– Густав Карлович, если кто и может занимать этот пост, то это вы.

– Нет. Я ничего не могу, поручик. Через неделю меня не будет в Воронеже.

– Как?

– Теперь я подаю в отставку. И мне плевать, как они на это посмотрят! Этой войны нам не выиграть, Петр. Скоро красные снова будут в городе.

– Деникин не отдаст Воронеж!

Кальве нервно засмеялся:

– Это ты вычитал в «Воронежском телеграфе»?

– Командующий придает городу большое значение, Густав Карлович.

– Наши пехотные части укомплектованы едва наполовину. А красные снова провели мобилизацию! Мы обещали свободную торговлю и восстановление законности, Петр. А что творится в городе? Грабежи и расстрелы. Деньги правительства ВСЮР³ имеют такую же цену, как и совзнаки⁴ большевиков – никакой! Население против нас. Но вызвал я тебя по другому поводу, Петр.

– Что еще случилось, Густав Карлович?

– На тебя написали донос.

– Донос? – удивился Лабунский.

– Вот, – Кальве положил перед поручиком лист бумаги.

Там сообщалось, что поручик Лабунский скрывает в своей квартире, выделенной для него военным комендантом города полковником Кальве, агента большевиков. И именно поручик Лабунский был в городе до его занятия войсками Добровольческой армии. Вероятно, что он и является агентом ЧК, которого разыскивают сотрудники контрразведки 1-го армейского корпуса ВСЮР.

– Что это за ерунда? – Лабунский посмотрел на полковника.

– Написал это капитан Рихман, Петр. Зря ты с ним поссорился. Не стоит говорить правду открыто в наши дни.

Недавно между Рихманом и Лабунским вспыхнула ссора по поводу недобросовестного отношения старшего адъютанта к своим обязанностям.

– Но он обвинил меня в том, что я агент ЧК!

– Он основывается на том, что в твоей квартире проживает женщина.

– Это так, – согласился Лабунский. – Но многие наши офицеры живут с женщинами.

– Петр! Мы с тобой здесь вдвоем. Нас сейчас никто не слышит. Скажи мне правду. Здесь есть, вот в этой бумаге, есть хоть слово истины? Я не верю в то, что ты агент. Но эта женщина действительно служит в ЧК? Разве не так?

– Да.

– Значит правда! – вскричал Кальве. – Пётр! Это могут трактовать как измену! Кто она?

– Это моя давняя знакомая. Еще по Петербургу.

– И она сотрудник ЧК?

– Да.

– И с чего ты стал ей помогать?

– Долг, господин полковник.

– Долг? Ты шутишь? Ты офицер и твой долг выявлять агентов врага!

– Густав Карлович, я случайно встретил её в Ростове в 1918 году. Там она спасла меня от расстрела.

– И ты в благодарность стал работать на ЧК?

– Нет, господин полковник. На ЧК я работать не стал бы! И мне странно, что вы…

– Говори по делу, поручик, – прервал его Кальве.

– Сейчас все дело не в ней. Не в этой женщине, которой я помогаю.

– А в чем, поручик?

– Баронесса София фон Виллов у них. И если с Анной что-то случится, они расстреляют баронессу. А я не могу этого допустить.

– Анна это агент ЧК?

– Так точно, господин полковник.

– И эта женщина живет у тебя сейчас?

– Да.

– Она требует информации о нашей армии? – спросил Кальве.

– Нет! – вскричал Лабунский. – За кого вы меня принимаете, полковник!

– Прости, Петр. Я просто должен был спросить. Твоего честного слова мне достаточно!

– Да и зачем Анне мои сведения? У ЧК хватает агентов.

– Это она тебе сказала?

– Нет. Анна не говорит со мной на такие темы. Но я и сам знаю, что информаторов у неё достаточно. Да и из вашей канцелярии утечка вполне возможна.

– Ты прав! – Кальве скомкал донос и бросил в пепельницу. Чиркнула спичка. Бумага превратилась в пепел. – Но на этом всё не завершится, Петр. Рихман наверняка продублировал донос капитану Васильеву.

– Его больше нет в Воронеже. Васильев отбыл в Харьков в распоряжение полковника Вольского.

– Тебе стоит ныне поспешить домой. Уже вечером этой женщины не должно быть на квартире. Пусть уходит. А затем я вынужден буду санкционировать обыск. И там ничего и никого не должны найти. Ты меня понял?

– Да, господин полковник!

– Если заинтересуется местная контрразведка Шкуро, скажешь что принимал у себя проститутку…

***

Лабунский поспешил домой. Жил он совсем недалеко от канцелярии. В доме проживали несколько семей, которые владели здесь квартирами еще до революции, и офицеры, состоявшие при военном губернаторе Кальве.

Петр открыл двери и вошел в квартиру.

– Анна! – позвал он.

Она сразу вышла к нему.

– Что такое? Что случилось?

– Случилось! Собирайся немедленно!

– Собираться?

– Скоро сюда пожалует Управление Государственной стражи. С обыском!

– Что случилось?

– На меня написали донос! И в нем сказано, что я укрываю агента ЧК в своей квартире.

– Откуда тебе известно про донос? – спросила Анна.

– Полковник мне его показал. Затем сжег.

– И что?

– Донос наверняка продублировали не только в канцелярию градоначальника, но и в Управление Государственной стражи. Но даже это не так страшно. А если донос отправили в контрразведку корпуса Шкуро?

– Кто написал этот донос? Это известно?

– Да.

– И кто это?

– Капитан Рихман.

– Рихман?

– Старший адъютант градоначальника.

– И градоначальник показал тебе донос, написанный его старшим адъютантом?

– Он сделал больше. Он отпустил меня, дабы я смог тебя предупредить.

– Зачем?

– Густав Карлович Кальве мой друг. Он поверил мне, а не доносу. Но для разговоров времени мало, Анна. Тебе стоит уйти прямо сейчас.

– Хорошо. Но что будет с тобой?

– Пусть обыскивают квартиру.

– Но меня здесь видели, Петр. И я думаю, что утечка может быть и из нашего подполья.

– Анна, я скажу, что жил с проституткой. Так поступают многие наши офицеры. У Штерна неделю жила одна девица. И пусть Рихман доказывает, что это не так.

– Я собираюсь. Постараюсь сейчас выглядеть именно как проститутка. Пусть меня увидят больше твоих соседей.

Она стала одеваться.

– А что с баронессой? – спросил он.

– Я дала тебе слово, Петр.

– Ты прикажешь её отпустить?

– Как только все кончится в Воронеже.

– Что это значит?

– Петр! – сказала она. – К концу октября город снова будет в наших руках. В этом можешь не сомневаться. Сюда придут конники Хотиненко и привезут твою девицу с собой. Я прикажу отпустить её. Даже сопровождение дам, а то еще раз снова попадет не туда. Но, Петр…

– Что?

– Я не смогу спасать её вечно. Пусть убирается из России. Пусть катится в Константинополь. Затем в Париж! К черту на кулички! Здесь баронессе делать нечего.

– Она не поедет, Анна. Она продолжит сражаться.

– Как и ты?

– А что нам остается?

– Ты можешь перейти на сторону народа или уехать за границу.

– За границу? Куда? Я русский офицер, Анна. Что я умею кроме войны? Мое место в строю.

– Тогда становись в строй с нашей стороны, Пётр.

– Анна! Ты же знаешь, что это невозможно…

Воронеж.

Контрразведка корпуса Шкуро.

Капитан Вадзинский внимательно записал все показания капитана Рихмана.

– И вы хотите сказать, что этот Лабунский и есть агент большевиков?

– Да.

– И полковник Кальве агент?

– Нет. Я ничего не могу сказать плохого о полковнике Кальве, господин капитан.

– Но вы подали ему донос?

– Рапорт, господин капитан, – поправил Рихман.

– Пусть рапорт. Вы подали рапорт на его имя?

– Так точно.

– И что Кальве?

– Он не дал ему хода.

– Почему?

– Полковник Кальве давно знает Лабунского. Они вместе воевали, и он верит поручику. Потому хода рапорту не дал.

– Но как мог скрыть градоначальник такие сведения? Если Лабунский скрывает шпионку, то это вредит армии!

– Вот и обратите внимание на мой рапорт, господин начальник контрразведки.

– А что капитан Васильев? Начальник Управления Государственной стражи тоже не верит вашему доносу, простите, рапорту?

– Капитан Васильев офицер контрразведки и он больше не начальник Управления Государственной стражи. Он отбыл в Харьков. Но мне не совсем понятен ваш тон, господин капитан! Что вы хотите сказать?

– У вас вышла ссора с поручиком недавно. Это так? Вы даже хотели стреляться. Это вам строго запретили, и вы решили свести счеты по-иному.

– Господин капитан!

– Господин старший адъютант! У меня здесь есть дела. Настоящие дела!

– Но вы допускаете ошибку! Лабунский враг! И наша с ним ссора здесь не важна!

– Хорошо! Расскажите еще раз, кто эта женщина, которую скрывает Лабунский.

– Она была в Воронеже при красных. Это видели люди, с которыми я разговаривал.

– Кто они?

– Их имена значения не имеют. Все равно в городе их больше нет.

– А где они?

– Покинули Воронеж и перебрались в Харьков. Подальше от линии фронта и большевиков…

Воронеж.

Приемная градоначальника.

12 октября, 1919 год.

Полковник Кальве сказал Лабунскому о запросе из контрразведки.

– Капитан Вадзинский желает учинить обыск в вашей квартире и провести следствие. Все как я и предполагал. Странно, что он не сделал этого сам. А испрашивает моего согласия.

– Пусть ищет, – сказал Лабунский.

– Я нынче же позвоню ему, поручик. Тем более что Воронеж нам скоро придется оставить.

Лабунский посмотрел на Кальве.

– Да, вы не ослышались. Все идет так, как я и предсказал. Хотя, видит Бог, я хотел бы ошибиться!

– Но с чего вы взяли, что положение столь критично, Густав Карлович?

Кальве подошел к карте:

– Ударная группа красных идет на Кромы и Мало-Архангельск. Это в 50 верстах южнее города Орел. Их план понятен – отрезать нашу Орловскую группу.

– Это пока только план, Густав Карлович. Самурский пехотный полк, в котором я служил, стоит на линии Кошелево-Бычки.

– К самурцам перебросили 3-й Дроздовский стрелковый полк полковника Манштейна и 5-й конный корпус. Но у красных большой перевес сил. Они стянули сюда свои ударные чести! А эти будут сражаться не за страх, а за совесть, поручик. Сейчас решается не только судьба Воронежа, но судьба всей кампании!

– Думаю, что вы преувеличиваете значение этих боев, господин полковник. Это стратегически важная линия, но судьба всей кампании? Это слишком!

– А вот увидите! К концу месяца красные будут здесь!

В кабинет полковника вошел прапорщик Егоров и доложил:

– Капитан Вадзинский из штаба генерала Шкуро!

– Пусть войдет!

Кальве посмотрел на Лабунского:

– По вашу душу, поручик! А ведь я еще не дал разрешения на действия по поводу вас!

– Контрразведка Шкуро действует сама. Но они ничего не найдут в моей квартире.

– Я не дам вас в обиду, поручик. Вы все же в моем непосредственном подчинении.

Но капитан Вадзинский пришел не по поводу поручика Лабунского.

– Господин полковник! Пакет от генерала Шкуро!

Кальве принял пакет и вынул бумаги. Это был «приказ» генералу Шкуро от командарма красных Семёна Будённого! Тот приказывал Шкуро сдать оружие и прекратить сопротивление.

– Что это? – ничего не понял Кальве.

– Приказ от Будённого генералу Шкуро, господин полковник! – отчеканил капитан.

– И как это попало к вам?

– Приказ был доставлен в пакете, который вы держите в своих руках, господин полковник!

– Ничего не могу понять. С каких пор красные отдают нам приказы?

– Приказ доставил офицер, вернее человек в форме офицера. Представился курьером из ставки главнокомандующего!

– И где он сейчас?

– Отбыл.

– Отбыл?