– Я просто хочу разузнать побольше о тех, с кем буду работать. Если все пройдет как задумано и Бенедикту понадобится новый судмедэксперт, скорее всего, это буду я. Вот и все, – объяснила она.

Я снова обернулась на Бена с Джимми. Они кивнули в знак подтверждения.

– Понятно, – сказала я.

– Где вас высадить? – спросила Кристин. – Нас ожидает самолет, и я оставлю фургон в аэропорту.

– Да просто в городе.

– Не вопрос.

Кристин остановилась перед «Бенедикт-хаусом», я вышла и постояла минуту, наблюдая, как фургон выезжает на дорогу, ведущую в аэропорт. Все небо затянули облака, но ни снега, ни дождя не было. В нос мне ударил холодный ветер, но быстро утих. Головная боль почти прошла, бок тоже стал меньше болеть.

Я огляделась. Тишину вокруг нарушал только остаточный звон в ухе возле шрама. Я уже привыкла, что в ухе звенит, но сегодня звук был посильнее, чем обычно. Я повернулась и зашла в здание.

– Привет, – громко сказала я, вглядевшись в коридор в сторону комнаты Виолы. Никто не ответил, что меня не удивило. Обычно я не ходила в ту сторону, и сообщать Виоле, что пришла, не требовалось, но сегодня день был необычный.

Я подошла к ее комнате и постучала, но никто не отозвался. Дошла до лестницы в конце коридора и посмотрела наверх. Там тоже стояла тишина, а подниматься проверять, как там Эллен, я не стала. «Интересно, где все, особенно девочки? – задумалась я. – И все ли у них в порядке?»

Из офиса Виолы можно было позвонить, но я никогда не заходила туда одна. Да я и не знала, кому звонить. Беспокоить Грила или Доннера не хотелось.

Очевидно было, что я очень устала. Пожалуй, можно поработать у себя в комнате, сделать хотя бы заметки для книги, которую я писала. Но для этого нужно было забрать из «Петиции» все необходимое.

В Бенедикте я научилась наслаждаться покоем. И пользоваться им для медитаций, расслабления, саморазвития; но сегодня, решила я, сил у меня ни для чего не осталось.

«Может, полежу немного, – подумала я, – подремлю».

Глава десятая

Утро началось с дуэта: звонил телефон, и кто-то колотил в дверь. Сев в кровати, я попыталась как-то прийти в себя.

– Открой, Бет! – послышался из коридора голос Виолы.

Я нащупала под подушкой одноразовый мобильник.

– Секунду, Виола. – Раскрыла телефон. – Алло?

– Бет, это я. – Звонила детектив Мэйджорс из Сент-Луиса. – Есть новости.

– Черт. Минуту, в дверь стучат. Я лучше перезвоню.

– Хорошо, только побыстрее.

– Конечно. – Я захлопнула телефон и выскочила из кровати.

Я открыла дверь, как только Виола снова постучала.

– Извини, что случилось? Сколько времени?

– Еще рано, но нужно твое присутствие.

– Где?

– В общественном клубе. Поехали.

– Подожди минуту, я оденусь.

– Я буду в вестибюле. Надень, что попадется. Некогда марафет наводить.

Я вообще никогда не наводила марафет.

– Бегу.

Закрыла дверь и снова схватилась за телефон. Попробовала перезвонить Мэйджорс, но трубка не смогла поймать сеть – даже снова засунув ее под подушку, я не увидела ни единой полоски сигнала, по которому пробился звонок. Я почувствовала укол разочарования. «Тебе же хотелось первозданности», – напомнила себе я.

Взглянула на часы на тумбочке. Еще только пять утра. Частенько я вставала рано, но не до такой степени. В Сент-Луисе, конечно, уже позднее, но Мэйджорс прекрасно понимала, что здесь еще раннее утро; раз она позвонила, новости и вправду важные.

Пришлось смириться с тем, что прямо сейчас я их не узнаю.

Надела на себя что попало, натянула купленную в «Лавке» шапку с лосем на непослушные волосы, почистила зубы. Надеясь достать где-нибудь кофе, вышла из комнаты и заперла дверь.

– Держи, – сказала Виола, протягивая мне чашку.

– Да ты ясновидящая!

– Еды никакой нет, так что завтракать придется потом. Поехали.

Она уже надела уличные сапоги. Я впрыгнула в свои и поспешила за Виолой к ее пикапу.

– Что случилось? – спросила я, пока Виола заводила машину. Было холодно – снова видно дымок от дыхания.

– Девочки так и не заговорили. Одна нарисовала кого-то, похожего на тебя. Мне велели привезти тебя в клуб. Мы их там разместили. Я сидела с ними до вечера, а Мэйпер осталась на ночь.

– Когда вы их мыли, не заметили на теле никаких следов? Ушибов?

Виола покачала головой.

– Вроде нет. Доктор Паудер их снова обследовал, сказал, что они худенькие, но в меру, не истощенные. Они примерно одного возраста, лет восемь-девять, но совершенно друг на друга не похожи. По-прежнему не говорят.

Я кивнула.

– Или не могут, или у них есть причина молчать.

Виола покачала головой.

– Надеюсь, ничего ужасного не случилось – но ничего рядового в голову не приходит.

– Доктор считает, что они способны говорить?

– Сказал, что физиологически все нужное у них есть.

– Значит, причина психологическая.

– Это самое вероятное. Бет, мы не профессионалы, и девочек придется отослать в Джуно. Ими должны заняться социальные службы. Но прежде, чем их увезут, Грил хочет как можно больше разузнать.

Я кивнула.

– А что было с человеком, которого он вчера арестовал?

– Не знаю ничего про арестованного. Расскажи.

Я рассказала все от начала до конца. Чтобы не упустить ни единой подробности, мы даже посидели перед клубом минут пять.

– Черт подери, труп? Это ужасно. А среди пропавших без вести есть женщины?

– Не знаю. Я не видела тела после того, как его перевернули вверх лицом, но судмедэксперт сказала, что изнутри на запястье была татуировка. Переплетенные сердца. Грил не говорил, что слышал раньше о пропавших женщинах, сказал только, что на Аляске вообще куча народу исчезает с концами.

– Это как-то связано с тем телом, что нашли месяца три назад?

– Тоже об этом думала. Мне ничего не известно. Хотела спросить Грила, опознали ли его, но момент не подвернулся.

– Еще не опознали. Я бы слышала. – Виола помолчала. – Татуировка с сердцами, да?

– Такие часто делают, но я не помню, чтобы у кого-то видела.

– И я не видела. Неудивительно, что Грил хочет разговорить девочек. Наверное, думает, что все это связано, – заметила Виола.

– Вполне может быть.

Я зашла за ней в общественный клуб. Он полностью оправдывал свое название: там устраивали встречи, разные собрания, занятия. Пару раз я посещала уроки вязания, а недавно печатала в «Петиции» приглашение на ужин в складчину в память покойного Бобби Рирдона, основателя газеты. Сегодня клуб превратили в спальню. В центре большого пространства изголовьями друг к другу поставили две односпальные кровати – откуда их взяли, я не знала. На столах были разложены стопки одежды, напитки и снеки. В глубине клуба находилась небольшая кухонька, и я почувствовала витавший в воздухе запах жареного бекона.

– Привет, Бет, привет, Виола, – сказал Грил, заметив нас в дверях. Девочки сидели с Мэйпер на кровати. Она читала им детскую книжку, из которой, мне показалось, они уже выросли – но слушали они не отрываясь. Видно мне было плоховато, я разобрала только, что одна девочка блондинка, а другая брюнетка. Грил стоял передо мной, словно пытаясь заслонить их от моего взгляда.

– Привет, – сказала я.

Он понизил голос:

– Примерно час назад одна из них нарисовала тебя. Встали они очень рано. Мэйпер сразу позвонила мне, сказала, что они застелили кровати, будто делали так каждое утро. Она приготовила девочкам завтрак, а потом Энни взяла карандаш и бумагу и нарисовала вот это. – Он поднял руку с рисунком.

– Понятно, – ответила я.

Это был портрет женщины с короткими светлыми очень растрепанными волосами и шрамом на голове. Нарисован не то чтобы из рук вон плохо, получше, чем схематичный человечек из палочек, но и без особого таланта. Шрам не оставлял сомнений – портрет был мой.

– Мэйпер спросила, хочет ли она поговорить с тобой, и она уверенно кивнула, – сказал Грил.

– Хорошо, попробую хоть что-нибудь у них узнать.

– Спасибо. Все что угодно. Имена, места, люди из их жизни. Я не знаю абсолютно ничего. Похоже, они умеют писать не только свои имена, но инициативы не проявляют.

Я обошла Грила и медленно приблизилась к кровати. Девочки одновременно подняли головы и увидели меня. Я помнила их только по глазам, но теперь, когда они помылись, сразу стала видна разница. Энни совершенно точно была тлинкиткой, а Мэри – точно белой. Выглядели они как обычные девочки, милые, умненькие и вполне осознающие, что происходит.

Довольно долго они не сводили с меня глаз. Выглядела я примерно так же, как и вчера. Я сняла шапку. Волосы взлохмачены ото сна, шрам – самая запоминающаяся моя черта – на месте. Узнав меня, Мэри улыбнулась, а Энни соскочила с кровати, подбежала ко мне и крепко обняла.

– Привет! – сказала я, обняв ее в ответ, потом посмотрела на Мэри. – Привет.

Мэри перестала улыбаться, но не выглядела обеспокоенной. Энни обняла меня покрепче. Я не двигалась, давая ей наобниматься вволю.

Спустя почти минуту она меня отпустила, и я спросила:

– Как ваши дела?

Она улыбнулась, кивнула и указала на меня. Девочки, кажется, почти полностью… вышли из шока? Вот что у них было вчера – шоковое состояние.

– У меня тоже хорошо, – ответила я. – Рада снова вас видеть.

Энни кивнула и взяла меня за руку. Она подвела меня к кровати и похлопала по матрасу с другой стороны от себя, а сама робко устроилась рядом с Мэйпер. Показала на книгу и взглянула на Мэйпер. Мэйпер улыбнулась ей и посмотрела на меня. Классно, когда тебе читают весь день напролет, но я понимала, что нам нужно заняться вещами посерьезнее.

– Энни, – сказала я, положив ей руку на плечо, – я очень хочу посидеть с вами и послушать книжку, но только можно сначала я кое-что спрошу?

Энни и Мэри переглянулись поверх колен Мэйпер. Их молчаливый разговор навел меня на мысль, что они знакомы очень давно и хорошо понимают друг друга с полувзгляда.

– Дети, мне надо посмотреть, как там дела на кухне, – сказала Мэйпер. – Посидите пока с Бет, ладно? – Мэйпер захлопнула книгу, поднялась и отошла от кровати – остановить ее никто не успел.

Девочки придвинулись ближе друг к другу. Я уселась поудобнее, поджав ноги, и повернулась к ним лицом. Рядом стоял карточный столик, на котором были разложены цветные карандаши и бумага. Я потянулась и взяла их.

– Вы хорошо поели? – спросила я.

Они кивнули, явно встревоженные уходом Мэйпер. Мэри все смотрела в ту сторону, куда ушла женщина. Я надеялась, что мы не вредим девочкам, но понимала, что нужно добыть надежную информацию.

– Отлично. Так приятно видеть ваши улыбки, – сказала я.

В этот момент они смотрели на меня очень серьезно, но я улыбнулась, произнося эти слова, и девочки слабо заулыбались в ответ.

– Все здесь хотят, чтобы вы были в порядке, – продолжала я, – вы в порядке?

Обе кивнули – правда, поймать их взгляд стало не легче, чем сотовый сигнал в моей комнате. Быстро же девочки привязались к Мэйпер. Я потянулась и нежно взяла обеих за руки. Они восприняли это нормально, не дернулись. Наоборот, немного расслабились, обхватив своими пальчиками мои.

– Хорошо, – сказала я, – нам хочется узнать, где вы живете. Хотите помочь мне разобраться? Может, покажете или скажете, где это?

Девочки нахмурились и покачали головами.

– Но почему? – спросила я. – Вам страшно возвращаться домой? Если так, просто скажите мне. Я обещаю, вы будете в безопасности. Здесь мы никому не позволим вам навредить. – Я надеялась, что это правда. Надеялась, что девочки всегда, всю жизнь будут в безопасности.

Мэри покачала головой, а Энни посмотрела на меня широко распахнутыми карими глазами. Она не кивнула, но и не стала качать головой.

– Хочешь мне что-то сообщить? – спросила я у Энни. Она нахмурилась.

– Понимаешь, здесь можно говорить, если хочется. Никто не будет сердиться. Но если так больше нравится, можно и рисовать.