– Ты прав, – Лабунский признал, что идея была плохая. – Да и наши когда подойдут в горячке боя разбирать не станут. Прикончат штыками и все.

– А против нас корниловцы.

– Корниловцы?

– Местный командир-моряк про это все время говорит. Ты не слышал?

– Нет. Не прислушивался к моряку. Все прикидываю, как нам снова оказаться среди наших.

– И что надумал?

– Пока ничего. Лучшее средство спрятаться в одном из домов на станции, сорвать красные знаки и дожидаться наших. Но кто нам даст уйти с позиции?

– Никто не даст. Но когда все эти вояки побегут от корниловцев, тогда…

– Поднимем руки? Нас разу прикончат свои.

– Это верно. Корниловцы разбирать не станут.

– Тогда драпанем вместе с остальными и будем ждать удобного момента.

Кто-то сказал, что до следующего утра штурма не будет.

– Отлично! – сказал Лабунский. – Будет время поспать.

– Это если заснуть сможешь.

– Мы же с тобой не новички. Давно на войне. Это новобранцы пусть трясутся от страха перед первым боем. Я испытал подобное в августе 1914-го.

– Тогда было другое…

***

Рано утром на позициях красных уже никто не спал. В тумане был слышен говор солдат, позвякивание котелков. Многие провели тревожную ночь.

– Скоро начнется! – громко сказал кто-то. – С артподготовки.

– Стало из пушек палить будут? – спросил кто-то.

– А ты кто будешь, дядя? В бою ни разу не был?

– Бывал, да не в окопах, – ответил голос. – Я в германскую в телефонистах состоял. Нужда в них была великая. Нас в бой не слали.

– Дак и ныне нужда есть. Чего не сказал?

– Кому? Никто не спрашивал. Говорили, пехота нужна. Вот и я здесь.

– Скоро попрут. Примешь боевое крещение, папаша.

Но артподготовка была совсем недолгой и имела скорее психологическое значение. На позициях у белых было мало боеприпасов. А вот со стороны красных ударили орудия с бронепоезда. Но результат также был плох. Стреляли они без ориентира, почти все перелеты.

Впереди показались цепи корниловцев.

– Цепь вперед!

Офицеры в черных мундирах с белым кантом и черно красными погонами двинулись в атаку. Черно-красные фуражки с серебряными черепами вместо кокард. На правом плече у каждого шеврон с черепом и прекращенными мечами. Над ними реяли два черных знамени с Адамовой головой¹⁰ и надписями «Родина или смерть».

Пехотная атака Корниловского полка была стремительной. Сперва они шли, а затем по команде побежали вперед. Красные открыли огонь из винтовок. Заработали «Максимы», но по неопытности пулеметных расчетов пули прошли над головами атакующих.

– Куда ты бьёшь, твою мать! – закричал Заболотный. – Расстреляю подлеца!

Крик атакующих цепей «Ура!». Свист пуль, пулеметные трели.

Люди из полка Жлобы отбивались яростно. Зато новобранцы революционного полка были готовы обратиться в бегство. Решимость наступающих офицеров и их бесстрашие перед лицом смерти напугало солдат.

– Держаться! – кричал комроты. – Стрелять! Держаться!

Лабунский смотрел на приближающихся корниловцев и вел огонь поверх голов. Ни он, ни штабс-капитан Штерн, не убили ни одного наступающего солдата. Если бы все вели огонь так, то корниловцы не понесли бы потерь. Но другие красноармейцы били по цепям и первая линия быстро поредела.

При сближении люди Жлобы стали использовать ручные гранаты.

Лабунский отметил, что потери офицеров до 50% состава!

– Видал, что делают сволочи?

– Видал!

Рядом разорвалась гранта брошенная корниловцами. Их засыпало землей.

– Жив? – услышал Лабунский голос Штерна.

– Жив.

– А наших рядом побило.

Вокруг были мертвые тела солдат революционного полка.

–Видать нас пули и гранаты наших не берут, – сказал Штерн. – Только красных бьют.

– Мистика какая-то, – согласился Лабунский.

– Держаться! – послышался голос командира роты.

Он также пережил взрыв гранаты.

Штерн оглянулся.

– Товарищ командир?

– Стрелять! Чего повернулся спиной к белякам? Стрелять! – отдал приказ тот.

Штабс-капитан вкинул винтовку и выстрелил. Пуля попала комроты прямо в сердце.

– Ты что делаешь? – спросил друга Лабунский. – А если увидят?

Но взрывы снарядов смешали все. Это была явная ошибка артиллеристов с красного бронепоезда. Они перенесли огонь ближе к своим позициям.

– Он сам отдал приказ стрелять, – сказал, шутя Штерн. – Вот я и выстрелил. Надоел своими командами.

Офицеры приблизились и началась штыковая.

– Кто вы такие, черти? – спросил офицер корниловец у моряка.

– Мы чертова сотня товарища Жлобы! – был ответ.

– А мы корниловцы!

Моряк выстрелил из маузера и уложил на месте молодого юнкера.

– Хорошо сражаетесь, корниловцы! Жаль не на той стороне!

– Это тебя занесло не на ту сторону, моряк! – сказал командир роты капитан Морозов.

Выстрел из револьвера прервал жизнь товарища Заболотного…

***

После гибели комроты солдаты революционного полка на этом участке стали покидать окопы. Отчаянно дрались только люди Жлобы. Лабунский и Штерн побежали вместе с остальными. В горячке боя сдаваться было опасно.

Но не успели отходящие красноармейцы протий половину пути до запасных позиций, как чекисты ударили по ним из пулемета. Солдаты залегли.

– По своим лупят сволочи!

– Вот гады!

– Стрелять по ним в ответ!

– Чего их щадить сволочей.

– Дак беляки наступают за нами.

– А нам все едино смерть! – заорал Штерн. – Бей по чекистам христопродавцам.

Лабунский и штабс-капитан на этот раз стреляли точно. Пуля Лабунского поразила пулеметчика. А Штерн снял самого товарища Горохова. Пуля угодила командиру отряда ЧК в лоб…

****

Белые ворвались на станцию. Красные отступали, и остановить корниловцев мог только бронепоезд. Но его персонал не стрелял по станции, ибо еще не знал, что там уже находились враги. Командир роты капитан Морозов решил действовать быстро.

Его рота при штурме потеряла 55 человек убитыми.

– На окраине еще сидят красные, господин капитан.

– Не стоит тратить на них время. Нам нужен бронепоезд.

– Бронепоезд?

– В четырёх верстах стоит красный бронепоезд. Если они откроют огонь по станции, нашим придется нелегко.

– И что вы задумали?

– Захватить бронепоезд, поручик.

– Захватить? Какими силами?

– За мной, господа офицеры и юнкера!

Рота двигалась по железнодорожному полотну и вскоре они увидели мрачную громаду бронепоезда, ощетинившегося пушками и пулеметами. Морозов даже не замедлил движения. Он только отдал приказ:

– Всем приготовить гранаты! У кого они есть!

– У меня есть две.

– И у меня!

Капитан спрятал бесполезный теперь револьвер в кобуру и приготовил ручную гранату. Офицеры и юнкера следовали за ним.

Красных это сбило с толку. Они приняли отряд за своих. Слишком спокойно те двигались вперед. Черная форма, выделавшаяся в начале атаки, теперь была так перепачкана землей, что на расстоянии было не разобрать знаков различий.

Командир бронепоезда открыл двери и высунулся из вагона.

– Видать наши идут!

– Отряд от товарища Никанорова. Матросы! Я узнал их по черной форме!

Когда Морозов подошел ближе, раздался крик:

– Стой! Кто идет?

– Корниловцы! – ответил храбрый капитан.

– Кто?

– Корниловский ударный полк! – еще раз сказал Морозов, и швырнул гранату.

Другие сделали тоже и красные не успели закрыть двери. Офицеры бросились в атаку с криками «Ура!» и захватили бронепоезд с 6 дальнобойными пушками и 20 пулеметами…

***

Благодаря победе корниловцев в бою за Ладожскую 7-го августа части Добровольческой армии заняли станицу Кореновскую. Армия Сорокина начала отступление частью на Тимашевскую, частью на Екатеринодар…

***

Под Екатеринодаром.

В степи у станции Ладожская.

Штерн с Лабунским едва могли унести ноги с Ладождской, где добровольцы никого в плен не брали. Добивали красных штыками. Они ушли, как многие солдаты революционного полка и рассеялись по степи. Оружие бросили и сорвали с себя красные ленты. Но конные разъезды казаков и офицерского полка генерала Эрдели то и дело настигали их.

– Куда теперь? – спросил Лабунский. – Нам бы не уходить в степь, а нашим сдаться.

– Поди докажи кто мы такие, корнет. Они сначала стреляют или шашками рубят, а потом разбирают, кто и куда шел. Нужно подождать пока все упокоиться. Страсти битвы затихнут, а потом идти к нашим.

– Мы здесь как на ладони.

– Будем надеяться, что нам повезет, корнет.

Но в этот момент вдали показались всадники.

– Черт! Конный разъезд.

– Чей? – спросил Штерн.

– Поди разбери отсюда. Но бежать не стоит. Снимут из винтовок. Мы здесь как в тире. Стоим на месте и поднимаем руки.

– Иного не остается.

Они остановились и ждали когда десяток всадников к ним приблизится.

– Это конница генерала Эрдели, – сказал Штерн.

– Уверен?

– Не видишь погон, корнет?

– Теперь вижу.

Разъезд офицерского полка окружил их.

– Вот вам еще красные, господа, – произнёс офицер, поигрывая шашкой. – Из тех, кто драпает от Ладожской от корниловцев. Здравствуйте, господа красноармейцы, борцы за счастье трудящихся всего мира.

– Вы ошибаетесь, господа, – сказал Лабунский. – Nous ne sommes pas des ennemis, messieurs.

– Постойте, господа! Мы не красные! – сказал Штерн. – Мы офицеры 1-го пехотного полковника Дроздовского офицерского полка.

Кавалеристы стали смеяться в ответ. Все приняли это за шутку.

– И на вас форма дроздовского полка?

– Нет, господа. Форма на нас иная. Но так сложились обстоятельства.

– Остроумно придумано. И главное быстро! Они отлично сориентировались. А на фуражке у тебя красная нитка. Посмотрите господа! – командир разъезда шашкой снял со Штерна головной убор и показал остальным. – Он срывал ленточку и нитка осталась.

– Верно! Это красные!

– Они морочат нам голову.

Лабунский понял, что сейчас один из них наотмашь ударит Штерна шашкой.

– Господа! Мы с товарищем действительно офицеры Дроздовский дивизии. Мы готовы сдаться в плен. А вам не стоит торопиться и устраивать суд в степи.

– Погодите, господа! Мне его голос знаком! – вперед выдвинулся молодой кавалерист. – Вы кто такой?

– Корнет Лабунский!

– Корнет? Я баронесса фон Виллов!

– София Николаевна? Вот так встреча! Вас не узнать. Настоящий боевой офицер.

– Вас тоже не узнать, корнет. Что это на вас надето?

– Форма, которую нам пришлось временно примерить.

Командир разъезда спросил баронессу:

– Вы их знаете?

– Это действительно корнет Лабунский и штабс-капитан Штерн из 1-го офицерского полка Дроздовской дивизии. Он не врет.

– Как вы сюда попали, господа?

– Этого мы сказать не имеем права, господин ротмистр. Мы были на особом задании. И поэтому на нас эта форма.

– А красная ленточка на вашей фуражке, штабс-капитан?

– Мы были мобилизованы в революционный кубанский полк. Так получилось.

– И вы бежите от наших? – спросил ротмистр.

– Мы с корнетом были вынуждены отступить вместе с остатками полка. На станции корниловцы не разбирают кто и откуда. Убивают всех. Нам пришлось бежать.

– Но как офицеры Дроздовского могли попасть к красным?

– Я уже сказал, что так сложились обстоятельства.

– Иными словами, чтобы спасти жизни, вы перешли на сторону красных? Это вы называете обстоятельствами?

– Не совсем так, господин ротмистр, – ответил Штерн. – Но часть правды в ваших словах есть.

– Хорошо! Пока вы задержаны. Я передам вас контрразведке армии. Пусть там разбирают, как вы попали к красным. Оружие есть?

– Нет. Мы бросили свои винтовки в степи…

***