Глава 17
Опасный поворот.
Осень 1764 года.

Канцелярия юстиц-коллегии в Москве.

Соколов прибыл на службу утром прямо из дома, хотя поспать ему в ту ночь так и не удалось. Они вернулись с князем из дома Михайловского только под утро.

Прямо на пороге канцелярии его уже ждал Федор Петрович Дурново. Степан испугался, что про их ночное посещение чужого дома узнали. Если так, то оправдаться будет весьма непросто. Могут обвинить в убийстве и тогда поди докажи, что попали в дом чиновника не со злым умыслом.

– Степан Елисеевич! Здравствуй!

– Здравствуй, Федор Петрович.

– Ты, видать совсем не спал нынешней ночью? – спросил чиновник.

– С чего ты взял, Федор Петрович?

– Дак выглядишь усталым, Степан Елисеевич. Словно бегал всю ночь.

«Знает или нет? Может, просто так спросил? – подумал Соколов. – По морде сего мошенника и не скажешь ничего. Научился скрывать свои мысли. Но он ждет ответа».

– Сидел за бумагами в своем кабинете дома. И спать не ложился практически. Дело Салтыковой отлагательств не терпит. Матушка-государыня результата следствия требует. Сам понимаешь, Федор Петрович, дело государственное.

– Оно так, Степан Елисеевич. Ты служака исправный. Иван Александрович, начальник канцелярии, видеть тебя желают.

– А чего так срочно? Чего прямо с утра? Может, случилось что? – допытывался Соколов.

– Случилось, Степан Елисеевич. Такая жизнь пошла, что ежедневно что-нибудь да случатся. Я вот день прожил и думаю, слава господу, что не случилось ничего. Эх, грехи наши тяжкие.

– В сейчас что произошло, Федор Петрович? Я же тебя не про грехи спрашиваю.

– Дак депеша срочная пришла из Петербурга.

– Депеша? – у Соколова отлегло от сердца. Дурново волновался по иному поводу.

– Из самого Сената, генерал-прокурором подписанная. Зайди к нему прямо сейчас.

Соколов вбежал в здание и быстро поднялся по лестнице. Он, не постучавшись, распахнул двери кабинета начальника канцелярии и вошел внутрь.

– Здравствуйте, Иван Александрович. Слыхал я, что видеть меня хотели?

Статский советник с места поднялся и пошел на встречу Соколову. На его лице была приветливая улыбка.

– Степан Елисеевич! Генерал-прокурор передал нам благоволение матушки государыни. Срочная депеша пришла на мое имя.

– Благоволение? Но дело это еще не закончено, господин статский советник.

– Поднимай выше, Степан Елисеевич. Поднимай выше. Действительный статский советник. Произведен высочайшим указом! Дожил я таки до превосходительства. За верную службу и за радение наградили меня матушка государыня.

– Поздравляю вас, ваше превосходительство.

– Спасибо, голубчик. Спасибо. И про тебя я такоже в отчете на высочайшее имя не позабуду.

Соколов искренне удивился:

– Про какой отчет изволит говорить, ваше превосходительство?

– Дак по делу помещицы Салтыковой, дорогой Степан Елисеевич.

– Но я веду сие дело и мне отчет по нему писать надобно. Вы же сами мне дело отдали полностью.

– Дак то когда было. Сейчас оно на особом контроле у государыни императрицы. Она матушка наша милостивая ежедневно про сие дело справляется.

«Вот оно что! Теперь все понятно. Старый крокодил прознал, что дело почти закончено и за него многие милости посыпаться могут и решил примазаться».

– Да когда ты мне все документы принесешь по делу сему? Я ж разобраться в нем должен. Сам понимаешь.

– Ваше превосходительство, но дело еще не завершено и потому никаких отчетов по нему у нас нет.

– Как нет? Что ты говоришь, голубчик? А то, что ты ранее в Петербург посылал? А повальный обыск? А кучи бумаг, что Цицианов из Троицкого притащил? У него на Салтыкову, душегубицу все бумаги давно готовы! Али ты шутишь со мной стариком? А книга учетная, что тебе передали? Там про все взятки сказано. Мне то просмотреть надобно.

– Да какие шутки, ваше превосходительство. В деле много новых свидетельств и те свидетельства проверки требуют. Дело многотрудное.

– Дак я курьеру казенному сказал, что все почти закончено у нас!

– Это вы поторопились, ваше превосходительство. Придется подождать с победными реляциями. А что до книги эконома салтыковского, то не лучше ли убрать её подальше?

– Что говоришь, сударь? Сия книга есть доказательство вины госпожи Салтыковой!

– Но я подумал, что вам не хочется дабы она всплыла на следствии, ваше превосходительство. Ведь в сей книге и ваша фамилия среди прочих имеется. Я сие читал с князем Цициановым, когда мы записи те разбирали.

Действительный статский советник побледнел.

–Что ты, Степан Елисеевич? Какая фамилия? Я с Салтыковой дела не имел. Я честный человек. Верный слуга престола и отечества.

– А в сей книге сказано, что и вам салтыковские приказчики подарки таскали возами.

– Вранье! – вскричал начальник канцелярии.

– Вот и я сказывал князю, что сие вранье. Но князь желает на всех кто в списке значиться донос на имя императрицы написать!

– Как же так? Без разбору дела? И сразу донос?

– Вот и я ему так сказал. Даже доказал ему, что книга сия подлог!

– Доказал? – спросил Бергоф.

– Только первая проверка показала, что составлена она на основании ложных свидетельств. Например, сказано там, что актуарис Сыскного приказа господин Пафнутьев получил от помещицы Салтыковой крепостного мужика в подарок. И имя сему мужику Гаврила Андреев. Мы с князем отправились то проверить в дом Пафнутьева.

– И что?

– Да то, что в доме актуариса такого мужика нет и не было. А помещица Салтыкова продала его помещице Леонтьевой. И то проверено. А уже Леонтьева подарила Андреева своей подруге Анисье Смирновой. А та Смирнова казалась младшей сестрой Пафнутьева. Сие по мужу она Смирнова. Налицо явный подлог. И вины Салтыковой в подкупе здесь нет и Пафнутьев во взятке невиновен.

– А остальные вы дела проверяли?

– Некоторые. Но и там сплошное вранье. Более я думаю проверки не нужны не так ли? Или прикажете все по каждому факту разобрать? Может по вам особливо?

– Да зачем, Степан Елисеевич? Нет в том никакой нужды. А книга эта где сейчас?

– У меня, ваше превосходительство. Но вам её через полчаса доставят. Я в ней более не нуждаюсь.

– Пусть мне принесут её. Я сам посмотрю. А что по повальным обыскам?

– У меня после опроса более 100 людей практически ничего на Салтыкову нет.

– Что значит нет? Но сколь людей померло из-за неё?

– Дак выходит, что вина помещицы в смертях холопов токмо косвенная. Некто наговаривает на госпожу Салтыкову.

– А дело капитана Тютчева? Ты же его расследовал? Там, я слышал, много чего накопано.

– Я подозреваю, что Тютчев мне солгал, ваше превосходительство. И его словам верить нельзя. Да он и сам, как оказалось, большой любитель на крестьянишками поизмываться.

–Ладно, иди, Степан Елисеевич. И пришли мне книгу. Потом решим, что делать надобно…

***

Князь Цицианов выглядел не лучше Соколова. Он также совершенно не спал ночью.

– Что там? – спросил он, как только Степан вошел в кабинет.

– У начальника канцелярии? Ничего такого, за что нам с тобой следовало бы переживать.

– А о ночном происшествии он ничего не сказал тебе?

– Он, похоже, и сам пока про то не знает. Да и дело сие не наше, а Сыскного приказа. У них чиновника убили, а не у нас.

– У них. Но вот вопрос кто чиновника убил? Могут на нас с тобой это дело свалить, Степан. Думаешь, Иван Александрович не имеет к сему отношения?

– Да и если имеет, что он сможет доказать? Вот ежели бы нас взяли в доме у Михайловского, тогда дело иное. А так и переживать не стоит.

– Отчего такая уверенность?

– Иван Александрович Бергоф это тебе не Федор Петрович Дурново. Тот хитрая лиса. А начальник простоват. Он наоборот теперь желает сам отчет в Петербург составить по делу Салтыковой. Для того и вызывал меня.

– Что? – не понял Цицианов. – Он желает составить отчет? Но дело ведет не он. Какое отношение он имеет к расследованию?

– Почтенный Иван Александрович Бергоф ко всему, что грозит награждением, имеет отношение. А из Петербурга милость оказали тем, кто сие дело ведет. Неужто, он упустит такую возможность? Да и чин ему дали. Он теперь превосходительство. Действительный статский советник.

– Но ты же не отдашь ему дело, Степан? Вот же козел старый! К нашим трудам примазаться желает.

– А что я ему передам? Дела то и нет никакого, князь. Я ему так и сказал. Дело сие еще расследовать предстоит. И про книгу эконома и его фамилию в той книге все ему поведал.

– И что же он?

– Как всегда. Ежели пахнет жареным, то он и рядом не стоял. Говорит, что никаких взяток не брал от Салтыковой. Но я боюсь, что этот аспект в книге есть истина. Хотя доказывать сие – дело неблагодарное. Отдам я ему ту книгу. Толку от неё не много.

– Значит, пока твой начальник временно мешать нам не станет. И то хорошо.

В этот момент в кабинет Соколова вошел Иванцов.

– Господа! Раз вас приветствовать! Все что мне проучено было, я исполнил, и готов вам доклад представить.

– И что там? – скучным голосом спросил Соколов. – Что с девками грудастыми, что господину Вельяминову-Зернову были подарены?

– Имена сим девкам Дарья и Глафира Алексины. Они сестры родные. И Глафира на два года Дарьи старше.

– Да ты дело говори, Иван Иванович! – перебил его Цицианов.– Были ли те девки госпожой Салтыковой Вельяминову-Зернову подарены или же нет?

– Дарья и Глафира Алексины были отправлены в дом Вельяминова-Зернова для работ по шитью скатертей, ибо сии девки в том большие мастерицы. То мной проверено. Все их рукоделие хвалят. Но были они не подарены, но отправлены временно и сейчас обе они снова в имении Салтыковой Троицкое обретаются.

– Следовательно, – сказал Соколов. – Две девки грудастые и собою пригожие, что белье шьют, гладят и крахмалят, такоже стряпать великие мастерицы, подарены не были и взяткой сие считать мы не можем.

Князь посмотрел на Иванцова:

– Подлог нам ты подсунул, Иван Иванович. Книга эконома – подлог. И подсунули тебе его намеренно. Разумеешь? Баба твоя подсунула.

– Вера?

– А кто еще?

– Вы думаете, что она намеренно меня обманула? Но того быть не может.

– Да не думаю что твоя Вера всему голова, Иван Иванович. Молодая слишком. Здесь некто поумнее её имеется, – сказал князь. – Мы со Степаном Елисеевичем все сие уже поняли. И тебе пора это понять. Ибо дел у нас прорва.

– Но она помогла мне тогда в Петербурге добиться аудиенции у императрицы! И ежели бы не она…