Подвергать сомнению решение сотрудников Управления было по меньшей мере глупо – едва ли нашелся бы кто-нибудь, способный вникнуть в тот или иной текст глубже, чем это делают цензоры. Тем не менее посетители литературных салонов регулярно высказывали свое недовольство решением Отдела по поводу очередной книги. В таких случаях Начальник говорил:

– Не слушайте никого и продолжайте выполнять свою работу. Те, кто вас упрекает, могут позволить себе эти упреки только благодаря вашему существованию. Если бы вас не стало, к ним тут же наведались бы совсем другие люди с куда более громкими голосами.

В Отделе цензуры понимали, что за особо идейными авторами могут стоять какие угодно силы. Поэтому сотрудникам было запрещено раскрывать, кто именно выносит решение о запрете книги к публикации, – не из-за норм конфиденциальности, а из-за прямой опасности для жизни. В этом заключался своего рода профессиональный риск работников Отдела: палачу всегда следует ожидать мести со стороны родственников жертвы.

С некоторых пор Цензор стал посещать литературные клубы и салоны, организованные просвещенными силами общества (назовем их так за неимением лучшего термина). Он старался присесть в каком-нибудь дальнем углу и никогда не участвовал в обсуждениях. Научившись оставлять в стороне эмоции, он нисколько не смущался, когда в его присутствии кто-нибудь заводил разговоры о запрещенных книгах или даже прямо высмеивал работу Управления. Поскольку завсегдатаи таких мест обычно хорошо знакомы друг с другом, со временем молчаливое присутствие Цензора стало их несколько смущать. Боясь спрашивать напрямую, все гадали про себя, кто он. Журналист? Или, может, подосланный сотрудник какого-нибудь ведомства? Некоторые шли в своих умозаключениях еще дальше и приписывали ему должность сотрудника уголовной полиции. Тем не менее они нисколько не стеснялись в выражениях, когда речь заходила о ремесле цензоров.

– Все, что они умеют, – это дрожать при виде какого-нибудь эдакого словца или мудреной метафоры, – услышал однажды Цензор. – Литература как таковая им совершенно безразлична, и плевать они хотели на такие мелочи, как писательская честность, не говоря уже о художественной ценности текста.

Цензор сохранял спокойствие, хотя в глубине души был не на шутку оскорблен. По дороге домой он чувствовал, как внутри у него все колотится. Но вдруг, смирив возмущение, он радостно и в то же время с опаской спросил себя:

– А что, если мне самому написать книгу?

2

Порой в голове у Цензора путались фразы и целые абзацы. Ему казалось, что предложение, которое он только что прочел, уже встречалось в книге ранее. Нередко он находил в каком-нибудь произведении идею и тут же вспоминал, откуда она позаимствована. Иногда ему удавалось верно предугадать развитие сюжета. Доходило до комичного: внезапно посреди чтения он заливался безудержным смехом и не мог сообразить, в чем причина. Лишь перечитав отрывок, Цензор понимал: он хохочет от ощущения, что находящийся перед ним текст отлично ему знаком – притом что он, конечно, никогда прежде не читал ничего у этого автора.

По ночам ему снились события из прочитанных книг. Он разговаривал с персонажами, задавал им вопросы, и во сне они представали перед ним так же живо, как во время чтения. Иногда в эти сны вплетались события из глав, до которых он еще не успел дойти. Впрочем, все это было довольно естественно для человека, который ежедневно проглатывал не менее двухсот страниц. В тех редких случаях, когда непредвиденные обстоятельства вынуждали Цензора читать меньше обычного, он очень огорчался и на следующий день непременно увеличивал норму, как бы восполняя недостачу. Взявшись за книгу, он всегда дочитывал ее до конца, ведь какой бы скучной она ни была, все покрывало радостное чувство завершенности, которое овладевало им, едва только он прочитывал последний слог последнего слова.

Как любой по-настоящему читающий человек, Цензор обладал неплохими задатками литературного критика, умел мысленно проанализировать сюжетные линии и методы повествования. У него было несколько любимых писателей, но удача читать их книги по работе выпадала ему редко. Каждый понедельник, когда Начальник выдавал всем в отделе по новой стопке книг, Цензор надеялся, что ему достанется хотя бы одна из тех, которые он сам хотел бы прочесть. Чаще всего эти надежды оказывались тщетными, но в тех редких случаях, когда его желание сбывалось, Цензор всю неделю ходил вне себя от радости.

Однажды Цензору крупно повезло: он получил в работу роман своего самого любимого писателя, которого звали Рыцарь (разумеется, это было не настоящее имя, а псевдоним). Цензор был уверен, что расправится с книгой в два счета, ведь еще не случалось такого, чтобы он нашел в книге любимого автора что-нибудь запрещенное. Однако уже в самом начале он понял, что на этот раз все будет не так просто.

Во второй главе романа описывалось, как двое мужчин бродят по пустыне в надежде отыскать дорогу домой (читатель не ошибется, если предположит, что реальность и вымысел соседствовали в романе столь тесно, что порой сплетались воедино до полной неразличимости). Персонажи коротают время, задавая друг другу вопросы о смысле бытия, о прошлом и будущем. Неожиданно один из них падает на землю, не выдержав палящего зноя. Превозмогая невыносимую жару, второй герой всеми силами пытается сохранить жизнь своему товарищу, ведь логика повествования такова, что их должно быть непременно двое – умрет один, умрет и другой. Желая облегчить страдания друга, герой прибегает к своеобразному – можно сказать, эксцентричному – решению: снимает с себя одежду, справляет на нее нужду и выжимает ее прямо в горло товарищу, чтобы избавить того от нестерпимой жажды.

В оригинале автор использовал другие, куда более хлесткие выражения, так что приведенное описание можно считать весьма сдержанным пересказом. Разумеется, такой текст никак нельзя было пропустить в печать. Цензор тотчас же понял, что в его карьере настал переломный момент. Это был шанс, ниспосланный ему самой судьбой.

Выносить книги из кабинета не противоречило правилам Отдела, а в особо напряженные периоды Начальник и сам призывал сотрудников брать работу на дом. Поэтому, уходя со службы, Цензор взял книгу с собой и тем же вечером дочитал ее.

В романе ему понравилось абсолютно все, от начала до конца. Он высоко оценил искусство, с которым автор плетет сюжетную нить, а также мастерское описание персонажей и проработку тончайших стилистических нюансов. Особенно глубокое впечатление на него произвел финал. Он бы еще долго смаковал послевкусие от прочитанного, если бы не приходилось думать о судьбе самой книги.

Цензор взял листок бумаги и выписал все эпизоды, способные поставить публикацию романа под угрозу. Их оказалось четыре, и в каждом из них нарушения были настолько серьезны, что он просто никак не мог взять на себя ответственность и пропустить книгу в печать. В одном из эпизодов, к примеру, было приведено подробное описание тела утопленницы, которая в предыдущих главах представлялась как предмет смелых фантазий одного из героев. Увы, это был далеко не предел, и в остальных отрывках можно было встретить парочку еще более впечатляющих сюжетных поворотов.

Ему не оставалось ничего, кроме как задержать сдачу отчета по роману. За это время он должен согласовать с автором необходимые исправления и добиться их внесения. Только так можно обеспечить книге будущее. Оставался один вопрос – как это сделать? Цензор ломал голову до самой ночи. Выйти на автора можно было несколькими путями, но в конце каждого из них стояли разного рода преграды, преодолеть которые было почти невозможно. Например, он мог бы запросить в архивах акт приема рукописи, в котором податель обязан указывать свои контактные данные. Однако сотрудница, выдающая акты, может заподозрить неладное в таком запросе, а может и вовсе рассказать обо всем Начальнику, который непременно вызовет Цензора на ковер и потребует объяснений. Наконец Цензор нашел решение – простое, безопасное и попросту единственное, которое позволило бы ему не запятнать свою репутацию перед Начальником и коллегами: связаться напрямую с издателем романа и узнать у него номер Рыцаря.

Цензор сидел за своим столом напротив окна и держал в руках книгу, из которой не прочел пока ни абзаца. Он смотрел в окно, наблюдая за игравшей во дворе кошкой. Кошка то и дело подскакивала, пытаясь изловить жучка, который, вероятно, метался из стороны в сторону в поисках норки. На мгновение кошка замерла, приглядываясь, и тут же с новой силой продолжила охоту. Жучок был такой крошечный, что Цензор не мог разглядеть его издалека.

Он вернулся к своим мыслям. Как же заполучить у издателя телефон Рыцаря и при этом не выдать себя? Может, обратиться к нему от лица Управления по делам печати? Мысль об этом крайне пугала Цензора, никогда прежде не злоупотреблявшего служебным положением.

– Но ведь моими действиями руководит одно лишь искреннее желание помочь, – успокаивал себя Цензор. – Вот именно, помочь! И я во что бы то ни стало добьюсь этой цели. К тому же обстоятельства не оставляют мне выбора. Просто сейчас нужно немного остыть и постараться справиться с волнением…

Позвонить в издательство из дома он не мог – тогда бы его обман раскрылся, ведь по вечерам государственные учреждения не работают. Выходит, звонить нужно было не откладывая.

Цензор невозмутимо встал из-за стола и вышел из кабинета. Со стороны все выглядело так, будто он отошел в туалет. Покинув здание Управления, он направился вглубь двора, где можно было поговорить по телефону вдали от чужих ушей. Единственным, кому он попался на глаза, была та самая кошка, лежавшая у забора и отдыхавшая от бесплодного труда.

Возможно, Цензор излишне усердствовал в попытке скрыться от чужих взглядов, но так ему было спокойнее. Уставившись в экран телефона, он стал перебирать в голове вопросы, которые издатель мог бы ему задать, но потом все-таки собрался с силами и нажал кнопку звонка.

Трубку взял менеджер издательства. Цензор вежливо поздоровался и, используя все имевшиеся у него навыки имитации делового стиля, назвался представителем Управления по делам печати. О своей должности в Отделе цензуры он, разумеется, умолчал, чтобы не вызвать подозрений. Менеджер перевел звонок на директора. Его голос показался Цензору напряженным, что неудивительно: издательство не имело никакого отношения к урегулированию вопросов между авторами и Управлением, так что звонок заставил издателя поволноваться.

– Нам необходимо выйти на связь с Рыцарем, – произнес Цензор, безэмоционально чеканя слова и фразы, точно ведущий новостной передачи. – Судя по всему, кто-то из сотрудников допустил ошибку в его телефонном номере, так что мы очень рассчитываем на вашу помощь.

И хотя между издателем и авторами действовало неофициальное соглашение о неразглашении личных данных, директор понимал, что уклониться от исполнения такого запроса ему не удастся, ведь Цензор обращался к нему от имени Управления. Вступать в спор с представителем государственного учреждения ему совершенно не хотелось, поэтому он решил без лишних вопросов продиктовать номер писателя, чтобы побыстрее закончить разговор. Поблагодарив собеседника, Цензор положил трубку и немного замешкался, прежде чем направиться к себе в кабинет.

Он не стал тут же набирать номер Рыцаря, чтобы хоть как-то подготовиться к судьбоносному звонку. Все-таки ему предстоит осуществить то, что можно было бы назвать мечтой всей жизни: добиться встречи с любимым писателем и помочь ему вырвать роман из лап цензуры. На этот раз было неважно, утром звонить или вечером, и никакой легенды придумывать тоже было не нужно. Он просто попросит писателя о встрече и лично объяснит все как есть.

Пока Цензора не было на месте, коллеги вовсю судачили о нем:

– В последние пару дней он ведет себя странно даже для человека, которого в целом можно считать не от мира сего. А сегодня за весь день не перелистнул ни страницы! – возмущался сотрудник, сидевший по правую руку от Цензора.

– Это точно, – поддержал его коллега, работавший за столом напротив. – Весь день сидит и смотрит в окно.