Мудрость стихов (страница 7)
Икеда перенесла лезвие к её груди. Она уже готова была вонзить клинок в сердце угасающей демонихи, но резвые шаги босых ног позади заставили её обернуться. У ступеней стояла маленькая вытянутая девочка. Её тонкий халат ещё не успел покрыться холодной синевой, но сморщенная кожа уже вызывала отвращение. Такие же пустые тусклые глаза и худощавое, костлявое тело. В своих мокрых руках она держала бледного, но живого ребёнка, покрытого мурашками от моросящего дождя, что брыкался, но при этом не издавал ни писка.
– Как невинна детская душа, – вызывающе обратилась Икеда, – как привлекательна жизнь того, кто не успел познать зла.
Она поигрывала лезвием катаны, но девочка не дёргалась с места.
– Но все заканчиваем одинаково – с тёмным пятном вместо души.
Воительница резко обернулась и вонзила меч в грудь демонихи. Её тело расплылось, унесённое смывающим дождём, и осталась лишь лужа воды под плывущим туманом. Девочка дёрнулась, ещё крепче схватив ребёнка за шею, и бросилась бежать вниз по ступеням. Икеда остановилась у уступа, наблюдая, как туман и чёрные тучи несутся вниз за шустрой девчонкой, уступая место долгожданным лучам солнца. Юная демониха свернула с тропы и бросилась в чащу, дождь и тучи следовали за ней, снося хрупкие ветви. Воительница спрятала катану в ножны и побежала следом, не теряя из виду извивающийся туман. Следы были чёткими, девочка продавливала сырую землю костлявыми пальцами ровно вдоль цветистой чащи. Над головой шумела сиреневая глициния, закрывая за собой последние источники света. Икеда нагоняла демониху, но вдруг её маленькие следы смешались с другими – взрослыми, менее заметными и более частыми, ведущими прямо к опушке чащи, но прерывающиеся у самого её выхода.
Девочка стояла посреди поляны по щиколотки в грязи, медленно водя пальцами по телу ребёнка. Икеда свистнула лезвием, достав его из ножен. Юная демониха застыла и медленно повернула голову в сторону воительницы. Она бросила ребёнка на сырую землю и растопырила синие ногти, словно готовясь к броску. Жизнь всё ещё кипела в её мёртвом теле. Глаза светились под чернью век. Мышцы дёргались от прикосновения дождя, но слабость и тьма уверенно забирали своё. Девчонка резко дёрнулась с места, почти растворившись в подоспевших тучах. Икеда свернула в сторону, подставив стальной наплечник и дёрнув за рукоятку, ударила ею в надвигающуюся темноту. Демониха получила резкий удар в лоб, тут же потеряв равновесие и рухнув в грязь. Охотница обнажила меч полностью и сверкающим лезвием располосовала под собой землю, зацепив ноги девчонки и лишив её всякой возможности подняться. Кровь, что стекала на её оголённые ступни, была алой, юной и живой, не успевшей застыть от мёртвого холода. Она не издавала ни звука, но выглядела так, словно хотела рассказать многое. Икеда держала над ней остриё катаны, не желая больше продолжать её мучений.
– Остановись! – вдруг замолила молодая девушка, показавшись из чащи: – Прошу, не надо.
Она плакала. Её горе и боль виднелись в усталых глазах. Она медленно подошла ближе, упав перед окровавленной девочкой на колени.
– Она моя дочь. Я не хочу её терять, – зарыдала она сильнее.
Молодая мама сидела на коленях перед своим ребёнком, перед своей девочкой, что лишь напоминала живую. Туман кружил вокруг них, забирая последнее тепло.
– Ты должна отпустить эту боль, иначе она тебя погубит, как погубила женщину, похитившую твою дочь, – ответила Икеда.
Девушка подняла заплаканные глаза:
– Я могу стать таким же чудовищем?
– Да, и станешь, если не справишься со своей печалью. Тебя поглотит тьма, что уже нависает над тобой.
Слёзы молодой матери смешивались с дождём, но блистали на томных глазах. Лепестки глицинии неслись у её ног. Ветер уносил их далеко, скрывая от гонимого ливня, а вместе с ними и боль, что стекала по её бледным щекам. Икеда вонзила лезвие в грудь умирающей девочки, и та испарилась в густом тумане, оставив после себя лишь мокрый след. Тьма развеялась. Дождь плавно отступил. Ветер утих. Морозный туман растворился в сырой земле. Тёплые лучи солнца ударили в глаза, вызвав у девушки измученную улыбку. Она поднялась на ноги и взяла дрожащего ребёнка, что завопил от промозглой сырости.
– Пойдём, малышка. Я отведу тебя к маме, – ласково прошептала она, укрыв замёрзшего младенца.
Она не сказала воительнице ни слова и вернулась на тропу, что вела через чащу домой. Икеда смотрела ей вслед. Видела, как глициния кроет яркие лучи солнца. Видела, как тень следует за девушкой по пятам. Она хотела верить, что тьма больше не придёт в эти края, что грозные тучи развеются навсегда, и дождь будет приятным и тёплым. Она хотела верить, но дорога вела её дальше, за очередной тёмный горизонт.
Тьма
Тьма следует за нами шаг за шагом,
И каждый видит в ней свой тайный страх.
Мы думаем, что спрячемся за ярким шаром,
Но лишь мёрзнем со слезами на руках.
Боимся мы её порою,
Не ведаем суровый взгляд.
Она стоит за нашею спиною,
Высвобождая наш коварный нрав.
Глава 5
Алая нить
У Икеды было достаточно денег, чтобы посетить крупный город – место вечно спешащей толпы и всеобщего неравенства. Бедняки жили на отшибе, всегда стараясь держаться в стороне, а богатые колесили на повозках, занимая добрую половину дороги. Неуютно, грязно, шумно. Икеде не нравились такие места, но вызывали чарующее желание посетить их вновь из-за невероятного движения жизни. Она шла сбоку, стараясь не выделяться из серой массы, но её стальная амигаса и дорогая рукоятка катаны всё же привлекали любопытные взгляды. Она не обращала на них внимания, холодно продолжая водить глазами по забитой улице, но тёмная фигура за одним из переулков всё же привлекла её взгляд.
Неизвестный воин следил за ней, поднимая настороженные глаза из-под круглой шляпы. Его амигаса выглядела куда вычурнее, чем у Икеды. Позолоченные концы с бронзовыми брелоками на макушке. В ножнах скрывалась катана, тоже с весьма богатой рукояткой. Воительница свернула с главной дороги, оставив душный шум позади. Вдоль городских стен на зелёной траве рос ликорис, распустившийся красными лепестками и алыми нитями. Цветы были столь яркими и обширными, что даже кровавый дождь бы мерк на их фоне. Неизвестный следовал за ней, лишь делая вид, что пытается скрыться. Икеда остановилась, только когда узкая часть улицы полностью опустела.
– Что тебе нужно? – спросила она, обернувшись и не спуская ладони с рукоятки.
Незнакомец приподнял чёрные глаза. Они источали хладнокровие. Железный оскал воина, что Икеда никогда не встречала ранее. Юноша выглядел молодо, хотя морщины и выдавали в нём четвёртый десяток, а чёрные тонкие волосы с седыми локонами выползали из-под плотной амигасы. Высокий, стройный, с чистым лицом и гладкими бледными ладонями. Он был идеальным образцом воителя, на которого равнялась сама Икеда. Вдруг его губы задрожали. Он сохранял сдержанность, но дружелюбная улыбка расплывалась на его гладковыбритом лице. Незнакомец тут же попытался скрыть радость, слегка прикусив губу.
– Вы учили меня скрывать эмоции, госпожа Мосина, – ответил он почтительным тоном. – Всегда сохранять хладнокровие, как подобает истинному воину, но снова видя вас в добром здравии, я не могу не радоваться.
Икеда не видела в нём знакомого лица, хотя юноша явно её знал.
– Но я понимаю, что вы не помните меня, – его лицо резко потускнело, впав в задумчивость. – Меня зовут Кайка Хисао, и когда-то я был вашим учеником.
Икеда не среагировала, сохраняя железное хладнокровие, что вызвало у Хисао ещё большее уважение к своей мастерше, но, несмотря на свою стойкость, его слова оживили в ней неподдельный интерес.
– Заглянем в чайную, и я вам всё расскажу. Вперёд, я угощаю, госпожа.
Хисао плавно развернулся, охотница пошла за ним следом. Они вошли в чайную, что на входе ударила тёплым ароматом. Посетители стучали чашками, пахучие чайные листья висели над каждым столиком, порой перебиваемые душистой мятой. Они присели у бокового столика. Хисао вёл себя сдержанно, хотя порой впадал в неясность, словно задумчиво копаясь в волнующих воспоминаниях.
– Добро пожаловать, воители, – поприветствовал их улыбчивый старик. – Что вам подать?
– Фирменный чай, – тут же ответил Хисао. – Мы только с дороги.
– Сию минуту.
Старик щёлкнул пальцами и поспешил за прилавок. Хисао внимательно смотрел на Икеду, которая отвлекалась на него лишь краем глаза.
– Говори, – наконец произнесла она.
Хисао выдохнул, словно продолжая изумляться её железному взгляду.
– Вы обучали меня, – заговорил он, наклонившись ближе к столику. – Тогда вы выглядели значительно старше. Я помню ваши седые волосы – густые, словно молоко, столь вы были мудры.
– Не помню ничего подобного.
– Неудивительно, то, что с вами произошло, я не пожелал бы даже врагу.
– Значит, я уже жила когда-то?
– Да, госпожа. И это была ваша далеко не первая жизнь.
Икеда задумчиво вглядывалась в пустоту. С самого рождения она имела таланты столь невероятные, столь удивительные, что не одному человеку не хватило бы и целой жизни, чтобы ими овладеть. Ей же было достаточно внимательного взгляда, чтобы стать непревзойденной мастершей вне всякой конкуренции. Она считала, что это богиня Идзанами благословила её, нередко появляясь в её снах, дабы она помогала людям, изгоняя нечисть с проклятой земли, но и мысли о чём-то более запутанном также вертелись у неё в голове.
– Что же произошло? – спросила она, давая волю любопытству.
– Мы взяли заказ. В одной из деревень поселилась кидзё, а вы сами знаете, переполненная ненавистью демоница способна на многое. Мы напали на след, и всё шло по плану. Отыскали пещеру, где она скрывалась, – Хисао покивал головой. – Боги… столько трупов и крови я не видел никогда в жизни. Можно было пройти по расчленённым телам, так и не коснувшись земли. А запах… запах бросал в дрожь, вызывая тошноту, но вы держались хладнокровно, как всегда. Демониха выпрыгнула неожиданно. Я потерял свой меч, но вы откинули меня от неё, спасли мне жизнь. У меня начались галлюцинации, и всё было как в тумане, но я чётко помню, как она вонзила вам в сердце кол. Я выбрался из той пещеры и слышал лишь мудрый голос, что оттуда доносился, а когда вернулся, то ни от вашего тела, ни от тела демоницы не осталось ни следа, лишь эта амигаса, – Хисао провёл пальцами по позолоченным концам своей шляпы. – Я думаю, это первый случай, когда вы умерли не своей смертью.
Икеда отвлеклась от раздумий, заслышав звон чашек, что шустро нёс старик. Он поставил горячий чай на столик и подозрительно пригляделся, обратив внимание на дорогие рукоятки катан. Хисао взглянул на него с суровым холодом, что производило должное впечатление. Он на удивление мастерски умел внушать людям свои эмоции.
– Вижу, деньги у вас водятся, юные воители, – с любопытством заговорил старик.
– Мы ловчие, – тут же ответил Хисао, словно кичась своим ремеслом.
Старик облегченно улыбнулся, словно услышал то, что желал услышать. Он уверенно наклонился ближе, натягивая губы в притворной ухмылке.
– Ловчие? Хм-м, у нас с этим проблем нет. Нечисть обычно подальше от людей держится, но, может, вас интересует заработок иного рода?
Хисао и Икеда переглянулись, хотя воительница не особо блистала энтузиазмом.
– В соседнем квартале проводят бои. Сильные мужчины бьют друг другу морды на потеху жадной толпе. Народная забава, – вдруг рассмеялся он, но завидев, что никто не понял его юмора, вновь вернулся к натянутой ухмылке. – Так вот, один из бойцов сливает раунды. За деньги, разумеется, и я могу поделиться кто.
– Что думаете, госпожа? – поинтересовался Хисао у задумчивой мастерши.
– Делай как знаешь, – равнодушно ответила она, потягивая чашку чая.
– Сколько?
– Двадцать мон, – тут же ответил старик.