–Красные снова перешли в наступление. Они выбрали для форсирования Днепра район Каховки. Три дивизии красных при поддержке Днепровской флотилии четыре дня назад взяли Каховку.

–Этот плацдарм оборонял корпус генерала Слащова.

–Кутепов говорил, что Слащов не годится для такой войны, – сказала София. – Он хорош в маневренной войне, но не в позиционной…

Штаб Кутепова.

Август, 1920 год.

Генерал Кутепов отметил на карте что 15-я, 52-я и Латышская дивизии красных форсировали Днепр и захватили плацдарм обшей площадью в 212 километров, и 15 километров в глубину. Через два дня красная группировка была усилена частями 51-й дивизии Блюхера.

Слащов был уверен, что легко выбьет красных с плацдарма и потерял время. Когда его полки пошли в контратаку, то противник уже успел солидно закрепиться на плацдарме.

–Красные вышил на рубеж Копани – Любимовка – Белоцерковка, – Кутепов передвинул флажки на штабной карте. Этого стоило ожидать. Их нужно срочно выбить с плацдарма. Данные разведки, полковник?

–Они начали сооружение оборонительной линии на Каховском плацдарме, ваше превосходительство.

–Товарищи не теряют времени даром, господа. Известно, что за линии обороны готовятся?

–В общих чертах, ваше превосходительство. В Херсоне объявлена трудовая мобилизация. Людей выгнали рыть траншеи и насыпать валы. Они сооружают артиллерийские позиции и делают проволочные заграждения. Работы ведутся и днем и ночью.

–Сколько линий обороны? – спросил Кутепов.

–Три. Первая идет от Большой Каховки до Любимовки. Это три ряда окопов усиленных проволочными заграждениями. Также замечены минеры. Они ставят противопехотные мины в самых опасных местах.

–А переправа?

–Переправа защищена зенитно-артиллерийской группой. Три наших аэроплана летали на разведку. Один был сбит.

–Против нас стоят 2-я конная армия и стрелковая дивизия. Наша позиция от Токмака к Мелитополю. Здесь у красных положение уязвимое. Можно ударить во фланг их конной группе и прорвать фронт. Мы сможем вбить клин между красной пехотой и конницей.

***

Начальник штаба Кутепова генерал-майор Доставалов вызвал начальника агентурной разведки подполковника Васильева.

–Вы уже два дня в расположении войск, подполковник. Скажу вам честно, что вас предшественник полковник Вольский был более расторопен. Вы служили в жандармском корпусе?

–Никак нет, – ответил Васильев.

–Стало быть, опыта у вас нет?

–Что такое опыт в агентурной работе, господин генерал?

–Бывшие жандармы умеют работать.

–В нашем ведомстве в Симферополе много бывших жандармов. Но что они сделали? Тюрьмы набиты неблагонадёжными. Сказал слово против главнокомандующего – в тюрьму. Выказал сочувствие советам – в тюрьму. Неужели и вы верите в то, что большевистский агент прямо станет выражать сочувствие советской власти? Жандармы привыкли охотиться на революционеров. Искать агентов врага они не умеют. Да и стоит признать, что большевики умеют работать. Их контрразведка делает успехи.

–А причины, подполковник?

–Причины просты. У них единоначалие. А что у нас? У каждого корпуса своя контрразведка. Согласованности действий никакой. А иногда мы просто мешаем друг другу.

–Генерал Кутепов требует, чтобы наш тыл был чистым. Что ваша операция, подполковник?

–Агенты красных не в штабе Купепова, господин генерал.

–Не у нас? Значит у меня под боком нет врага?

–Большевики все знали о десанте на Кубань.

–Меня интересует мой штаб, подполковник, а не штаб Улагая. У него есть своя контрразведка. Один из адъютантов штаба был зачислен нами в погибшие. Но вот мне доложили, что он жив.

–А кто это?

–Ваш бывший подопечный поручик Лабунский.

–Его призвали в штаб по прямому приказу генерал-лейтенанта Кутепова. Но я не знал, что его записали в потери.

–Он пропал на позициях Дроздовской дивизии. Ни его, ни казаков конвоя. И вот он оказался в Мелитополе. Мне сообщили по линии контрразведки. Его опознала прапорщик фон Виллов.

–Она служит у вас офицером для поручений?

–Да. Её рекомендовали с лучшей стороны.

–Но что вы хотите сказать про Лабунского? Неужели вы не доверяете ему, генерал?

–Ничего не могу сказать плохого. Но ситуация странная. Конвой пропал, а адъютант вернулся. Разберитесь в этом, подполковник.

–Как прикажете. Я сегодня же выеду в Мелитополь.

–Но помните, подполковник, меня интересует вражеская агентура. Не стоит уделять слишком много внимания Лабунскому. Увлекаться одними фигурантом не стоит. Тем более что за него поручился в свое время полковник Кальве. А он вне подозрений.

–Вы думаете, что большевики могли взять Лабунского в плен и заставили работать?

–А почему нет, подполковник? – спросил Доставалов. – Разве этого не может быть?

–Все возможно, но поручик довольно крепок в убеждениях.

–Оставьте, подполковник, – махнул рукой Доставалов. – Какие нынче убеждения? Они умеют в ЧК ломать людей…

Мелитополь.

Контрразведка.

Август, 1920 год.

Подполковник Васильев сумел разыскать поручика в Мелитополе. Ему повезло. Бюрократическая машина на этот раз оказала подполковнику услугу. Лабунский все еще не мог восстановить утерянные документы.

В канцелярии Мелитопольского штаба царила паника. Многих пугало наступление красных и службы работали из рук вон плохо. Лабунский даже не смог стать на довольствие.

–Господин подполковник! Вы даже не представляете, как я рад вас видеть!

–И я рад поручик. Ибо искал вас.

–Меня? Но откуда вам известно, что я в Мелитополе?

–Это известно в штабе генерала Кутепова. Там вас похоронили, а затем вы «воскресли». И это вызвало ряд вопросов, поручик.

–Я дал объяснения местной контрразведке, господин подполковник. Неужели вы прибыли, чтобы разбираться с моим делом?

–Нет, конечно. Моя цель более значительная, поручик. Да и мне не нужно проверять вас.

–Вот как?

–Я вам верю, поручик.

–Но…

–Вы не агент большевиков!

–А как же слова вашего начальника полковника Вольского о том, что доверять нельзя никому?

–Правильные слова. Но в данном случае вам я могу верить.

–Позвольте спросить, подполковник, а почему именно мне?

–Я могу сказать точно, что вы не агент большевиков! Я это знаю. Но что у вас здесь за проблемы такие?

–Это чёрт знает что, подполковник. Я не могу получить новые документы.

–Старые вами были утеряны.

–Так точно. Я утратил их…

–Я знаю все обстоятельства утраты вами документов, поручик.

–Но я предоставил свидетельства от нескольких офицеров, которые знали меня еще по германскому фронту. Также есть свидетельство от прапорщика фон Виллов, с которой я служу в штабе генерала Кутепова.

–И вам не выдали новое удостоверение?

–Представьте себе – нет. И я не могу вернуться в штаб Кутепова. Мне нужно ваше содействие.

–А мне ваше, поручик.

–Мое?

–Вы можете кое-что для меня сделать. Мне нужны планы укреплений каховского укрепрайона, который строят большевики.

–И чем я смогу в этом помочь?

–Отправитесь к красным вот в этой самой одежде. Это отлично, что вы не сменили это на мундир.

–У меня нет мундира, подполковник. У меня вообще нет ни денег, ни вещей. Все было потеряно.

–Так вы готовы оказать мне услугу, поручик?

–Готов.

–А когда вы вернетесь, все у вас будет в порядке. И новый мундир, и новое удостоверение. И, возможно, новые погоны.

–Погоны?

–Подписано представление на производство ваше в штабс-капитаны. Значит, я могу на вас рассчитывать?

–Я согласен.

–Сейчас в Каховке находится ваша знакомая Анна Губельман.

–Анна? И в качестве кого она там?

–Трудно сказать кто она на деле. По нашим сведениям она комиссар кавалерийской бригады. Но кто знает, чьи поручения Губельман выполняет на самом деле?

–Вы советуете мне явиться к ней?

–Именно так. Иного выбора быстро подобраться ко всем секретам строящейся линии обороны красных на Каховском плацдарме нет. А сведения нам нужны быстро.

–Но Губельман не станет работать на нас, господин подполковник. Она не стала этого делать в 1918 году, а зачем ей это теперь? Теперь, когда красные побеждают?

–Но она ведь ваша должница? Разве не так?

–Должница, господин подполковник?

–А разве нет? Вы ведь оказывали ей услуги в городе Воронеже?

–Я?

–Кое-что мне известно, поручик. Но я не собираюсь вас осуждать. Старое знакомство и все такое.

–И вы думаете, что она окажет мне ответную услугу?

–Но вы ведь не станете ей говорить прямо, зачем вы прибыли в Большую Каховку. Мы придумали вам более скромное задание. Понятно, что комиссар Губельман не станет помогать вам добыть планы Каховской обороны красных прямо…

Глава 16
Новая Каховка

Нам указан порог. Мы уже не нужны.

Вот и всё. Это даже не месть!

Кто вычеркнул нас на скрижалях страны.

А какая без Родины честь!

К.Фролов «Гнедой»

Каховка.

Пётр Лабунский.

Лабунский добирался до места на крестьянской телеге. Доставить его взялся давний знакомый подполковника Васильева. Кто он Лабунский не знал и не хотел задавать лишних вопросов.

–Через несколько часов будем на месте, ваше благородие.

–Не стоит вам меня так называть по старорежимному.

–Дак это я пока нас с вами двое. При красных я не стану указывать на ваше звание. Хотя разве этого и так не видать?

–Вы узнали бы во мне офицера и в таком виде? – удивился Лабунский.

–Не офицера, но человека с образованием. Ты хошь бороду отрасти и мужицкий армяк одень все одно интеллигент. А коли интеллигент и без звезды на фуражке, то, стало быть, офицер. У меня глаз наметан.

Конный разъезд появился неожиданно.

–А вот и красные. Разъезд. Но ты не беспокойся.

–С чего они так далеко забрались? – встревожился Лабунский. – Может не красные? Может казаки из корпуса Барбовича?

–Казачков белых я знаю. Это коники атамана Хотиненко. Их с казаками не спутаешь.

–Атамана?

–Ныне он зовется не атаман, а комбриг Хотиненко. Важный человек стал у красных. А был мужик мужиком.

–И он ныне в Каховке?

–Да кто знает, где сам Хотиненко? Но часть его бригады здесь.

Десяток всадников подъехали к телеге. Это были «червонцы» Хотиненко. Теперь и Лабунский их узнал. Но его удивило иное. Среди всадников он увидел женщину в кожаной крутке. Это была Анна Губельман.

Поручик не подал вида, что знает её. Она также не «узнала» Лабунского.

–Кого я вижу! Мирон! – сказал командир разъезда. – Кто это с тобой на этот раз? Снова родственник?

–Зачем родственник? Знакомый мой из города.

–И кто такой? Документ есть?

Лабунский достал бумагу.

–Сказано что мастеровой, товарищ комиссар. Может тот, кто нужен?

Анна жестом приказала пропустить телегу.

–Стало не он? Тогда езжай Мирон. Считай повезло тебе ныне.

–А я чего? Запретного не везу. Чай не буржуй какой. Трудовой элемент.

–Это ты трудовой? – засмеялись червонцы.

–А кто же я, по-вашему, хлопцы?

–Мироед ты настоящий, Мирон.

–Мироед? А кто хлебозаготовки сдал в полном объеме? Не мироед был тогда? Кормить вас кто будет, когда таких как я не станет?

Телега поехала дальше. Всадники умчались в степь.

Лабунский подумал, что Анна здесь не случайно. Значит, она знала, что он прибудет в Каховку? Но откуда?

Мирон погонял лошаденок и говорил:

–Видал? Я же говорил, что проедем. А эти видать ищут кого-то.

–Они тебя хорошо знают.

–А меня здеся кажная собака знает, ваш бродь. Потому мне подполковник и платит золотом за работу. У меня все в порядке будет. Довезу в лучшем виде.