптация тесно связана с биологической. Она ее дополняет и усиливает (Г. А. Шингаров, Г. В. Мельников, 1984), а при болезненных состояниях психологическая дезадаптация приводит к нарушению биологических механизмов адаптации (В. А. Казначеев, 1980; Ф. З. Меерсон, 1981; Г. К. Ушаков и др., 1981; В. С. Чугунов, В. Н. Васильев, 1984; Е. Ветпе, 1976; и др.).

Проблема биологической адаптации связана с концепцией стресса (Н. Selye, 1926). Н. Selye для того, чтобы разделить ответы организма с адаптационной и разрушительной составляющими и ответы только с адаптационной составляющей, в реакциях стресса выделил дистресс и эвстресс. При дистрессе всегда наблюдаются эмоциональные изменения, в основе которых лежит тревога, при эвстрессе обычно отмечается стеническая эмоция.

Перспективным в этом плане оказался подход Л. Х. Гаркави и др. (1979), открывших новые адаптационные реакции активации и тренировки, которые вызываются раздражителями слабой силы и сопровождаются эмоциональностью положительного знака. Две эти реакции, а также реакция стресса, составили триаду реакций. Она образует функциональную единицу, в которой количественный принцип осуществляется наиболее просто: реакции развиваются дискретно при увеличении дозы и силы раздражителя и идут по одним и тем же путям. Авторы указывают, что при реакциях активации адаптация протекает более качественно и сопровождается положительными эмоциями. Они показали эффективность этого метода при лечении опухолей и высказали мысль, что применять его можно довольно широко. А. И. Шевелев (1982) с успехом использовал этот метод при лечении психических заболеваний.

Л. Х. Гаркави и др. (1979) полагали, что открытые ими адаптационные реакции реализуются по тем же принципам, что и общий адаптационный синдром Н. Selye. Однако исследование роли эндорфинов показало, что механизм их обезболивающего и снимающего тревогу действия связан с тем, что эндорфины и взаимодействующие с ними энкефалины блокируют выделение дофамина, норадреналина и адреналина (J. Schwartz et al., 1981), оплатная активность увеличивается с нарастанием анелтезирующего эффекта (Н. Akil et al., 1981; F. Secuteri, 1981). Установлено участие опиоидной системы в процессе адаптации (К. Nieber, P. Ockme, 1985). Это подтверждается высокой толерантностью к воспалительным заболеваниям больных наркоманией на ранних этапах (И. Н. Пятницкая, 1975). Кроме того, реакции тренировки и активации протекают на фоне положительных эмоций.