– Эх, надо будет нашим сказать! Чтобы не были больше Гномами. Но они же не знают! На самом деле наши мальчишки очень хорошие! Даже пожары лесные тушат, если придётся.

Руфин кивнул.

– Ну конечно, игра – это совсем-совсем другое. Бывает, что кто-то и деревом представляется – но на самом-то деле он же не дерево, ведь так? А ещё я тебе должен сказать, что и гномы гномам рознь! Есть совсем другие создания, и цели у них другие – про них особый сказ. Маленьких народцев-инородцев много, очень много. Но люди не разбирают этих различий и всех именуют гномами. Хотя и знания-то об этих маленьких человечках сохранились со старых времён, перейдя уже в разряд сказок-небылиц. Нынче люди давно уже не видят гномов. Как правило… – и лис хитро посмотрел на девочку.

– А как отличить одних от других? – спросила Саша. – И почему раньше видели, а теперь нет?

– Ну ты же отличишь волка от лисицы? – засмеялся Руфин. – Вот и народцы разные. Те, с которыми ты познакомилась, в определителе гномов значились бы как «Гном серый лесной обыкновенный». Причём ты видела оба подвида.

Девочка вспомнила, как мелкий шустрый гном выпрыгивал из-под земли, дразня своих менее поворотливых собратьев, и невольно улыбнулась.

– Видел бы ты, как Дриоптерист водил за нос Атериумистов! Вот была умора!

– Не сомневаюсь, – откликнулся Руфин, – иногда за ними забавно наблюдать. Но все они, пробегав всю ночь в поисках волшебного цветка, в итоге уходят под землю. Они редко выходят на поверхность.

– Бедняги! Ничего-то они не видят, – вздохнула Саша.

А лис задумчиво покачал головой.

– Я не знаком близко с этим народцем. Но вот подумал: может быть, они надеются, что найденный клад поможет им остаться наверху? Кто знает в точности, что у гнома на уме!

Девочке очень хотелось задать один вопрос, но она стеснялась – вдруг её не так поймут. Однако лис всё чуял.

– Говори, не смущайся, – произнёс Руфин, – что ты хочешь спросить?

– А папоротник и вправду расцветёт этой ночью? – выпалила Саша. И объяснила, как бы оправдываясь: – Мне бы только посмотреть…

Лис сощурился и протянул:

– Вот уж не зна-аю… Кто знает, что у папоротника на уме!

Саша увидела, что он посмеивается, и с досадой подумала: «Зря я спросила».

Но Руфин тут же изменил тон и сказал спокойно и серьёзно:

– Не сердись, пожалуйста. Я правда не знаю. Но говорят, цветок папоротника показывается только чистым душой и мыслями. Или тем, кого хочет погубить. Впрочем, и первым волшебный клад, как правило, не приносит счастья. Жаль, что об этом всегда забывают.

Александра захотела переменить тему и напомнила:

– Ты мне не рассказал, почему теперь люди гномов не видят.

– А-а, да… – согласился лис. – Тут всё дело во времени.

– В каком времени?

– Да вот такая интересная штука. Оно меняется, время. И течёт по-другому, с разной скоростью для различных созданий и для людей. Даже и для Человека происходят изменения – в разные периоды на Земле.

Человеки проживают сейчас свои жизни за 80–90 лет. За это время они проходят рождение-учёбу-развитие-постижение-достижение-созидание-спад и смерть. Если процесс идёт правильно, без нарушений. А раньше весь цикл занимал меньше – около 40–50 лет. И человеки всё равно успевали его завершить. При том, что сама жизнь раньше была медленнее, а сейчас очень убыстрилась.

Раньше была другая волна жизни у Человеков. Они успевали рассмотреть и увидеть очень многое. В частности, им видны были гномы и другие создания, у которых частота волны жизни была тогда гораздо ближе к той человеческой. Гномья частота не изменилась и поныне. А вот человеческая изменилась. Так что теперь они не совпадают – поэтому и не замечают люди малых народцев.

Видя, что девочка не очень понимает, о чём он говорит, Руфин постарался объяснить понятнее:

– Вот представь, что ты едешь в поезде. Когда он несётся с огромной скоростью, ты не успеваешь рассмотреть почти ничего за окном. Деревья сливаются в один какой-то тон – серый зимой или зелёный летом. Ты не видишь леса как такового, но внутри поезда продолжаешь жить своей жизнью и можешь почитать книжку, скажем, про лес, и даже увидеть его на картинке. А когда поезд остановился или замедлил свой бег, ты прекрасно рассмотришь всё за окном и увидишь, что в твоей книжке всё так же, как и там, всё правда. Вот так и с гномами – как с теми деревьями.

И частота жизненной волны животных близка к гномьей. Поэтому собаки и кошки, например, могут видеть этих существ и даже пытаются сигнализировать человекам. Но те, увы, уже не понимают их. А ещё есть информация, что совсем-совсем в древнейшие времена человеки существовали на частотах много больших, чем сейчас, их цикл длился гораздо дольше, и они обладали большими способностями. Потому что на высоких скоростях опять всё меняется: становится видимым то, что размывалось при медленной жизни.

Например, когда ты летишь на самолёте над горами и долинами, ты легко можешь составить представление о целой горной цепи – где какая река её пересекает и вообще весь рельеф. Зато не видишь мелких деталей. А бедному муравью, если он вдруг соберётся отправиться в поход по этим же местам, никак невозможно осознать весь масштаб горного массива. Да на это не хватит его муравьиной жизни. Но уж каждую травинку на пути он узнает во всех подробностях.

Так что каждая скорость жизни имеет свои преимущества и ограничения. И так устроено на Земле, что каждый занимает своё место, живёт своей жизнью. И часто не подозревает о существовании других созданий, чья жизнь течёт параллельно и не пересекается с его собственной. Однако всё меняется, и очень сильно. Отсюда уже не разглядеть многое, что теряется в хмари далёких веков. Тех времён, когда мир был молод.

Лис закончил и заглянул в лицо девочки, которая, привалившись к его тёплому боку, начинала уже дремать.

– Я усыпил тебя своими долгими объяснениями?

– Нет-нет, я тебя внимательно слушала, – ответила Саша, тут же открывая глаза.

Над болотцем уже взошла луна. И хотя была только половина лунного диска, казалось, что повесили мощный фонарь, который осветил всё вокруг не хуже дневного светила.

– Знаешь, я уже была здесь вчера днём, – оглядываясь, заметила Саша, – и слышала чьи-то голоса. Только не поняла чьи. Кто-то пел песенку – кажется, про это болото. Кто бы это мог быть?

Лис тоже оглянулся и улыбнулся в усы.

– Как раз перед твоим приходом сюда я беседовал с этими созданиями. Они были очень взволнованы, когда рассказывали мне о появлении в здешних местах человека. Правда, они не подозревали, что ты их слышала и даже понимала. А ты, в свою очередь, вполне вероятно, их видела, но не замечала, и уж никак не предполагала, что они могут петь.

– Так кто они?

– Стрекоза и кузнечик. Они часто поют дуэтом. Но обычно люди их не понимают.

Руфин встал и встряхнулся.

– Думаю, костры уже зажжены. Праздник начинается. Пойдём?

– Пойдём… – выдохнула Александра. – Наконец-то…

Поход на Остров

Сергей, Андрей и Женя примерно за час дошли до того места по залазской дороге, где надо было сворачивать в лес. И вот тут-то возникли сложности. Лес – это вам не дорога. В лесу держать правильное направление непросто. Особенно ночью.

Сначала Андрей, который шёл впереди, довольно уверенно шагал, руководствуясь какими-то своими приметами и светя фонариком то себе под ноги, то на компас, который держал в руке. Видимо, в тот момент, когда луч был направлен вниз, Следопыт не заметил ветку перед собой – она хлестнула его по руке и выбила фонарик, который упал и погас. Андрей выругался и встав на четвереньки стал шарить по земле. Тут же подоспели двое других со светом. Фонарик совместными усилиями нашли, но он больше не работал.

– Наверное, лампочка повредилась, – сказал Андрей с досадой. – Ну что за невезуха!

– Ладно… Хорошо, что у нас ещё два есть, – успокоил его Сергей. – Вот, возьми мой – тебе нужнее. А я буду за тобой идти.

Ребята пошли дальше. Продвигались теперь медленнее и аккуратнее, освещая пространство вокруг себя. В ночном лесу пели-звенели комары, и не было от них спасения. Казалось, весь воздух вибрирует от этого проникающего звука. И нельзя было остановиться ни на минуту – ни передохнуть, ни оглядеться толком.

Жене путь давался особенно нелегко. Она непрерывно размахивала свежесорванной зелёной веткой, как помелом, чтобы хоть как-то защищаться от этой летучей-могучей стаи. Иногда Женя проводила этой веткой по морде собаки, следовавшей за нею по пятам. Ту, конечно, во многом защищала густая шерсть, но нос-то, нос!.. Он оставался абсолютно беззащитен. Так что рой кровососов пикировал на эту «ахиллесову пяту», изводя беднягу до чрезвычайности. Временами Герда фыркала, мотая головой, и ложилась на землю, утыкая многострадальный нос в лапы. Останавливалась собака – останавливалась и хозяйка, останавливались мальчики, поджидая их. Наконец, Женя не выдержала и пристегнула к ошейнику собаки короткий поводок.

– Пойдём, Герда, пойдём! Нам надо торопиться, Сашу искать! Понимаешь? Искать, Герда, искать! – повторяла девочка.

– Зачем ты на поводок-то? Неудобно идти будет по лесу, – заметил Андрей. – Ты б её лучше просто звала.

– Немножко так проведу, – отозвалась Женя, – а то мы никогда не дойдём, и комары нас живьём съедят. Далеко ещё?

– Сейчас мы две трети пути прошли… наверное, – сказал Следопыт.

Но в голосе его почудилась Жене некоторая неуверенность.

– А мы правильно идём? – не отставала она.

– Надеюсь… – коротко ответил Бродяжник.

А были, были сомнения-то! Давно уж, по его расчётам, должны они были подсечь ту просеку, что вела через старую гать на проклятый остров. Шёл он по компасу, никуда не отклонялся. И вот поди ж ты! Неустанно мальчик смотрел в нужном направлении, ожидая увидеть просвет между деревьев, означающий, что вот она, просека – вышли куда надо, и остаётся теперь только свернуть направо и уж не терять прямого направления. Хотя и предстоял потом нелёгкий путь через болото – это уже дело техники. Но просвета никакого не было. Только тёмный лес с густым подлеском.

Уже десять раз клял он себя за собственную самонадеянность – мол, он в своём лесу и ночью дорогу найдёт. Ну вот зачем было срезать через лес! Шёл бы по дороге до самой той просеки – сейчас проблемы бы не было. И лучше уж по дороге те лишние пару километров бы отмахали, чем в темноте по лесу рыскать. Но теперь пути назад уже не было. Если компас подвирает, поворачивать никак нельзя. Только ещё хуже заблудишься. И Андрей, стараясь не выдавать своего беспокойства, шёл и шёл вперёд. А за ним, пытаясь не отставать, Сергей и Женя.

Вдруг Бродяжник резко остановился. Где-то далеко-далеко слышен был странный звук, напоминающий вой, на одной ноте. Он скоро смолк, но ребята всё стояли, вслушиваясь в ночь. Фонарики прыгали в руках, освещая их напряжённые лица.

– Это волки? – дрожащим голосом спросила Женя.

– Нет. Волки не так воют, – попытался успокоить её Сергей. – К тому же они только зимой опасные. Сейчас у них еды полно.

– А… кто тогда?

– Не знаю, – признался предводитель, – может, птица какая…