– Но наш первый главнокомандующий генерал Корнилов был сыном крестьянина-казака. Наш нынешний командующий генерал Антон Иванович Деникин внук крепостного крестьянина. А вот генерал от кавалерии Брусилов, который ныне служит в Красной армии, как раз сын богатого помещика-дворянина! Генерал от инфантерии Баланин, тоже служащий в Красной армии, сын богатейшего помещика из Херсонской губернии. Что вы скажете на это, господа?

– Дак чего сказать-то? Большевики землю нам дали.

Поручик спросил Сенцова:

– А вы вести из дома имеете. Сенцов?

– Имею с оказией.

– И что довольны ваши родственники большевиками?

Сенцов махнул рукой:

– Какое там довольны! Поначалу оно вроде бы и хорошо было. Землю нарезали, как надо, по справедливости значит. Но потом пришли и стали отбирать зерно. У моего бати подчистую все выгребли, чего он за страду наработал. Говорят на нужды Красной армии. А мужику чего? Помирать?

Другие поддержали Сенцова и стали жаловаться на большевиков и их продовольственную политику.

– Так оно и выходит, что ранее земли у вас не было, а ныне есть. Но не хозяева вы тому, что сами своими руками вырастили.

– И как быть простому мужику? – спросил Сенцов.

– После победы над большевиками и восстановления законности в России крестьяне будут наделены землей из государственного фонда.

Капитан Штерн зашел в помещение и вызвал Лабунского.

– Прости меня, капитан, – сказал поручик, – но избавь меня от этих лекций. Я не профессор университета.

– Но солдаты хотят задавать вопросы. И на них нужно отвечать.

– Вот сам бы и отвечал! Как будет с землей? Сколько дадут и как дадут? Мне-то откуда это знать?

– Не кипятись. Сейчас я избавлю тебя от этой канители. Там тебя ждет вестовой из штаба дивизии.

– Вестовой?

– Да. А твоих солдатиков я к полевой кухне направлю. Каша готова. И немного спирта трофейного им полагается. Это получше лекции будет.

***

Вестовой из штаба 3-й дивизии подошел к Лабунскому:

– Поручик Лабунский!

– Я поручик Лабунский. Что вам угодно унтер-офицер?

– Полковника Дроздовского везут в Екатеринодар, господин поручик. Вам приказано прибыть в штаб. Срочно!

– А что с полковником?

– Этого я не знаю, господин поручик. Говорят, осложнения после ранения.

– Но было сказано, что полковник ранен легко.

– Это вам расскажут в штабе.

– Хорошо. Я сейчас же отправляюсь.

Поручик предупредил капитана Штерна и отправился в штаб, где его уже ждал подполковник Вольский.

– Поручик!

– Господин подполковник!

– Срочно зайдите в мой кабинет!

Лабунский вошел.

– Для вас есть особое задание, господин поручик. Скоро сюда будет доставлен наш командир полковник Дроздовский. Мало кто знает, что его состояние резко ухудшилось.

– Но говорили, что ранение легкое.

– Говорили. Однако как мне доложили, из-за плохого ухода, командиру дивизии стало хуже.

– Плохого ухода? – удивился Лабунский. – Но речь идет о командире дивизии, а не о простом офицере.

– Вот и мне это кажется странным. Потому я назначаю вас начальником караула при полковнике Дроздовском в военном госпитале Екатеринодара! Вам выделена команда из 20 юнкеров, прошедших боевое крещение в боях.

– Господин подполковник! Я не понял. Охранять полковника в нашем тылу? От кого?

– От тех, кто мечтает, чтобы Дроздовский оставил нас навсегда. Я решил довериться вам. Ибо мои последние наблюдения за вами показали, что вы верны своему долгу, поручик.

– Рад стараться, господин подполковник.

– Вам предстоит встретить нашего командира на вокзале и доставить его в госпиталь.

– Исполню, господин подполковник. Но неужели некто посмеет напасть на командира дивизии среди бела дня на улицах Екатеринодара?

– Конечно, нет. Но мне нужно показать, что командира дивизии охраняют должным образом. Это просто демонстрация силы, поручик…

***

Лабунский в сопровождении юнкеров отправился на вокзал. Поезд атамана кубанского войска прибыл и поручик вошел в салон-вагон.

Полковник Дроздовский был в мягком купе. Он немного побледнел и осунулся. Но в целом выглядел хорошо.

– Господин полковник, начальник караула поручик Лабунский!

– Лабунский? Я вас помню. Вы уже поручик?

– Так точно, господин полковник! Командую ротой нового Самурского пехотного пока вверенной вам дивизии!

– Новый батальон? – спросил полковник.

– Так точно. Его формирует капитан Штерн!

– А я, как видите, немного ранен. Думал, обойдусь фронтовым госпиталем, но не обошлось. Пришлось ехать в Екатеринодар! Благо хоть наши уже в Ставрополе.

– В здешнем госпитале вас быстро поставят на ноги, господин полковник.

***

Половника Дроздовского доставили в госпиталь. Для него была выделана отдельная палата.

Военный хирург Владимир Маркович Плоткин лично осмотрел его ногу. Ему совсем не понравилось то, что он увидел. Доктор уверил Дроздовского в том, что ничего страшного нет, и вышел в коридор, плотно прикрыв двери палаты.

– Это черт знает что такое! Даже командиру дивизии они не смогли оказать помощь. Кто его сопровождает?

– Поручик Лабунский!

– Я имею в виду из медицинского персонала. Где человек его сопровождавший?

– Фельдшер Угрюмов, ваше благородие! Сопровождаю его высокоблагородие полковника Дроздовского из полевого госпиталя.

– Что это такое? Отчего рану как следует не обработали?

– Нет никаких медикаментов в полевом госпитале, господин доктор. Даже простого йода и того нет. Бинтов для перевязки стерильных нет. Наши сестры вываривают использованные бинты, но и их не хватает.

– Для командира дивизии?

– Для господина полковника чистый бинт нашли. Но пошло заражение. Потому он был направлен сюда. Я готов…

– Вы валитесь с ног, унтер-офицер. Идите спать. Толку от вас сейчас нет никакого. При полковнике постоянно станет дежурить медицинская сестра.

– Спасибо вам, ваше благородие.

Доктор Плоткин повернулся к Лабунскому:

– Поручик!

– Здесь, господин доктор!

– Выставляйте караулы, раз вы здесь!

– Будет исполнено!

***

Екатеринодар.

Отделение ОСВАГ.

17 ноября, 1918 год.

Генерал-лейтенант Иван Павлович Романовский был первопоходником¹². Он стоял у истоков создания Добровольческой армии и считал её своим детищем. Дроздовский не понравился ему сразу своей резкостью и независимостью суждений. Он пробовал говорить с Деникиным по поводу смещения полковника с должности командира дивизии, но главнокомандующий и слышать об этом не хотел.

И вот подвернулся удобный случай избавиться от строптивого полковника. Дроздовский был ранен в бою. Но командующий распорядился быстро поставить Дроздовского на ноги и оказать ему всю необходимую помощь.

Романовский решил действовать втайне от Деникина. Он связался со своим другом из ОСВАГа – Осведомительного Агентства при дипломатическом отделе – совсем недавно созданного по приказу Деникина. Главное управление ОСВАГ помещалось в Ростове на улице Садовая в доме 60. Но его руководитель профессор Сергей Степанович Чахотин как раз находился в Екатеринодаре.

– Рад видеть тебя, Сергей Степанович. Ты вовремя прибыл в город.

– Что-то случилось, Иван Павлович? Что за срочность?

– Дело не просто срочное. От него зависит успех Белого движения!

– И что же это за дело?

– Полковник Дроздовский!

– Командир 3-й Дивизии? Тот самый, которого ранили? У них два больших чина получили ранения – Дроздовский и Туркул. Первый здесь в Екатеринодаре, а второй в госпитале в Ростове.

– Меня не волнует Туркул. Дроздовского доставили в здешний госпиталь.

– Я это знаю. Там работает хирургом мой давний друг доктор Плоткин. И смею тебя уверить, Иван Павлович, что он поставит твоего полковника на ноги. Этот хирург от бога!

– По этому поводу я и хотел с тобой говорить, Сергей Степанович.

Чахотин не был военным, а был ученым микробиологом. Но в последнее время отошел от науки и занимался общественной и политической деятельностью. Он отлично разбирался в современных методах пропаганды и был знатоком психологии масс.

– Я пока не понял тебя, Иван Павлович. Говори яснее.

– Я скажу тебя прямо, Сергей Степанович. Дроздовский не должен выжить!

– Что?

– Этот человек опасен для нашего дела возрождения России.

– Но насколько я слышал это честный и храбрый офицер!

– Он слишком своеволен и несет эту заразу своеволия в армию. А сейчас как никогда нам необходима железная дисциплина! Но поведение Дроздовского вызывающее. И он имеет влияние на Деникина. Его боготворит барон Врангель. Боюсь, что восхищение скоро перейдёт в преклонение. А ты знаешь, что это такое!

– А ты не преувеличиваешь, Иван Павлович?

– Я не работал как ты с академиком Павловым, Сергей, но я и кое-что понимаю. Популярность полковника растет. Скоро его произведут в генералы. Деникин уже думает об этом.

– Но нам, наверное, и нужны такие командиры в этой войне, Иван. Прости меня, но я мало понимаю в деле командования воинскими частями.

– Сергей, пусть Дроздовский будет нашим знаменем. Я не против этого! После его смерти делайте что угодно, господа! Переименуйте дивизию в его честь! Хоть город назовите его именем! После нашей победы можно все! Главное чтобы он не выжил сейчас! Запомни, что если Дроздовский выживет – мы проиграем эту войну! – сказал Романовский. – Его популярность выросла как на дрожжах! Куда ни посмотри, всюду хвалят Дроздовского! А разве сейчас нужен тот, кто идет впереди отряда в бой? Нужен тот, кто спасет Россию! Для этого нужно понимать то, что произошло. Разве монархист Дроздовский это понимает?

– Так чего ты хочешь от меня, Иван?

– Доктор Плоткин твой друг? Ты это сам сказал, Сергей.

– Да. Мы дружны уже довольно давно.

– Я знаю, что у Дроздовского рана легкая, но пошло заражение и есть все шансы, что он умрет. Нужно только немного помочь судьбе. И твой Плоткин это может.

– Ты хочешь, чтоб я просил врача нарушить клятву, которую он давал?

– Сергей Степанович, мы не на митинге! Ты посмотри вокруг. Гибнут тысячи людей ежедневно! И сейчас совсем не время для бесед о клятвах. Это нужно сделать для блага России.

– И ты говоришь громкие слова, Иван Павлович.

– Я хочу, чтобы ты мне поверил, Сергей. Мы всегда были друзьями, и ты знаешь, что стараюсь я не для себя.

– Хорошо! Я сегодня же поговорю с Плоткиным и узнаю о состоянии полковника Дроздовского…

***

Екатеринодар.

Военный госпиталь.

17 ноября, 1918 год.

Хирург Владимир Маркович Плоткин вытащил с того света множество солдат. И сейчас он был уверен, что после проведенной операции, полковник Дроздовский пойдет на поправку.

Он вернулся в свой кабинет и застал там старого друга физиолога Чахотина.

– Сергей Степанович? Вот приятный сюрприз! Ты в Екатеринодаре?

– Прибыл совсем ненадолго. Завтра возвращаюсь в Ростов-на-Дону.

– Решил навестить друга? Или прибыл по делам? Как всегда?

– Прости, старый друг, но времени на личное нет. Ты же знаешь, что я после создания ОСВАГ постоянно в делах. Работы много, а людей знающих не хватает. Это вечная пробелам России: людей много, а специалистов нет!

– Так что привело тебя в госпиталь?

– Полковник Дроздовский.

– Я только что из операционной как видишь. И занимался этим полковником.

– Как его состояние?

– Во фронтовом госпитале его рану запустили. Но, думаю, что я все исправил.

– Поставишь его на ноги?

– Через полтора месяца снова сядет в седло и снова полезет в самую гущу битвы.

– С этим я прибыл к тебе, друг мой. И мои слова могут показаться тебе странными. Но ты должен меня выслушать.

– Не понимаю тебя, Сергей Степанович. Я же сказал, что уже сделал все возможное, чтобы спасти Дроздовского. Меня уговаривать не нужно. Я лечу солдат с 1914 года. Знаешь сколько за это время их прошло через мои руки?

– Именно поэтому я и пришёл тебя уговорить сделать все наоборот, Володя.

– Наоборот?

– Именно так, Володя.