– Снова наш начальник контрразведки.

– Снова вцепился в меня? Да что ему нужно?

– Не в вас, корнет. С чего вы взяли? Но снова разговор шел о вашей старой знакомой.

– Анна?

– Точно так, Анна Губельман. Знаменитая Аня в кожаных штанах. Или валькирия революции. В Ростове её забудут не скоро.

– Анна не выносила расстрельных приговоров, штабс-капитан.

– Но подпись Губельман стояла на каждом из них.

– Штабс-капитан, она сторонница привлечения офицеров русской армии в Красную армию. Это комиссар Шамов был за повальный террор. А что до её подписи, то она ничего не решала. Да что нам сейчас до Анны? Её давно и след простыл. Чего вспоминать.

– А подполковник Вольский считает иначе.

– Что вы хотите сказать?

– Губельман видели в городе.

– В Новочеркасске? – удивился Лабунский.

– Он утверждает, что это так.

– Не думаю, что она стала бы так рисковать. Её помнят многие офицеры, сидевшие в Ростовской тюрьме ЧК. Она уже, наверное, и до Москвы добралась.

– Вольский считает, что Анна станет искать связи с вами, корнет. Я заявил ему решительный протест.

– Связь со мной? Но по какому поводу? Неужели он всё ещё считает, что я агент большевиков? Да и что я могу сказать красным, штабс-капитан? Я не офицер штаба. Я не знаю оперативной обстановки и не знаю планов командира дивизии. Я солдат 4-й роты.

– Я подал запрос на вас, корнет.

– Запрос?

– Прошу утвердить вас в должности командира 4-го взвода. Я помню ваше желание остаться на рядовой должности. Но кто станет командовать мальчиками пополнения?

– Разве мало офицеров?

– Но у вас больше опыта, корнет. Вы же знаете, скольких мы потеряли в бою под Ростовом. Так что эти двадцать «птенцов» – ваши подчиненные. Позаботьтесь, чтобы они завтра на смотру выглядели как нужно. Пусть пришьют юнкерские погоны и шевроны.

– А что делать с контрразведкой?

– Да не станем мы о них думать. У меня и так полно дел. Моя рота уже состоит из 367 бойцов. Больше 150 новички. Студенты и гимназисты.

– Завтра смотр?

– Командир полка полковник Семенов его проводит. Желает посмотреть на пополнение.

– Боюсь, что нам нечем его удивить. В смысле приятного удивления…

***

Утром 4-я рота была построена на плацу. Все новые добровольцы получили форменную одежду и оружие.

– Рота! Равняйсь! Смирно! Равнение на средину!

Штерн чеканным шагом подошел к Семенову.

– Господин полковник! 4-я рота особого офицерского полка построена! Командир роты штабс-капитан Штерн!

– Здорово молодцы!

Бойцы ответили:

– Здравия желаем господин полковник!

– Вольно!

– Вольно! – дублировал команду Штерн.

– Отвечают нечетко, господин командир роты, – сказал Семенов.

– Много новичков, господин полковник. Заниматься с ними только начали.

– Посмотрим, как они смогут пройти в строю, штабс-капитан.

Хорошо справились только первые два взвода, состоявшие из бывших солдат. А новички из студентов и гимназистов часто сбивались и ломали линию. Семенов остался недоволен…

***

Новочеркасск.

Квартира Лабунского.

В ночь с19-го на 20-е мая 1918 года.

Ночью Лабунского разбудил стук в окно.

Корнет квартировал в домике у старого еврея-торговца вместе с командиром роты. Комнаты у них были раздельные и многие офицеры батальона завидовали, что они смогли так прилично устроиться.

Петр соскочил с кровати и подошел к окну. Щелкнула спичка и загорелась свеча.

Стук повторился. Кто-то стучал металлическим предметом по деревянной раме.

Окно отворилось. Лабунский спросил:

– Кто здесь?

– Это я, Пётр.

Лабунский вздрогнул. Это был Голос Анны Губельман.

– Анна? Это ты?

– Я. Помоги мне.

Петр помог женщине взлезть в окно. Оставаться на улице было небезопасно. Анна была в форме юнкера с новенькими погонами. И если бы не голос, он бы не узнал её.

– Пришлось коротко остричь волосы, – сказала она, снимая фуражку. – И я похожа на юношу новобранца.

– Ты сошла с ума? Откуда ты здесь?

– Я уже три дня в Новочеркасске. Но ты не бойся, меня никто не видел и никто не знает, что я в городе.

– Ошибаешься.

– Ты о чем? – спросила она.

– Начальник контрразведки знает о тебе.

– Шутишь?

– Какие шутки. Вольский спрашивал о тебе моего командира роты Штерна.

– Вольский? Ротмистр? Я помню его по Ростову.

– Подполковник Вольский. Он ныне занимает должность начальника контрразведки дивизии.

– Ценные сведения, Петр.

– Анна! Какие еще сведения!

– Те, что ты мне передал только что.

– Прекрати издеваться. Ты же знаешь, что они будут искать тебя именно здесь? И ты пришла сюда.

– Я признаюсь тебе, что сама себя не узнала после стрижки и смены одежды. Из зеркала на меня смотрела какой-то чужой паренек.

– Могу подтвердить это, Анна. Тебя узнать трудно. Разве что по голосу.

– Я уже научилась его менять. Но ты сказал, что они станут искать меня здесь? У тебя?

–Да.

–Но почему? Кто может знать о нашем с тобой петербургском знакомстве?

– Многие знают.

– Многие?

– Да. Я сам рассказал им о нашем с тобой знакомстве другим офицерам.

– Ты? – еще больше удивилась Анна.

– Это было в камере Ростовской тюрьмы.

– Зачем?

– Не знаю. Просто так получилось. Но тогда я не служил, ни красным, ни белым.

– Просто стал болтать языком. Точно также как и сейчас.

– Анна.

– Сейчас ночь, Петя. Меня никто не видел. Хотя странно, что Вольский знает обо мне.

– Тебя видели в городе.

– Возможно, но узнать меня никто не мог.

– Тогда откуда Вольский знает о тебе?

– Наверное, сказал кто-то из наших. Неделю назад провалилась явка, оставленная в Новочеркасске. И троих товарищей взяли. Один из них знал обо мне.

– Знал?

– В живых его больше нет.

– А что с ним?

– А ты не знаешь о расстрелах? Ваш карательный отряд каждую ночь выводит до десятка людей на расстрел.

– Я не состою в картельном отряде, Анна. Это дело контрразведки и штаба. Я не являюсь частью ни того, ни другого. Да и тебе ли говорить о расстрелах? Твоя подпись стояла на расстрельных списках.

– Я уже говорила тебе, что моя подпись – чистая формальность, Пётр.

– На кого ты здесь работаешь, Анна?

– Не поверишь. Пока сама на себя. Я была прикомандирована к ВРК Донской Республики. Потом, сам знаешь, республика была ликвидирована. Пробраться к своим я не смогла.

– И ты решила появиться здесь?

– В Новочеркасске самое лучшее место. Сюда прибывают сотни людей. Я раздобыла форму юнкера и остригла волосы. Но у меня нет документов. Потому я пришла к тебе.

– Анна, я служу полковнику Дроздовскому.

– Ты уже спас меня однажды. Там в Ростове. Мог выдать, но не выдал.

– Но это не значит, что я стану работать на большевиков.

– Я тебя об этом не просила.

– Но в какое положение ты поставила меня, явившись сюда?

– А я в каком положении, Петя? Впрочем, ты можешь меня арестовать и выдать вашей контрразведке. За это тебя могут наградить.

– Не говори ерунды! Я не доносчик. Я солдат.

– Потому я и пришла к тебе. Мне нужны документы, Петя. Настоящие документы.

– И где я могу их достать? Я всего лишь командир взвода.

– Командир?

– Да. Мой взвод стоит из юнкеров.

– Правда? – спросила она. – Вот редкая удача. А на мне форма юнкера! Судьба! Ты ведь можешь записать меня в свой взвод? Мало ли добровольцев приходит в город.

– И что дальше? Я могу поставить тебя на довольствие. Но ты будешь ходить на занятия, и жить в казарме среди мужчин! Я не могу заявить тебя женщиной. Это сразу вызовет интерес контрразведки.

– Успокойся. Я не собираюсь становиться одной из ваших валькирий контрреволюции.

– Тебе это и не удалось бы. Среди наших женщин-добровольцев есть твоя старая знакомая.

– Кто?

– Баронесса София фон Виллов.

– Вот как? Соня фон Виллов здесь?

– Твоя подруга в рядах валькирий контрреволюции.

– Фон Виллов никогда не была моей подругой, Петя. Хорошо, что предупредил. Эта меня сразу опознает. Значит, я иду в мужскую часть! Под видом молодого юнкера из вчерашних гимназистов.

– Как ты это себе представляешь?

– Скажи, ты узнал бы во мне женщину? Если бы не знал меня?

– Возможно, нет. Сейчас много приходит юных безусых мальчишек. Но что дальше?

Она сказала, что ей нужно добраться до штаба армии Сорокина. Сорокин командовал крупной группировкой красных в 40 тысяч штыков в районе Азов – Кущёвка.

– Но почему туда? – спросил Пётр. – Не лучше ли тебе пробираться в Москву?

– Нет. У меня есть приказ. И поскольку Донской Республики больше нет. Моя дорога в штаб Сорокина.

– Анна я не желаю предавать своих …

Она прервала его:

– Петя! Кто говорит про предательство? Я ни о чем тебя спрашивать не стану. Кроме того у меня есть глаза.

– Ты сейчас о чем?

– В Новочеркасске у Дроздовского около 2 тысяч человек. Бронепоезда у вас нет. Тот, что был захвачен в Ростове, вы потеряли. Но у вас есть три бронеавтомобиля. И командует ими тот самый Нилов, что ранее командовал броневиком «Верный». Я всех их видела сегодня на площади. Это мог увидеть любой, у кого есть глаза.

– А ты стала разбираться в военном деле, Аня.

– Жизнь научила. Ваши офицеры всюду болтают, что вы теперь подразделение Добровольческой армии Деникина. Хотя кое-кто желает присоединиться в Донской армии генерала Краснова. Вот что можно узнать, просто ходя по улицам Новочеркасска.

– Ты знаешь Сорокина лично?

– Откуда. Я много слышала про него.

– А Дзержинского?

– Феликса Эдмундовича? Знаю лично.

– Ты такая важная птица в ЧК?

– Нет. Но я ценный агент.

– И ты говоришь это белому офицеру?

– Я говорю это другу, который меня не предаст.

– Откуда тебе это знать? Я воевал и, возможно, война изменила меня.

– Нет. Я это сразу поняла, когда беседовала с тобой в Ростове. Ты все тот же идеалист и романтик, Петя. И потому тебе будет трудно на этой войне…

***

Пётр оставил Анну у себя до утра и предложил ей свою кровать. Она страшно устала и сразу уснула, только коснувшись головой подушки. Сам он лег на полу и долго не мог заснуть. Если контрразведка его накроет, то ему трудно будет оправдаться. Но и выдать Анну он не мог. Нужно было что-то придумать…

***

Новочеркасск.

Контрразведка.

21-28 мая 1918 года.

Поручик Васильев собирал сведения об офицерах, которые получили в последнее время должности в дивизии.

Высшим офицерам Дроздовский верил безоговорочно. Полковник Лернер был назначен командиром второго батальона в офицерский пехотный полк. Полковник Румель – заместитель командира офицерского пехотного полка. Полковник Барбович – командир конного полка. Подполковник Нилов – командир бронедивизиона. Этих отбирал лично сам Дроздовский. Сомневаться в них – значит оскорбить командира дивизии. Но при них были младшие офицеры. Начальник контрразведки хотел присмотреться к ним.

Подполковник Вольский отметил:

– Вы понимаете, поручик, смысл всего того, что мы делаем? Я наметил вам младших офицеров, которые будут иметь доступ к информации.

Васильев прочитал список. И он снова увидел в нем фамилию корнета Лабунского.

– Снова Лабунский? – поручик посмотрел на своего начальника. – Но он всего лишь командует взводом новобранцев-студентов.

– И что? Зато арестованный нами в Новочеркасске бывший прапорщик Сысоев, заподозренный в связях с большевиками, сказал о возможном появлении в городе Анны Губельман! А она связана с вашим корнетом.