– Сколь раз присягать можно? – спросил крестьянин средних лет, который сидел на лавке рядом с ними. – Я уже со счета сбился сколь присягу давал. В первый раз царю-батюшке. Затем Временному правительству. А потом республикам разным. И вот снова новой республике. А до дома так и не добрался.

– А где дом твой? – спросил Штерн.

– Под Ростовом. Вона рукой подать! А не добрался.

– Разобьем беляков, и доберёшься, – сказал Штерн.

– Хорошо, коли так. Но говорят прут они силищей! Вона скоро под городом станут. И чего? Помирать нам здеся?

– Сам записался добровольцем.

– Сам? – зло посмотрел крестьянин на говорившего. – Я в окопах с осени 1915 года. Дома не был. Женки и детишков не видел. Живы ли? Поди знай! Сколь можно воевать да воевать. То с немцами. То с беляками. Когда все кончится?

– А я мобилизованный, – сказал молодой парень лет 18-ти. – Поймали и сюда привели. Говорят, станешь служить в Красной армии. А я и винтовку в руках не держал.

– Надержишся еще, паря. Я с этой винтовкой с 15-го года в обнимку.

Штерн посмотрел на Лабунского:

– Вот мы попали с тобой.

– Ты же хотел выйти из тюрьмы. Мы не в тюрьме. У нас есть шанс выжить.

– Я разве что говорю? Ты это здорово придумал тогда. Чекисты нам поверили. И Васильев нас не сдал. Но что делать ныне?

–Ждать.

–Когда отправят на фронт? Он приближается. Отдалённую канонаду уже слышно вечерами…

***

Екатеринодар.

Штаб фронтовой ЧК.

Борис Григорьевич Рожанский, председатель фронтовой ЧК Екатеринодара был недоволен тем, что сказала Губельман. Арестованных агентов найти в тюрьме не удалось. В последнее время здесь такая неразбериха, что черт ногу сломит.

– И как они могли пропасть? – спросил Рожанский.

– Я не знаю. Но в камере, куда поместили людей по фамилии Кавченко и Шаламов, их не оказалось. Я приказала их найти. Но они пропали.

– Черт знает что!

– Сейчас с расстрельными списками никто не церемонится. Стреляют подозрительных пачками.

– Но разве есть их фамилии в списке?

– Этих списков десятки. И там такая путаница, что нужны месяцы чтобы разобраться. У меня нет такой возможности, товарищ Рожанский.

– Вот видите что такое порядок при командарме Автономове и Сорокине? С партизанщиной Сорокина и Автономова нужно кончать. Этот этап борьбы скоро завершится и мы начнем по-настоящему.

– Что с обстановкой? – спросила Анна.

– Белые уже у самого города!

– Где?

– Дроздовский в 37 километрах от Екатеринодара. Вчера его дивизия заняла станицу Пластуновскую. А сегодня конница былых, уже в станице Двинской. А это 30 километров!

– Что командарм Сорокин?

– Отбыл в войска и сам возглавит контрудар. Мобилизация дала нам еще пять тысяч бойцов. Так что численность войск Сорокина доведена до 35 тысяч человек.

–Значит, есть шанс отстоять город как в первый раз? Корнилов Екатеринодара ведь не взял!

– Такая надежда есть. Но, товарищ Губельман, чего вы тянете с главным шпионом? С тем самым агентом контрразведки белых, которого вы захватили первым?

– Все зависит от того как закончится контрудар командарма Сорокина. Мне нужен этот человек. И если мы отстоим город, то поручик Васильев сможет оказать нам услугу.

– А если не отстоим?

– Тогда я лично отдам приказ о его расстреле.

– Вы все еще держите его в одиночке?

– Это необходимо.

– Как скажете, товарищ Губельман. Но обстановка в городе осложнилась и мне нужна ваша помощь.

–Что-то случилось?

–В городе появились несколько групп белых диверсантов.

–Несколько? Откуда эта информация?

–От моих осведомителей, товарищ Губельман. Диверсанты сеют панику среди населения и распространяют нелепые слухи по городу. А моральный дух новых частей и так оставляет желать лучшего.

– Нужно паникеров расстреливать на месте.

– Для этого их стоит поймать. Стрелять всех подряд ныне опасно. А поймать настоящего заговорщика трудно. Мои люди сбились с ног. Тюрьма под завязку забита. Времени и сил нет. Потому хочу просить вас разобрать вот эти списки.

– Что это?

–Фамилии и краткие биографические справки новых задержанных.

Анна просмотрела первый список.

– Но что это? Вот здесь лишь фамилии и происхождение, товарищ Рожанский. А за что арестованы вот эти люди? Сами посмотрите. Новинская, мать ротмистра Деникиной армии. Сидоров, в прошлом председатель казенной палаты. Петров – в прошлом предводитель дворянства. Волков, полковник царской армии.

– И что вам не нравится?

– Где преступления этих людей? За что их задержали?

– Здесь написано происхождение. Этого довольно. Они же враги новой революционной власти! Вот эта гражданка Новинская. Её сын у Деникина. Он сражается с нами. Думаете, она желает победы нам? Она ждет Деникина! И значит, она враг. А врагов нужно стрелять. Этих сразу в расстрельный список. Нужно очистить тюрьму по максимуму. А то в случае чего можем не успеть, товарищ Губельман.

– Я все поняла. Сделаю.

– Товарищ Горохов завтра зайдёт к вам за первым списком. Команда сможет расстрелять до 50 человек. Больше не нужно. Люди устанут.

– Я все поняла, товарищ Рожанский. Список будет готов уже к утру. К вечеру Горохов может приходить за вторым списком.

– Спасибо, товарищ Губельман…

***

Под Екатеринодаром.

Командарм Сорокин не стал отступать, как полагал генерал Деникин.

27 июня он с основными силами своей армии перешел в наступление на широком фронте в районе Тимашевской и Брюховецкой. Основной удар красных был направлен на станицу Кореновскую.

Сорокин отбросил конную дивизию генерала Эрдели и 28 июля взял Кореновскую. Этим ударом он смог окружить части 1-й и 3-й дивизий белых. Полковник Дроздовский, выставив заслон, вынужден был повернуть части своей дивизии от Екатеринодара обратно к станице Кореновской. Одиннадцать дней шло сражение и «дрозды» потеряли треть своего состава. Особенно пострадал офицерский пехотный полк.

3 августа ЦИК Северо-Кавказской республики назначил Сорокина постоянным главнокомандующим Красной армии Северного Кавказа…

***

Екатеринодар.

Штаб революционного полка.

4 августа, 1918 год.

Горохов получил приказ для специального отряда ЧК присоединиться к новому революционному полку и выдвинуться на фронт. Комполка Иванов только вчера выдал своим бойцам оружие и назначил ротных командиров.

– Запас патронов для каждого бойца на три дня! – приказал Горохов. – У вас по штатному расписанию 1250 человек.

– Одна тысяча сто, товарищ Горохов. Полк так и не был доукомплектован. Пулеметов не хватает. Мне обещали, но их и поныне нет.

– Завтра утром мы выступаем! – сказал Горохов. – У меня отряд бойцов, преданных делу революции. У нас задание удержать станцию Ладожская. Там держит оборону полк из дивизии товарища Жлобы. Но они понесли большие потери. Также нас поддержит огнем из пушек наш бронепоезд. Мы выстоим, товарищ Иванов.

– Я не о том, товарищ Горохов. Мои люди не спаяны как боевая единица.

– В этом им поможет бой…

***

Штерн разбудил Лабунского.

– Просыпайся.

– Что такое?

– Завтра выступаем. Наш новый ротный только что сказал.

– Выступаем?

– Да. Он говорит, Сорокин отбил у белых станицу Кореновскую и смог окружить дивизию Дроздовского.

– Наших?

– Тише. Не забывай где мы. Он разбил дивизию Эрдели и захватил больше сотни пленных.

– Может ли это быть? – спросил Лабунский.

– Кто знает? Нас гонят на станцию Ладожская. Будем держать оборону.

Среди солдат нового полка царило всеобщее уныние, несмотря на победные реляции командарма Сорокина. Воевать большинство не хотели. Особое недовольство у новобранцев вызвал факт отправки их на фронт в сопровождении особого отряда ЧК.

– И с чего они идут с нами?

– А ты не знаешь, деревня? Коли побежишь, то чекисты тебя расстреляют.

– Стало и впереди смерть и позади?

– Стало быть, так, брат. Нельзя нашему брату отступать.

– А куда нас?

– Под Ладожскую.

– Дак там узел железнодорожный. Там говорят полк Железной дивизии стоит.

– Стоит, да только уже не полк, – возразил кто-то. – Не больше батальона осталось. Поколошматили, говорят, беляки дивизию товарища Жлобы. Вот нас и кидают ему на подмогу!

Появился командир роты:

– А ну прекратить контрреволюционные разговоры!

– Дак если это правда. С чего чекисты с нами идут?

– Будут биться с нами рядом. Не стоит вам слушать трусов и паникеров товарищи! Нужно сразу пресекать подобные разговоры! Мы побеждаем белых, и Деникин вот-вот будет разбит командармом товарищем Сорокиным!

Но и сам комроты, в прошлом унтер царской армии, мало верил в пропаганду. Похоже, что положение под городом было много хуже, чем им сказали комполка Иванов и товарищ Горохов…

***

Под Екатеринодаром.

Бой у станции Ладожская.

Революционный полк прибыл на позиции на станцию Ладожская. Вся станция была обнесена окопами. Там уже несколько дней держал оборону полк из дивизии Жлобы. Комполка Никаноров был рад пополнению.

– Вы вовремя товарищи! Кто из вас товарищ Горохов?

– Я Горохов. Командир отдельного отряда.

– Комполка Никаноров!

– Командир революционного кубанского пехотного полка Иванов.

– Рад вам, товарищи! У меня, как сами видите, людей почти нет. Это только по названию полк, а на деле батальон. Нужно сразу разместить ваших людей на позиции. Атака может повториться в любой момент. Вчера мы отбили их с большим трудом. А есть приказ командарма Сорокина станцию не сдавать!

– Кто стоит против нас? – спросил Иванов.

– Пластунский полк. Но его мы порядком потрепали.

– Полк? – спросил Иванов. – Только полк?

– Вчера к пластунам подошёл на подмогу Корниловский ударный полк. Воевать они умеют. Но с вашими людьми у нас численный перевес. В четырех верстах от нас находится бронепоезд. Но там повреждены пути и ближе подойти он не сможет.

– Мои люди ненадежны, – тихо сказал Иванов, чтобы его слышал только Никаноров. – Сразу конечно не побегут, но атаки корниловцев они не сдержат, товарищ Никаноров.

– Для того с вами особый отряд ЧК, товарищ Иванов. Ничего. И не из таких людей мы делали в бригаде Жлобы героев…

***

Лабунский и Штерн были в солдатских гимнастерках, которые им выдали накануне похода. На фуражках укреплены красные полоски. Звездочек на всех не хватало, и был приказ раздать куски красной ткани. У каждого солдата была винтовка со штыком и боезапас в 400 патронов.

– Занимать места в окопах! – отдал приказ комроты. – Рассредоточиться по всей линии!

– Эй! Кто командует ротой? – задал вопрос мужчина в равной тельняшке и бескозырке.

– Я комроты! Мне приказано распределить своих людей по участку товарища Заболотного.

– Я Заболотный. Черноморский матрос первой статьи. Сколько людей привел, браток?

– Рота в сто двадцать человек. Пулеметов нет.

– А пулеметчики? Мне до зарезу нужны пулемётчики. А то наших вчера побило. Я поставил братков к расчетам, но что толку? Они никакого опыта не имеют.

– Я спрошу владеет ли кто пулеметом. Но людей я знаю плохо. Полк только сформирован и нам не дали времени познакомиться толком.

Комроты стал спрашивать своих. Он обходил линию окопов и искал человека, который умеет обращаться со станковым пулеметом.

– Пулеметчик им нужен, – сказал Лабунский Штерну.

– Я имею не просто опыт, но знаю «Максима»⁸ как твой священник Библию. Хотя у нас в дивизии на германской были «Виккерсы»⁹, но это похожие машины.

– Так нужно сказать.

– Зачем? Чтобы по нашим палить? – тихо спросил Штерн.

– Так можно стрелять не совсем точно.

– Из винтовки можно. А из пулемета сразу заметят. Не доживем до подхода наших. Рядом с пулемётными расчетами чекисты. Будь они неладны.