Напротив мелькнула фигура Приска. Справа от него стоял Архелий, слева – мамаша Маруфов.

«Вот это да!» – изумилась Саша. Выходит, на этом Действе действительно наступает настоящее перемирие, где каждый равен каждому. Никогда в обычное время лапа Приска не коснулась бы никого из Маруфов! Но сейчас… Все вовлечены в общий танец. И не важно, какими были они в обычной жизни. Сейчас они – проводники света и высшей благодати. Все должны быть в мире и радости, безо всякой злобы и старых счётов.

Саша поискала глазами Руфина, но его не было поблизости. Хотя каждый в этот момент всей душой отдавался магическому танцу и был целиком самодостаточен, ей было всё ж досадно, что он не стоит рядом.

Потом замкнутый хоровод распался и превратился в змейку. Девочка изо всех сил вытянула шею, и ей удалось рассмотреть, что во главе всей цепочки выступает Фирмос. Он вёл торжественно и изящно, ловко лавируя между деревьями, ибо танцующие уже покинули луг и направлялись через лес к какой-то только ему ведомой цели. Вдруг справа под большим деревом мелькнул огонёк – мелькнул и исчез. Подальше – ещё один и ещё… «Папоротник расцвёл!» – вспыхнуло в голове. Первым желанием Александры было выскочить из хоровода и попытаться поймать заветную звёздочку. Но этот порыв пролетел, подобно гаснущим огонькам – столь же мимолётно. И следом пришла вторая мысль: «А зачем он мне?» – принеся с собою успокоение и освобождение.

Саша заметила, что они потихоньку начинают подниматься в гору. Уклон постепенно увеличивался, но идти было совсем не трудно. Они даже не шли, а словно плыли, легко касаясь земли – вверх и выше, выше… И вот деревья кончились. Цепочка танцующих оказалась на плоской поляне – вершине холма. Здесь снова пошёл хоровод – сначала по кругу, потом по сложной кривой. Кто сейчас вёл – Александре разглядеть не удавалось. Змейка получилась слишком длинная. Она извивалась, кружилась, загибалась внутрь и перекрещивалась – кто-то поднимал руки-лапы-ветви, и кто-то нырял под них. Но хаоса не было, был сложный танец, плавный и быстрый, в котором все подчинялись невидимому ведущему. Вскоре, однако, всё хитросплетение линий вновь приобрело форму круга. Только хороводов теперь оказалось несколько – а именно, три концентрических круга. Два из них – внешний и самый внутренний – кружились по часовой стрелке, а тот, что был между ними – против.

Саша оказалась во внешнем круге. Двигаться было по-прежнему легко, хотя скорость кружения всё увеличивалась и увеличивалась. И в какой-то момент девочке показалось, что земли она уже не касается – ноги быстро перебирают, тело в соответствии с общим ритмом поворачивается вправо-влево, но ступни не чувствуют толчка. Стало так невесомо, как в высшей точке прыжка на батуте. Чувства же были столь сложными и в то же время – простыми и естественными. Казалось, что это ощущение себя малой частичкой целого и единения со всем миром – оно давно ей известно. Ну да, конечно, она всё это будто знала когда-то, умела, да только позабыла. Почему?! Как она могла такое забыть?! Вот сейчас, ещё чуть-чуть, и она вспомнит что-то чрезвычайно важное!.. Ну же!.. Но вдруг хоровод замедлился, потом остановился и распался. Ноги стали ступать по земле, и Саша, будто оторванная от интереснейшего сна, оглянулась вокруг. Рядом откуда ни возьмись возник Руфин. Глаза его мерцали.

– Посмотри вверх!

Девочка запрокинула голову. Высоко в небе над Островом кружились три хоровода птиц. Направления движения их повторяли то действо, в котором участвовала она сама. А где-то там, выше всех, парила огромная сова. Саша не видела её, но ощущала её присутствие и знала неоспоримо: она здесь. Великая Фива.

Птицы тоже – вдруг замедлились, зависли на мгновение, трепеща крыльями, и разлетелись в разные стороны, тут же исчезнув из поля зрения девочки. Зато воздух наполнился медленно опускающимися на землю пушинками – это каждая птица, улетая, сбросила по перу. И вот они кружились, блестя в ярком свете луны, и казалось, что над летней поляной вдруг пошёл снег. Это было красиво.

– Хочешь, возьми себе одно, на память… – негромко произнёс лис. – Впрочем, наверное, лучше то, что само тебя выберет.

И не успела Александра, по своему обыкновению, начать выяснять – как это пёрышко может её выбрать, как одно плавно спланировало и опустилось ей на плечо. Оно было маленькое, с чёрно-белыми полосками и с рыжим пушком у основания.

«Какое милое», – подумала Саша. Она была растрогана и сразу полюбила это пёрышко, которое «само её выбрало».

– Ну, вот видишь, – удовлетворённо сказал Руфин, – а говорила: как это может…

– По-моему, я ничего не говорила, – перебила его девочка, – я только подумала… Ты что, теперь тоже слышишь мысли? Как Фива?

– Нет. Просто я к тебе привык. И чувствую, что ты хочешь сказать.

– И что я теперь хочу сказать?

– Мне кажется, пёрышко тебе понравилось, но ты считаешь его довольно бесполезным подарком. Так вот… это не так. Оно может тебе очень даже пригодиться.

– Пригодиться? Для чего?

– Сегодня же ночь, когда срываются покровы и всё тайное становится явным. Ночь волшебства и истины. Поэтому сброшенные в ритуальном танце перья обладают малой толикой этого волшебства. А именно, когда ты будешь сомневаться в чьих-то словах, подбрось это пёрышко в воздух – и узнаешь, не обманывают ли тебя.

– Как?

– Если перо плавно опустится на землю, тебе сказали правду; если же кружится и «юлит» – солгали. Только действует оно всего раз. После этого волшебство исчезнет.

– Я поняла, – шепнула Саша, бережно опуская пёрышко в карман. – Спасибо.

– Не за что, – улыбнулся лис. – Это подарок Фивы – через птиц.

Что ж… Ночь на исходе – Праздник кончается.

– Руфин, Руфин, погоди! Я столько всего видела! – заторопилась Саша. – Мне столько нужно тебе рассказать! Ну, куда ты подевался?! Когда Фива появилась… Она мне такое показала!..

– Я знаю, – ласково сказал лис. – Ты увидела своё будущее, но на краткий миг и вряд ли успела что-то запомнить. Я отошёл, чтобы тебя не отвлекать.

– Ты откуда это знаешь? – потрясённо прошептала Саша. – Ты тоже это видел?

– Я видел своё. Ведь у каждого из нас своя жизнь и свои в ней задачи и цели. Во время Великого праздника вершины лета и солнца Фива иногда делает всем собравшимся такой подарок: показывает Путь. Но это как вспышка молнии – фссс! – и снова темнота и обычный мир.

«И этот мир он называет обычным!» – подумала Саша, но вслух ничего не сказала.

– Ты совсем ничего не запомнила? – опечалился Руфин. – Это я виноват. Наверное, надо было тебя предупредить, рассказать тебе… Но я не был уверен и не хотел подвергать тебя разочарованию.

– Нет-нет, это ничего… Я всё же кое-что запомнила… Но очень мало, – задумчиво сказала Саша. – Я больше чувства помню – что была какая-то большая печаль… и много мелких. И радость была большая, и не одна! И много маленьких…

– Ну, у тебя потрясающая память, – засмеялся лис, – это уже кое-что!

– Я сама не захотела досматривать и глаза закрыла, – призналась девочка.

– Наверное, ты права. Может, лучше и не знать, что будет, – вздохнул Руфин. – Надо хорошо проживать настоящий момент и не расстраиваться наперёд, переживая то, что должно произойти… А оно, может, и не произойдёт или будет как-то иначе. В общем, как говорят, соломки всё равно не подостлать. Но ты, наверное, устала…

Саша зевнула.

– Да, немного…

– Давай присядем – здесь такая мягкая трава. Посмотри – вон растёт на востоке светлая полоса. Это новый день идёт к нам.

– М-м-м… – промычала Саша, приваливаясь к тёплому боку лиса.

Всё образуется

Сашу разбудил шум схватки – рычанье, хрюканье, визг раздавались где-то неподалёку. Она приподнялась и села в траве. Солнце стояло уже высоко и припекало – было не ранее утро. Рядом не было никого. Как это она заснула вчера – прямо на лугу. Этот момент стёрся из её памяти.

Вдруг рычание перешло в отчаянный крик боли, эхом отразившийся от деревьев.

– Кому-то сильно досталось… – пробормотала Саша, вытаскивая травинку, застрявшую в волосах.

После чего она вскочила на ноги и отправилась на звук – посмотреть, кто и что не поделил в это прекрасное ясное праздничное утро.

В тени высоких деревьев сгрудилось несколько крупных Маруфов. Злобно хрюкая, они пинали кого-то, лежащего в центре их круга, изредка добавляя и клыками. Земля вокруг была истоптана и изрыта, что свидетельствовало о том, что этот кто-то, ныне уже поверженный, поначалу оказывал им немалое сопротивление. Неподалёку, как изваяние, сидел Приск и с обычным презрением смотрел на всё происходящее. В схватке он не принимал участия. Над головами участников драки, правда, на безопасном расстоянии, чтоб не задели ненароком, с интересом поглядывая вниз, раскачивался на дереве Памвон. Ну разве мог он допустить, чтоб драка – и без него!

На мгновение Маруфы раздвинули свои ряды, и Саша увидела знакомую чёрную спину и пушистый хвост… И поняла она, кого били кабаны…

– Герда!

Сашин истошный крик заставил Маруфов оглянуться. А увидев девчонку, «от которой одни неприятности», они тут же бросили свою жертву и пустились наутёк. Видимо, память у этих созданий была неплохая. Ну, и чувство самосохранения тоже…

– А-а-а… Это твоя собака? Что ж она не представилась? – буркнул Приск.

– Так она ж живёт у человеков! Так что говорить разучилась, – насмешливо заметил Памвон.

– Как вам не стыдно! – Саша бросилась к собаке и, встав на колени, наклонилась над ней. – Герда, тебе больно?! Бедняжка моя…

– Больно… – раздался низкий скрежещущий голос, как будто повернулась давно не смазываемая шестерёнка.

Поняв, что это Герда ей ответила, Саша открыла рот. Вот ведь странно, её уже не удивляло всё самое непостижимое, что происходило вокруг, и то, что с нею разговаривают лесные звери. Это уже казалось нормальным. А вот когда заговорила её собака, такая привычная и домашняя, девочка оказалась к этому не готова. Однако, быстро справившись с собой, Саша принялась гладить и успокаивать её:

– Ты за мной пришла, да? Спасибо тебе, собаченька моя! Прости, что так вышло. Ну, потерпи немного – я думаю, тебе смогут помочь…

Она подняла глаза на дятла, который всё так же раскачивался на дереве. Похоже, происходящее его только развлекало.

– Памвон, позови Руфина! Надеюсь, он что-нибудь придумает.

– Руфина? – откликнулся тот. – Вам, скорее, нужен Фирмос…

– Почему? Впрочем, позови и его. Только поторопись – видишь, она страдает!..

– А неча на рожон лезть…

Но не успела Саша возмутиться и опять вступить в спор с зелёным болтуном, как тот вдруг гулко стукнул клювом по ветке, резко подпрыгнул и полетел-таки за подмогой.

Молчавший до сего момента Приск встал и сделал шаг в их сторону. Герда глухо зарычала, шерсть на её загривке стала дыбом, но волк даже не взглянул на неё.

– Извини уж, – проворчал он, обращаясь к девочке, – что не разогнал сразу шантрапу. Ошибка вышла… Да те-то сейчас всё исправят – починят её, не бойсь.

– Хорошо бы!

– А я здесь не нужен…

Приск повернулся и пошёл вон с поля боя.

Видимо, Памвон и в самом деле на сей раз поторопился, потому что не прошло и трёх минут, как на траву рядом с головой собаки опустился Фирмос. Герда клацнула зубами, и ворон неодобрительно покосился на неё.

– Это и есть пострадавшая? Я не понял, моя помощь требуется?

– Ещё как требуется! – заторопилась Саша. – Прости её, Фирмос! Просто ей очень больно.

Девочка укоризненно посмотрела на собаку:

– Ты не понимаешь? Тебе же хотят помочь! Надо вести себя вежливо и не огрызаться.

– Постараюсь, – простонала Герда. – Нога болит… и не слушается.