Игра с профайлером (страница 5)
Игнорирую его и готовлю американо, которое заказал тот, что в коричневой рубашке.
– Простите, но я спешу, – слышу за спиной.
– Вы все спешите, – говорю я с укоризной.
Тепло, которое исходит от кофе, успокаивает меня на пару секунд.
Уделяю внимание, хоть и неохотно, тому, что в розовом поло, и не удивляюсь его заказу: зеленый чай с теплым молоком и круассан.
Занимаясь приготовлением модного напитка, слышу хрюканье за барной стойкой.
– Еще одно, – требует женщина, та, что с пивом.
Она выпила уже три. Или четыре? Она бывает здесь часто, чаще, чем нам хотелось бы. Смысл ее жизни состоит в том, чтобы забираться на один из барных стульев и дуть пиво, пока не лопнет. Однажды я предложил Томасу воспользоваться правом заведения и отказать этой женщине в обслуживании, поскольку каждый день она напивается и портит нам имидж. Но он оказался категорически против: «Эта женщина – двадцать процентов дохода, и я не собираюсь терять эти деньги». Я задавался вопросом, где она их достает, если каждый божий день приволакивается сюда.
– Думаю, что на сегодня достаточно, вам так не кажется? – говорю я ей со всей дружелюбностью, на которую способен.
– А ты что еще за хрен такой, чтобы указывать мне, что делать? Дай-ка мне пива да заткнись.
Чувствую, что краснею от стыда. Клиенты вросли в стулья, ожидая, как я поступлю. Чувствую, что на меня смотрят. После секундной нерешительности отступаю, открываю холодильник и достаю бутылку, снимаю пробку открывашкой и подталкиваю к женщине.
Томас подходит ко мне за барную стойку и делает знак рукой. Он отодвигает от женщины нетронутую бутылку, и мы обмениваемся взглядами. Я пожимаю плечами, как побежденный. Он мотает головой и больше ничего не предпринимает.
Между кофе с холодным молоком и очередным «простите» он сообщает:
– Меня пару дней не будет, Фернандо.
– Как так? – удивляюсь я.
Томас – мой шеф. И он бессовестный человек.
– Завтра у Эвелин операция, и за ней придется присмотреть.
– Завтра? Но… что за операция? Ты никогда не упоминал, что у твоей жены проблемы со здоровьем.
– Зачем мне болтать тут о болячках моей жены?
– Верно, я не хотел тебя обидеть, Томас. Там все серьезно?
– Замена сердечного клапана, – говорит он, загружая чашки и блюдца в посудомойку.
Увидев недоумение в моем взгляде, он объясняет:
– Это операция на открытом сердце.
– Черт. Сочувствую, Томас. Надеюсь, все пройдет хорошо.
– Спасибо, Фернандо. Медики нам пообещали, что будут использовать малоинвазивные техники и, насколько это возможно, операция окажется простой, так что оснований для проблем нет.
– Хорошо, рад за вас. Тогда… сколько времени ты будешь отсутствовать? Скоро ведь Рождество, и я один тут не справлюсь.
– Две недели, может быть, три. Но не волнуйся, ты будешь не один.
– Кто-то будет приходить?
– Новичок.
Должно быть, он меня разыгрывает. Томас – бессовестный человек, но неплохой предприниматель. Он не оставит заведение на меня и уж тем более не передаст его в руки какому-то новичку.
– Ты ведь шутишь?
– Скажи, Фернандо, я хоть раз шутил с тобой за все время, что ты здесь работаешь?
Я задумался. Не помню, чтобы хоть раз видел, как он смеется.
– Нет.
– То-то и оно.
Нервно чешу затылок. Мне не нравится эта идея. От слова совсем.
– Будь осмотрителен при найме. Ты себе не представляешь, сколько здесь швали ошивается. Стоит отвлечься, и тебя оставят ни с чем, Томас. Послушай меня: не верь никому.
– Вопрос уже решен, – отрезает он.
Назад дороги нет.
– И кто же это?
– Дочка одной подруги моей жены. Ты ее знаешь, не беспокойся, ей можно доверять. Я уверен, вы поладите. Я сказал ей прийти сегодня. Познакомлю вас, а потом мы все ей тут покажем.
Выдыхаю с облегчением. Надеюсь, девочка окажется порядочной.
– Как ее зовут? – спрашиваю без любопытства.
– Аманда.
9
Уильям Паркер
20 декабря 2018-го, Сан-Франциско
Стенания Эвансов продолжаются несколько минут. Артур сидит на диване и обнимает жену. В такие долгие и неудобные моменты я храню молчание. Фото, которое появилось в телефоне Грейс, довольно похоже на то, что мне показала лейтенант Уотсон, хотя и не идентично ему. Оно сделано с другого ракурса. Кто-то снял его до приезда полиции. На секунду у меня вспыхнула надежда вместе с ним обнаружить и сообщения с угрозами в приватном чате, где указано имя отправителя, но он не настолько наивен, чтобы так просто выдать себя. Он весьма изощрен. Фото пришло в две группы WhatsApp и еще в три приватных чата и сопровождалось вопросами и словами неверия: «Скажите мне, что это не Сара!», «Это ведь монтаж?», «Какое глупое чувство юмора у некоторых». Проблема назревала нешуточная, фото стало вирусным. Скоро оно разойдется по СМИ и в социальных сетях, если уже не стало горячей сенсацией.
Вытирая слезы, Артур оборачивается ко мне и говорит убитым от горя голосом:
– Кто сделал это с моей малышкой?
– Это я и собираюсь выяснить, мистер Эванс, – вздыхаю я, достаю блокнот Moleskine и ручку и готовлюсь записывать. – Вы знаете, кто мог бы желать ей зла?
– У нашей дочки не было врагов, – с трудом произносит Грейс.
Как интересно они выражаются, имея в виду Сару. Мать говорит о ней как об их общей дочери, а отец три раза использовал местоимение в единственном числе.
– Известно ли вам о ее недавних ссорах с кем-либо?
– Нет.
– А есть ли кто-то, кто хотел бы причинить вред вам?
– Кто нам может желать такого? – спрашивает Артур.
Уотсон дала мне справку о квартире на Филберт-стрит. Она принадлежит Эвансам. Поэтому у Сары был ключ от нее, и она пришла туда по какой-то причине.
– Когда вы видели ее в последний раз?
У обоих снова выступают слезы.
– Позавчера, – говорит мать. – Мы навещали ее. Она уже несколько месяцев не живет… не жила… О господи. – Она закрывает глаза руками. – Она хотела больше независимости, хотела начать взрослую жизнь.
– Она жила на Филберт-стрит?
– Да, – подтверждает отец. – Эта квартира – ничего особенного, не понимаю, чем она ей приглянулась. Разве где-то еще бывает так же хорошо, как дома, с родителями? Нет такого места. А сейчас она… – Он мотает головой, унимая боль. – Если бы она не переехала, то была бы жива.