Аркейн. Ученик Ордена (страница 33)
– Хватит пары капель.
– Тогда бери, – и я протянул пятерню искоренительнице. – А заодно надо подумать, что еще мы можем усилить, чтобы бороться с этими тварями.
Салэм не стала откладывать в долгий ящик. Ей не понадобились пошлые ритуальные ножи и кинжалы. Некромантка просто коснулась пальцем бьющейся на запястье вены, и я почувствовал легкий укол. Небольшая рана в полмиллиметра толщиной мгновенно закрылась, но добытой капли действительно хватило.
Стоило крови попасть на керамику, зеленое свечение померкло, будто на него накинули вуаль.
– А теперь помоги-ка мне все правильно рассчитать, – совершенно спокойно потребовала Салэм.
Я вздохнул, мысленно раздумывая о том, не искупать ли собственные патроны в своей крови, чтобы усилить демонический огонь. А затем, усевшись на кровать, стал послушно щелкать в уме несложные задачки, которые мне диктовала девушка.
На этот раз процесс не затянулся. За каких-то двадцать минут Салэм перенастроила сферу, и артефакт, взмыв в воздух, теперь испускал черный туман, буквально поглощающий слабый свет в комнате.
– Годится, – решила искоренительница и тут же убрала сферу на ее законное место. – Поедим?
* * *
Утро началось для меня с нового этапа каторжного труда. Россыпь кристаллов я разместил на столешнице, закрепил на ней же тиски и, вооружившись лупой и скальпелем, приступил к начертанию ритуала. Первые тридцать камней оказались испорчены, но я внимательно следил, как и когда это происходит.
Являясь искусственным кристаллом, этерний действовал по четким законам, заложенным в него создателями. Если просто разделить кристалл на несколько частей, в каждой останется уменьшенный заряд, но потерь при этом не происходит, либо они настолько незаметны, что их невозможно опознать. При этом любое магическое воздействие, стоит его повредить, становится бесконтрольным возмущением.
Ни один маг не может зажечь искру и разделить ее на две части. Чары предусматривают только один вариант – либо волшебство сработало, либо нет. И если оно сработало, то ты получишь ровно столько, сколько делал.
А кристаллы этерния плевать хотели на эти правила и законы. В раскрошенном виде это просто крупинки с зеленоватым отливом, похожие на битое стекло. При этом, если растратить весь заряд, на руках останется именно что стекляшка. Помимо цвета теряется какое-то свойство материала, и кристалл становится абсолютно бесполезен, хоть и сохраняет форму и плотность.
И если что-то работает не так, как ты ожидаешь, значит, ты не знаешь правил, по которым оно действует. Говоря проще – это не этерний опровергает магические законы Эделлона, это маги, которые его используют, ничего не смыслят в этих самых законах. А это открывает огромные возможности и новые горизонты перед тем, кто узнает правила.
К примеру, в свое время человечество было свято уверено: меньше атома ничего нет. А потом какие-то лихие ребята взяли и расщепили его на части, доказав, что предыдущие знания не совсем верные. И это я уже молчу о плоской Земле и китах, которые ее держат.
Переведя дух за этими размышлениями, я вернулся к вырезанию чертежа на зеленой поверхности. Запчасти для револьвера уже давно остыли, я заменил пришедшие в негодность детали, так что теперь намеревался сделать столько демонических патронов, сколько получится.
Нас никто не торопит, а потому есть время как следует подготовиться к новому сражению. Уж в том, что оно скоро случится, я нисколько не сомневался.
Глава 23
Дредхорст перебирал ногами с такой скоростью, что они смазались в одну сплошную полосу. Вцепившись в кресло Салэм, я пригнулся за спинкой, чтобы ветер не выбил мне глаза и не порвал ноздри. Искоренительница выжимала из нежити максимум, не стесняясь подгонять дохлого паука чарами.
Ни о какой тренировке в этот момент речи и быть не могло – на такой скорости я с трудом удерживался в седле, куда тут на наговорах концентрироваться?
Мы пулей вылетели с территории Катценауге, четко прослеживаемой по выжженной степной почве. Под лапами дредхорста оказалась пустота, но Салэм даже не подумала что-либо менять. Земля, заросшая густым зеленым лесом, стремительно приближалась, а крутой обрыв, с которого искоренительница заставила дредхорста спрыгнуть, наоборот отдалялся.
Мой желудок поднялся куда-то в гортань, если бы не ремни, впервые наброшенные учительницей на сиденья, летел бы я сейчас в полном одиночестве. Сама некромантка не выказывала ни испуга, ни волнения – только ногами сильнее уперлась в костяные наросты.
А потом полет закончился. Паук, не перестававший размахивать лапами, побежал прямо по гибким верхушкам высоких деревьев, наплевав на опасность с них сверзиться. Да он бы по воде бежать смог, наверное.
Но все же мы продолжали снижаться, и вскоре оказались на дороге Чернотопья. Пока мы летели, я никак не могу уложить картинку с воспоминаниями Киррэла, но теперь, оказавшись на земле, сразу понял, где решила срезать путь Салэм.
Эта дорога уводила на запад в Черноземье с одной-единственной развилкой в Катценауге. На восток же постепенно забирала южнее, пока не сменялась мостовой соседнего графства Роташтайн. Но главным было даже не это.
Киррэл не так много путешествовал, а потому родные для моего тела места всплывали в памяти легко, и я даже мог самостоятельно добраться до деревни, где жил парень со своей матерью.
– Я обещала тебе, что мы тут окажемся! – перекрикивая встречный ветер, заявила Салэм.
Скорость все больше снижалась. Дредхорст пошел размеренно, уже не пытаясь изображать из себя спорткар. Я старался унять разгорающийся в груди огонь дара. Во время полета даже не заметил, как сила взбесилась, подчиняясь моему страху. Но сейчас нам никаких прорывов не грозило – я уже достаточно научился управлять собственной магией, чтобы не превратиться в машину смерти. По крайней мере, спонтанно.
– Почему ты решила, что нам нужно искать культ в Чернотопье? – перевел я тему, когда стало возможно нормально разговаривать.
Мы добрались до перекрестка и свернули на север, в сторону деревни с говорящим названием Лесная. С этого поселения во все баронство поступала древесина, которую восемь лет добывал мой предшественник, естественно, не в одиночку, а с бригадой других работников.
На лесопилке добытые в лесу бревна превращали в доски, и вот они уже шли на экспорт. Качество получалось так себе, и на рынке, в принципе, конкурировать эти материалы не могли. Но барон все равно принимал их, больше используя для возведения построек в самом Чернотопье, чем на продажу соседям или тому же графу.
Вольных охотников тут не имелось. Для них когда-то очень давно был возведен небольшой трактир прямо на перепутье с Катценауге, чтобы возвращающиеся с добычей молодцы не прошли мимо. С годами там появились и другие постройки, и постепенно вырос небольшой городок. О том, чтобы лезть в глубину территории Чернотопья, никто там и не думал. Здесь просто нечего было делать – все потребности с лихвой удовлетворял Кройц, тот самый городок для вольных охотников.
Ближайший анклав тоже оставался по другую сторону, и так получилось, что никому-то деревня Лесная, стоящая не так уж и далеко от границы Катценауге оказалась не нужна. Может быть, именно поэтому Шварцмаркт и не занимался ей, и лично ни разу так и не посетил. Естественно, это нисколько не мешало ему засылать сюда дружину для сопровождения сборщика налогов. Ну и писари имелись, конечно.
По бокам от нас потянулся высокий зеленый лес, изредка перемежаемый уже старыми вырубками. Новая трава и молодые деревца успели прорасти на месте сваленных стволов, ушедших на продажу. Да и память Киррэла подсказывала, что основной промысел уже давно располагался восточнее, лесорубы чуть ли не вгрызались в лес соседнего графства. Во всяком случае, сам парень ни разу не видел, чтобы кто-то добывал древесину в южном направлении.
День только перевалил за середину, и Салэм не спешила делать привал. Я тоже не так устал, чтобы просить остановиться. Неожиданно проблема, о которой я и думать забыл, встала костью в горле, заставляя суматошно перебирать варианты.
Я помню жизнь Киррэла, но сыграть пацана, которого здесь знают с пеленок, не смогу. А стало быть, у окружающих обязаны появиться вопросы, почему мальчишка вдруг стал совсем другим.
Дредхорст резко остановился, и Салэм вскинула ладонь.
– Приготовься, – велела искоренительница, другой рукой уже нашаривая сферу в сумке на поясе.
Я никакой угрозы не ощущал, и магии чужой не чувствовал. А потому просто вытащил револьвер из кобуры и взвел курок. Не хотелось бы сдохнуть из-за своей нерасторопности, тем более что Салэм просто так ничего не делает.
Сфера взмыла в небо, а некромантка похлопала себя по бедру. Из багажника выметнулась первая гончая. С минувшей схватки стая костяных собак, кажется, стала чуть мельче в габаритах, но я не был в этом уверен, может быть, просто примелькались.
– Сейчас посмотрим, – пробормотала девушка, вынимая из кармана небольшую колбу. – Ищи, девочка.
Гончая послушно ткнулась носом в открытую склянку и внутри ее черепа полыхнули два небольших зеленых зрачка. Не дожидаясь новых команд, псина сорвалась с места, двигаясь дальше по дороге.
– Что за… – хотел спросить я, но Салэм сама дала пояснение.
– Это обломок алтаря, Киррэл, на котором тебя хотели зарезать.
Вопросы отпали сами собой. Выходит, она все это время таскала с собой частицу вражеской магии, и теперь решила поискать следы культистов в моей родной деревне. То есть все это время Салэм могла с точностью узнать, есть ли безумные ублюдки поблизости.
И тут, собственно, у меня возник закономерный вопрос.
– Если с помощью осколка ты могла узнать, где сидят культисты…
– Я должна была сдать этот обломок в анклав, – покачала головой Салэм. – И воспользовалась им несколько раз, когда мы уже вышли по заданию магистра Отто. До этого у меня даже и мысли не было, что мы столкнемся с последователями Хибы. Мы же ехали в академию.
Что ж, сделаю вид, что поверил. Пока что мне все равно не с руки расходиться с некроманткой, Аркейн достанет меня, если нарушу договор.
Дредхорст продолжал стоять на месте с занесенной для очередного шага лапой. В лесу слева от нас раздался осторожный крик птицы, и вскоре ему ответили пернатые собратья. Природа оживала, видимо, звери сочли нежить и нас с Салэм не представляющими опасность.
Справа хрустнула ветка, и я взглянул на присевшего отдохнуть ворона. Черная птица повернула голову, чтобы смотреть на нас одним глазом. Темный клюв был запачкан, и мне как-то сразу стало ясно, что можно не опасаться разоблачения.
Потому что ворон встряхнул головой и болтающийся в клюве глаз описал дугу, прежде чем птица закинула его себе в рот. К нам падальщик уже потерял всякий интерес, так что я спокойно хлопнул сидящую впереди искоренительницу по плечу.
– Ты не чувствуешь, что рядом с нами сидит людоед? – спросил я.
Салэм кивнула.
– Я не чувствую мертвую плоть, если ты об этом, – сказала учитель, разглядывая довольную птицу. – Только смерть в момент гибели. Но вокруг ничего такого нет, значит, либо ворон жрал человечину из старого тела…
– Либо все уже кончилось, – кивнул я.
О том, что далеко уносить свою пищу ворон не стал бы, я говорить не стал. Это и без того понятно. А значит, нас ждет зрелище мертвой деревни в лучшем случае. В худшем – мы приедем к монстрам в объятия.
– Нашла, – объявила Салэм, и дредхорст тут же перешел в движение.
Дорога промелькнула быстро, но у меня все равно рукоять револьвера оказалась влажной от пота. Никаких вспышек адреналина на этот раз не было – то ли я был слишком спокоен, то ли тело привыкло к подобным ситуациям, что вряд ли.