Коллежский секретарь. Мучительница и душегубица (страница 29)
В полдень следующего дня князь Цицианов приехал к Соколову. Слуга проводили его в комнату хозяина.
Князь вошел.
– Степан Елисеевич! Эк тебя угораздило!
– Да кто знал, что так выйдет, князь? Я отправился в дом священника Кирилова и ничего не ждал там встретить опасного.
– Так ты был у Кирилова? – искренне удивился Цицианов. – Ты был там?
– Да, но что здесь удивительного? Мы же с тобой все это обговаривали.
– Но тебя нашли у трактира «Царский» так мне сказали.
– Я сам себя там нашел, князь. Очнулся в канаве сточной. И дни свои там мог завершить. Чудом жив остался.
– А у Кирилова ты что делал?
– Говорил с ним.
– Беда, Степан Елисеевич.
– Дак живой я, князь. Нет пока беды.
– Ты живой, а он нет.
– Он? – не понял князя Соколов.
– Священник Кирилов убит! И полиция ищет того, кто был в его доме. Я и подумать не мог, что это был ты. Его нашли вчера с колотой раной в груди. Его закололи шпагой. И сделал сие человек, владеющий сим оружием.
– Но не хочешь же ты сказать, что это сделал я, князь? Я могу тебе дать слово, что я никого не убивал.
– Да кто тебя обвиняет, Степан Елисеевич? Но расскажи мне, что произошло с тобой?
– Я посетил Кирилова в его доме. Он был там совершенно один, как мне показалось вначале. По всему было видно, что наш с тобой разговор с дьяконом церкви ему был известен. Он меня ждал, все твердил, что они все знают, и мы напрасно сработали так грубо.
– Кто они?
– Этого я не узнал. Он сказал только, что нам с тобой не дадут зайти далеко. Я понятно, захотел подробностей, но в этот момент кто-то со спины огрел меня чем-то тяжелым, и я лишился чувств. Очнулся я у трактира «Царский» в другой стороне города в сточной канаве с нечистотами.
– Что за нелепица? Но кто мог тебя ударить?
– Думаешь, я знаю? Но меня в этот раз хотели убить. Огрели по голове и отвезли в иную сторону и швырнули мое тело в канаву, и я бы там захлебнулся, но моя голова попала на чье-то мертвое тело. Только сие не дало мне захлебнуться.
– Не проще ли было пырнуть тебя ножом или клинком, как Кирилова? Тот мертв. И если бы тебя желали убить, то и ты был бы мертв.
– Не скажи, князь. Кстати, ты говоришь, что священник был убит шпагой?
– Да.
– Посмотри на мою шпагу. Вон она там, на стуле с портупеей лежит. Посмотри на клинок!
Князь бросился к шпаге и быстро обнажил клинок. На лезвии была кровь!
– Черт! Степан! На твоем клинке кровь!
– Вижу и отсюда, князь. Но я не убивал его!
– Знаю. И потому понимаю, почему тебя не убили, Степан. Они хотели тебя запачкать кровью и так отстранить от дела. Это намного умнее, чем просто тебя убить. Смекаешь? Кто тебя видел?
– В трактире многие и в том числе целовальник.
– Плохо. Завтра начальник полицмейстерской канцелярии Молчанов будет знать про сие.
– Я все расскажу, как было и дам клятву, что….
– Ты сошел с ума, Степан! Какую правду? Запомни: в доме Кирилова ты не был! А твой клинок мы сейчас вытрем, и следа от крови не останется. Шпага-то у тебя простая. Три рубля такой цена, не больше.
Князь вытащил платок и стал тщательно вытирать лезвие, а затем швырнул платок в камин.
– Но что мне говорить, ежели спросят, где я был, и что со мной случилось?
– Скажешь, разбойники напали и ограбили. Благо видали тебя в стороне от дома Кирилова. Ты целовальнику не сболтнул ли чего лишнего?
– Нет. Сказал, что на меня напали и ограбили.
– Вот и хорошо. Так и далее следует говорить.
Соколов немного приподнялся и лег выше.
– Но кто мог убить Кирилова? Что ты думаешь по сему поводу, князь?
– Некто нас опередил. Свидетеля у нас забрали, Степан. Такого свидетеля, кто мог показать противу Салтыковой. Но сие для нас с тобой не в первый раз.
– Стоит дом его обыскать и все его документы забрать и со всем тщанием их изучить! Там много чего можно найти, – схватился за соломинку Соколов.
– Думаешь, я этого без тебя не знал? Я был там, и все его бумаги были в печке сожжены! Все! Дневники, письма, хозяйственные книги. Один пепел остался. И больше тебе скажу, Степан. В той самой церкви, где мы с тобой книги изъяли, дьякон пропал. Догадываешься какой?
– Наш?
– Именно наш. Исчез человек, и нет его нигде. Вот так-то!
– Но у нас есть книги в юстиц-коллегии! Стоит…
– И они пропали, Степан. Я нынче утром это обнаружил.
– Как это пропали? Что сие значит? Как они могли пропасть из моего кабинета? Ключи токмо у меня!
– Видать не только у тебя, Степан. Я бросился те книги церковные искать, но никто их не видал. Никто! Словно и не было ничего.
– Да что же сие? Что делается? – Соколов был в отчаянии. – У нас снова ничего нет! Все напрасно. Все что мы сделали с тобой, князь Дмитрий!
– Сам знаю, Степан. Все стоит сызнова начинать. Токмо бумаги, что мы с тобой для сравнения заполнили остались по делу священника Кирилова. Я их при себе носил…
Глава 13
Государственный секрет
Февраль 1764 года.
1
Канцелярия Юстиц-коллегии в Москве.
1-го февраля, 1764 года.
Сенатский секретарь Иван Иванович Иванец-Московский прибыл в Москву и первым делом явился в присутствие. В кабинете в Соколова его появление встретили с радостью.
Степан стал его обнимать:
– Возвернулся, блудный сын!
– Здравствуй, Иван Иванович! – проговорил Цицианов и также обнял Иванцова и расцеловал его по русскому обычаю.
– Здравствуй, Степан Елисеевич! Здравствуй, князь Дмитрий! Всей душой к вам рвался.
– Да и мы тебя ждали! Нелегко тебе там было? Не сожрали тебя в Петербурге?
– Не сожрали! – произнес Иванцов. – Хотя хотели. Много некие персоны постарались в том.
– Привез ли добрые вести, Иван Иванович? – спросил Цицианов. – По твоему лицу вижу, что привез!
– Привез, князь. Хотя трудов мне это стоило немалых. Пришлось поволноваться и побегать по Петербургу. Наша-то Дарья Николаевна Салтыкова до столицы добралась и самому генерал-прокурору Глебову крупную взятку сунула. Уж через кого она сие провернула мне неведомо, но что она сие сделала – точно. В том головой поручусь.
– И что сам Глебов тебе стал мешать? – спросил Соколов.
– Еще как! Так гневался, что в порошок меня был готов стереть. Обещался Глебов на моей карьере крест поставить и матушке-государыне все дело так представить, что нас вами, а не Салтыкову в крепость нужно упрятать для спокойствия империи.
– И как ты вывернулся, Иван Иванович? Тебе с твоим чином 14-го класса против Глебова стоять? – сказал Цицианов. – Тут бы и я не совладал. А ты еще и недворянских кровей будешь.
– Помогли добрые люди, князь. И не поверите что было. Ей богу не поверите.
– Да говори уже Иван Иванович. Не томи душу!
–Удостоился я, чиновник 14-го класса, аудиенции у императрицы, и я пал в ноги Екатерине.
– Императрице?
– Государыне?
–Именно так. Она даже руку мне для поцелуя протянула. Все как мог ей обсказал, и она мне поверила. А вскоре узнал, что генерал-прокурора Глебова со службы согнали, и дело против него самого завели. Вместо него назначен генерал-прокурором князь Вяземский.
– Ты хочешь сказать, что генерал-прокурора Сената ты свалил? – глаза Цицианова были готовы вылезти из орбит.
– То не я сделал, но, видать, моя слезная жалоба была последней каплей в деле против него.
– Чудны дела твои господи. Ведь Глебов в чести был у Екатерины. То мне хорошо ведомо. Еще когда она великой княгиней была, то часто деньги у него занимала, чтобы карточные долги покрыть. Так и вилась подле него, ссуди мол денег. А тот, не будь дурак, всегда давал ей.
– Глебов взятки брал, князь. То многим было ведомо. А терпение государыни не безгранично. Да и врагов у него при дворе не мало. И моя жалоба к месту пришлась.
– Тоже мне удивил – взятки. Их почитай все при дворе при покойной государыне брали. Хотя Глебов мог и зарваться. Все хорошо, что хорошо кончается. Он нас не сожрал, так мы его сожрем.
– Но вы не знаете, господа, еще что я вам привез.
Иванцов достал из сумки большой конверт с гербовыми печатями и передал его в руки Соколову.
– Вот сие для тебя, Степан Елисеевич.
Соколов посмотрел на пакет и быстро взломал печати. Внутри были документы с указами дозволявшими арест помещицы Салтыковой и разрешение держать её за караулом до конца следствия. Также разрешалось провести в домах и имениях помещицы повальный обыск.
А во время повальных обысков крупные полицейские команды блокировали подозрительные объекты (иногда целые кварталы) и проводили аресты и допросы большого числа людей, что позволяло ловить хорошую рыбку в «мутной водичке».
Эффект такого обыска трудно было недооценить. Соколов делал подобное не раз и всегда добывал нужные доказательства и даже накрывал целые банды.
– Императрица развязала нам руки, князь! – торжественно произнес Соколов. – Иван Иванович привез то, что нам было нужно. Ты давно про то мечтал.
– И что сие? – спросил Цицианов.
– Нам дано право держать Салтыкову за караулом и провести повальные обыски во всех её имениях!
– Дело! – вскричал князь. – Вот сие дело настоящее! Теперь вот где у нас Салтычиха будет со всеми своими защитниками. Такое дело раздуем, что Москва закачается! И пусть те, кто мешал нам, удавятся от злости! И ревизор пусть за локоть себя укусит!
– Сего господина приказано отозвать из Москвы. Такой приказ также отдан новым генерал-прокурором князем Вяземским. Но пытку Салтыковой императрица строго запретила, – сказал Иванцов.
– Обойдемся покуда и без пытки. Тем более, что сейчас к ним редко прибегают когда дело противу дворян ведется. Мы здесь, Иван Иванович, также много чего пережили. Верно, Степан Елисеевич? – князь весело посмотрел на Соколова.
– Я вот едва богу душу не отдал, дело то распутывая. Расскажу тебе про то при случае. А сейчас об деле стоит подумать. Так что спасибо тебе, коллежский регистратор Иванцов!
– Никак нет, господин коллежский секретарь. Отныне я сенатский секретарь Иванец-Московский.
Иванцов рассказал о своем повышении смене фамилии.
– Чудны дела твои господи! – сказал Цицианов. – Но ты сие заслужил, Иван Иванович. Сие начало для новой дворянской фамилии. Выслужишь дворянство для себя и своих будущих детей.
Иванец-Московский спросил Соколова:
– С чего начнем, Степан Елисеевич?
– Я отправляюсь с командой в дом Салтыковой для проведения ареста. И теперь нам никто на пути не станет. Указ из Петербурга. От нового генерал-прокурора. И повеление на то от самой государыни имеется!
2
Дом помещицы Салтыковой в Москве: арест.
Второго февраля 1764 года коллежский секретарь Степан Соколов в полном мундире при шпаге и с орденом в петлице в сопровождении солдатской команды прибыл в дом Дарьи Николаевны Салтыковой.
Помещица встретила его на пороге своего дома. На ней также было парадное одеяние, видневшееся из под шубы, накинутой на плечи, словно она собралась на бал. В руках Дарья Николаевна сжимала массивную трость с костяной рукояткой отделанной в золото.
– Здравствуйте, господин Соколов, – поприветствовала она коллежского секретаря. – Судя по вашему виду у вас плохие вести для меня? Ибо только они могли вас столь порадовать, не так?
– Здравствуйте, Дарья Николаевна. И напрасно вы так о цели моего приезда. Ваши беды меня совсем не радуют.
– А разе вы пришли не арестовать меня? – криво усмехнулась помещица.
– Но я не рад сему обстоятельству, а лишь выполняю свой долг. У меня имеется предписание о взятии вас под стражу, госпожа Салтыкова. А также у меня имеется разрешение из Петербурга о проведении во всех ваших домах и во всех имениях повального обыска. Указ именной и исходит он от самой императрицы.