Модификаты (страница 17)
Утром я обнаружила, что все мои личные вещи уже перекочевали в каюту капитана и даже заняли положенные места в настенных боксах для хранения. Причем расположил их капитан примерно в том же порядке, что они находились и у меня. В общем, вспыхнувшее на мгновение глухое раздражение от необходимости резко и вынужденно сменить привычное пространство на иное мгновенно затухло. Тем более я никогда не была тяжела на подъем, привыкла к этому еще в экспедициях с родителями. К тому же все это временно, и когда мы разберемся с моим преследователем, то все вернется в прежнее русло. В общих кают-компаниях и на трапезах мы снова появлялись только вместе с Рожером, и он нарочно постоянно подчеркивал наши отношения публичными прикосновениями. Не наглыми или вульгарными, но четко дающими понять всем имеющим глаза – уровень близости между нами заметно возрос. Хотя на деле ему частенько приходилось прижиматься ко мне, чтобы напомнить, что надо прекратить шарить по всем вокруг пристальным расчленяющим взглядом, стараясь вот так определить, кто же та сволочь, что привела меня на грань нервного срыва. Я понимала, что он прав и глупо пытаться рассмотреть дурные намерения на чьем-то лице, но все равно невольно впивалась глазами в каждого посмотревшего на нас подольше, надеясь прочитать, кто и за что. Но чаще всего видела в выражении лиц другое. Люди смотрели на меня со смесью досады и жалости, а на капитана – откровенно сочувствующе. И пусть я знала, что они не правы, но все равно понимание, что большая часть моей смены экипажа считает меня, мягко скажем, немного не в себе, угнетало. Время шло, нападения не повторялись, а за мной везде и всюду ходил если не сам Рожер, то обязательно кто-то из техников или безопасников. Очевидно, что с каждым днем для всех я все больше выглядела как капризная пассия капитана, которая своими истериками вынудила оказывать себе едва ли не особые почести в виде почетного караула. Сама бы так подумала о любой неврастеничке, если бы наблюдала всю ситуацию со стороны. Но какие у меня варианты? Лучше быть стервозной липучей живой подружкой капитана, нежели гордой самостоятельной и мертвой.
Прошло две недели, абсолютно ничего не происходило, и я стала совсем успокаиваться и даже привыкать обитать в одном пространстве с капитаном. Открывать сквозь сон глаза и рассеяно наблюдать, как он то отслеживает какие-то процессы на своем здоровенном экране, то негромко переговаривается с кем-то и проверяет длинные вереницы данных, то снова и снова просматривает записи из всех помещений корабля в моменты нападения на меня, надеясь заметить хоть что-то, что упустил до этого. И я ему была искренне благодарна за это упорство.
Мой преследователь сделал свой ход тогда, когда я уже в большой степени утратила бдительность. Я только закончила обычную смену и почти волоча ноги шла обратно. В качестве моего сопровождающего сегодня был Марис Верде, безопасник. Я подозревала, что и сама его раздражаю, и необходимость пасти меня, таскаясь по всему Ковчегу, но был он всегда безукоризненно вежлив. Распрощались мы прямо у дверей капитанской каюты, и я отчетливо услышала его облегченный вздох, когда за мной закрывалась пневматическая дверь. Как будто я сама не выдыхала с таким же чувством, когда избавлялась от этого конвоя. Рожер поднялся мне навстречу и коротко поцеловал в лоб.
– Софи, у меня сеанс экстренной закрытой связи с Землей, – сказал он, погладив мою спину и отстранившись.
– Что-то случилось? – встревожилась я. Экстренная связь не есть хорошо.
– Еще не знаю. Но расскажу, как вернусь, – капитан посмотрел в сторону. Конечно скажет, но если только информация будет разрешенной для простых смертных, а не секретного характера. – Вернусь – и пойдем ужинать. Хорошо?
– Хорошо, – ответила я уже закрывшейся за ним двери. Быть вместе живущей парой так… черт знает, обыденно, что ли. Но, а с другой стороны, мне разве когда-то нужны были страсти и потрясения? Этого у меня и вне отношений пока в достатке.
Не прошло и пары минут, я только собралась раздеться и забраться в душ, как раздался сигнал от двери.
– Покажи! – с недовольным вдохом приказала я.
Снаружи стоял один из физиков, Демьен вроде бы. Фамилии навскидку не вспомню. Чернокожий парень, Естественный, невысокий, коренастый и немного невзрачный, я бы сказала. «Зажралась ты, дорогуша, общаясь почти только с Модификатами», – упрекнуло меня подсознание.
– Капитана сейчас нет! – сказала в переговорник.
– О, я знаю, София. Я его только что встретил, и он сказал, что ты уже вернулась со смены и я могу поговорить с тобой, – затоптался он неловко перед дверью.
Я снова обреченно вздохнула. Если честно, устала я за эти двенадцать часов адски.
– Прости, я не стал бы беспокоить, понимаю, ты и так смену отпахала, вечер же, – зачастил парень, которому, конечно, прекрасно было слышно мое недовольное сопение. – Но у нас на потолке одной из камер расщепления появилось какое-то странное пятно, и мне кажется, оно растет и быстро.
Моментально всю усталость как рукой сняло, под мощным напором включившейся на полную катушку профессиональной тревоги.
– Открой! – не мешкая ни секунды, приказала я и оказалась с Демьеном лицом к лицу. – Какого оно цвета?
Глава 11
Очевидно, парень не ожидал от меня такой прыти и поэтому на пару секунд завис, моргая.
– Се… серебристое, – не слишком уверенно пробормотал он, и эта странная заминка сработала как тревожное оповещение в моем сознании. Может, конечно, у меня уже паранойя окончательная, но рисковать тогда, когда можно этого избегнуть, я не собиралась.
– Погоди секунду, я должна вызвать кого-нибудь для сопровождения, – попятившись, сказала я, собираясь воспользоваться коммуникатором под кожей, но вроде внешне неуклюжий и растерянный прежде парень внезапно метнулся ко мне и с неожиданной силой сжал запястье.
– Значит, это правда! – прошипел он и опасливо стал озираться. – Глупый Арни мне не верил! А я говорил ему, что ты с капитаном не просто так! Надеешься, что избегнешь судьбы остальных Естественных, трахаясь с Тюссаном? Дура!
Простоватое и добродушное лицо парня исказилось самой настоящей ненавистью, и он сжал мою руку так, что показалось, сейчас треснет кость. Наверное, прежде, случись со мной такое, я опешила бы, теряясь, но не сейчас. Слишком долго мои нервы были как взведенная в ожидании пружина.
– Да что ты себе позволяешь! – закричала я и с размаху саданула его ботинком по голени. – Отпусти!
Демьен вскрикнул и перенес вес на одну ногу, а я дернула свою конечность из его захвата что было сил. Потеряв равновесие, он повалился прямо на меня. Удар об пол с дополнительной тяжестью был более чем неприятным, и у меня клацнули зубы и загудело в голове.
– Отвали! – Я брыкалась и выворачивалась, но Демьен, мгновенно оправившись от замешательства, вызванного моим сопротивлением, навалился и прижимал к полу всем весом. – Ты с ума сошел?
– Это ты ненормальная, если веришь ему! – орал он мне прямо в лицо, оглушая и выглядя уже совершенно свихнувшимся. – Он тебя просто использует! Лучше я тебя собственноручно придушу, чем ты поможешь из всех нас безмозглых марионеток сделать!
И его руки действительно сжались на моем горле, хотя я и без этого едва могла дышать от его веса. Я вцепилась ему в лицо ногтями, Демьен взвыл, но не отпустил. Выворачивалась так, что чуть мышцы не рвались, полосуя его физиономию с зажмуренными глазами снова и снова, но в глазах стремительно стало темнеть, а легкие горели огнем.
– Роже-е-ер! – закричала отчаянно, тратя последний воздух.
– Тварь! Предательница! – зарычал Демьен, сжимая пальцы сильнее.
Ну вот и все, похоже. Сознание ускользало, руки и ноги становились бесполезными плетьми, свет пропал. До сознания едва дошло, что это булькающее хрипение издаю я, и вдруг воздух вернулся так резко, что разом наполнившиеся легкие обожгли острой болью, будто разрываясь.
Сквозь замутненное слезами зрение увидела мечущиеся тени, что-то сначала глухо ударилось, потом рядом закричали, и я, собрав все силы, перевернулась, поднимаясь на четвереньки. А потом взлетела в воздух, поднятая чьими-то сильными руками, и сипло заорала и забрыкалась снова.
– Тихо, София, это я, Рожер! – торопливо произнес Тюссан у моего уха, обездвиживая в объятиях. – Тише, звезда моя, тише! Мы его поймали, все хорошо теперь!
– Идиотка, что же ты творишь! – надрывался Демьен, которого прижимал к полу Марис Верде. – Своих предаешь, дрянь, пока он за твоей спиной кувыркается с другими! Надо было тебя раньше прикончить!
– Убери его отсюда! – рявкнул капитан безопаснику, аккуратно массируя мою шею. – Пусть док вырубит его. Проспится – допросим.
Пока Марис уволакивал Демьена, тот продолжал кричать и обвинять меня во всевозможных грехах, оскорблять, вопя, что я тупая похотливая дрянь, предавшая каких-то «своих» ради члена.
– О чем он говорит? – прохрипела, как только его перестало быть слышно, а мое дыхание чуть нормализовалось.
– София, у него явно психоз, зацикленный на тебе, так что пусть в его бреде разбирается док Питерс, а не мы, – Рожер отдал приказ закрыть и запереть дверь и избавил меня от скаф-пленки, ставя на порог капельной душевой. – Ты сможешь сама стоять? Может, врач сначала нужен тебе?
– Нет, я в порядке, кажется, – покачала я головой и тут же поморщилась от жжения в горле. – Я пить хочу.
Тюссан напоил меня, сочувственно глядя на то, как я морщусь при каждом глотке, и все же остался стоять перед входом в очистительную зону, явно готовый подхватить в случае чего.
От прохладных капельных потоков мне сразу полегчало, дикое напряжение из мышц ушло, но зато начало трясти. Мысли были вполне адекватными, и признаков возможной истерики я в себе не ощущала, но дрожала, будто у меня лихорадка. Тело реагировало на пережитый стресс, а вот сознание запаздывало, спрятавшись пока за каким-то онемением. Тюссан уложил меня в кровать и укутал термоодеялом, вытягиваясь рядом и обнимая.
– Рожер, он говорил что-то про Арни, – произнесла я сквозь стук собственных зубов.
– София, разве я тебе должен объяснять, что психоз – вещь заразная. Штерн, конечно, твой друг, но он, сорвавшись, создал прецедент для других, чья психика за время полета стала неустойчивой.
Говорил капитан отрывисто, и эта тема явно ему не нравилась.
– Других? – приподнялась я на локте, заглядывая ему в лицо.
– София, сегодня тебе лучше отдохнуть, а об остальном мы поговорим на свежую голову, – Рожер надавил мне на плечи, вынуждая снова лечь.
– Ты же не думаешь, что я смогу теперь уснуть! – возмутилась, стараясь поймать его взгляд, но капитан упорно смотрел в стену. – Ты не можешь упомянуть подобное, а потом предложить мне оставаться спокойной и вздремнуть. Значит ли это «других», что Арни и Демьен не единственные, кто начал вести себя неадекватно? Потому что он упоминал каких-то «своих». Что это значит?
– София! – строго сказал Рожер и поднялся, но я не собиралась уступать и тоже села, готовая продолжать настаивать.
Капитан посмотрел наконец мне в глаза, видно было, что он колеблется, вздохнул и снова сел рядом.
– Это уже десятый случай нервного срыва в обеих сменах. Еще двадцать три человека находятся под пристальным наблюдением, так как начинают проявлять тревожащие признаки. У всех навязчивые состояния, мания преследования, и в конечном итоге это заканчивается открытой агрессией по отношению к кому-нибудь.
У меня в прямом смысле рот открылся. Просто слов не могла найти, чтобы дать оценку услышанному.
– И ты молчал? Не говорил мне? – Я отдавала себе отчет, что на обиду права не имела, но, в конце концов…
– София, принято было решение о неразглашении и как можно более безболезненном и скрытом изъятии сорвавшихся.
Да, он мой любовник, но еще и капитан. Ничего говорить он был не обязан, если считал, что от этого только хуже.