– Иными словами ты желаешь, чтобы полковник Дроздовский не…

– Именно так!

– Но…

– Так нужно Владимир Маркович.

– Нужно кому?

– Тому делу, которому мы с тобой служим! Делу возрождения великой России.

– Прости меня, Сергей, но я ничего не понимаю. Дроздовский сражается за это самое дело. И если мы желаем спасти Россию от большевиков, то нам нужно спасать Дроздовского и таких как он! Разве не так?

– Все не так однозначно, Володя. Вот здесь белое, а здесь черное. Я не сказал что Дроздовский враг. Но он сейчас принесет больше вреда, чем пользы, если останется жив. А вот если он умрет, то его имя станет нашим знаменем.

– Это тебе в голову пришла эта мысль?

– Нет. Я выполняю просьбу. Хотя полностью согласен с этим человеком. Он смог меня убедить. Это в интересах нашего общего дела.

– И он просил тебя связаться со мной, помня нашу с тобой дружбу?

–Да. Как видишь, я абсолютно честен пред тобой, Володя. У тебя есть все возможности для того чтобы это сделать.

– Возможности есть, Сергей. Но нет никакого желания!

– Я понимаю, что ты военный хирург! Твое дело спасать жизни. Прошу тебя, не повторяй мне этих истин. Я все это знаю не хуже чем ты.

– Скажи мне, Сережа, а кто он? Кто тот военный, что просил тебя об этом?

– Я не могу тебе сказать, Володя. Это не моя тайна.

– Не доверяешь?

– Доверие здесь ни при чем, Володя.

– Сережа, ты просишь меня пойти на преступление и ничего не желаешь сказать при этом.

– Хорошо. Меня просил начальник штаба Добровольческой армии генерал-лейтенант Романовский. Ты же знаешь, какой человек Иван Павлович? Его заботит благополучие его детища – Добровольческой армии…

***

Полковник Дроздовский вызвал к себе караульного офицера. Лабунский сразу вошёл в палату. Он находился неподалеку.

– Господин полковник!

– Тише, поручик! Вы не на плацу. Здесь госпиталь.

– Как прикажете, господин полковник.

– Вчера мне сделали операцию, и я иду на поправку, поручик.

– Рад это слышать, Михаил Гордеевич.

– Мне больше не нужна здесь такая охрана. Вы ставите меня в неудобное положение. Целый отряд юнкеров и два офицера дежурят у госпиталя и моей палаты. Словно я из императорской фамилии.

– У меня приказ, господин полковник! Приказ подполковника Вольского, начальника контрразведки дивизии.

– Я его отменяю как командир дивизии, поручик. Вы офицер нового батальона Самурского полка?

– Так, точно, господин полковник.

– Приказываю вам, поручик отбыть в расположение батальона и заниматься своим делом. Готовьте пополнение и готовьте его хорошо. Это ваша задача! А не торчать у моей палаты и сменять караулы слово во дворце императора…

***

Лабунский увел свой отряд в расположение батальона и доложил обо всем подполковнику Вольскому.

– Полковник Дроздовский отдал вам такой приказ? – спросил Вольский.

– Так точно! Никакой дополнительной охраны в госпитале он не потерпит. Это собственные слова полковника Дроздовского!

– Вы в точности выполнили приказ командира дивизии, поручик. Идите с расположение батальона. Продолжайте занятия. Я сам навещу полковника сегодня днем…

***

Подполковник прибыл в госпиталь к вечеру. Он попросил доложить о себе Михаилу Гордеевичу. Тот согласился его принять.

– Итак, господин подполковник, вас привели сюда дела, а не заботы о моем здоровье?

– Только заботы о вашем здоровье, господин полковник. Вы сегодня отдали приказ…

– Да это я приказал убрать поручика Лабунского и его взвод юнкеров. Вас это волнует, господин подполковник?

– Не совсем, Михаил Гордеевич. Меня волнует ваш конфликт с генералом Романовским.

– А это какое отношение имеет к моему ранению? Меня ранили красные, а не Романовский. Скажите, подполковник, у вас разве нет иных дел в контрразведке?

– Мое дело сохранить вам жизнь, господин полковник!

– А моей жизни в этих стенах что-то угрожает? Корме гангрены конечно. Не думаю, что контрразведка способна справиться с гангреной.

– Вы шутите, Михаил Гордеевич?

– Это вы шутите, подполковник, занимаясь подобной ерундой. Я не хочу здесь охраны, кроме обычной охраны госпиталя. Это мой приказ!

– Как вам будет угодно, господин полковник! Разрешите идти?

– Идите, подполковник Вольский…

***

Фронт.

Ставка главнокомандующего Добровольческой армией.

12 декабря 1918 год.

Командующий Добровольческой армией обратился к начальнику штаба Романовскому:

– Мы с вами допустили большую несправедливость, Иван Павлович.

– Вы о чем, Антон Иванович?

– Командир 3-й дивизии у нас все еще в чине полковника. А между тем, Дроздовский заслужил первый генеральский чин только за то, что привел из Румынии тысячу бойцов! Да еще каких бойцов!

– Согласен, Антон Иванович, – сказал Романовский. – Дроздовский наша легенда. Чин полковника он давно перерос.

– Стало быть, готовьте приказ о присвоении Михаилу Гордеевичу Дроздовскому, командиру 3-й пехотной дивизии, чина генерал-майора. За вашей подписью, Иван Павлович.

– Каким числом, Антон Иванович?

– Сегодняшним, Иван Павлович. 12 декабря 1918 года. Приказ объявить по армии.

– Будет исполнено, Антон Иванович. Но как объявить приказ самому Дроздовскому? Ведь он в Екатеринодаре.

– Приказ объявите ему лично вы, Иван Павлович. Я прикажу подготовить поезд для этого. Заодно возьмёте с собой наших тяжелых раненных из походного госпиталя.

– Как прикажете, Антон Иванович…

***

Екатеринодар.

Госпиталь.

14 декабря. 1918 год.

Дроздовский находился в плате, когда к нему вошла делегация во главе с Романовским. Генерал поздоровался с полковником и тождественно зачитал приказ главнокомандующего Добровольческой армией генерал-лейтенанта Деникина.

– За личное беспримерное мужество и за большие заслуги в борьбе с большевиками, приказываю произвести командира 3-й пехотной дивизии Дроздовского Михаила Гордеевича в звание генерал-майора русской армии.

Затем Романовский вручил Дроздовскому золотые погоны генерал-майора. Тот принял их со слезами на глазах и поцеловал.

– Я постараюсь быть достойным этой чести, генерал.

– Антон Иванович Деникин ждет вашего возвращения в войска, господин генерал-майор.

– Как только позволят обстоятельства, я вернуть на фронт, ваше превосходительство.

– Ныне дела у Добровольческой армии идут прекрасно, Михаил Гордеевич. Вам следует позаботиться о своем здоровье…

***

Дроздовского поздравили врачи и медсестры. Капитан Штерн прибыл в сопровождении пяти офицеров 3-го батальона Самурского пехотного полка.

– Ваше превосходительство! Солдаты и офицеры нашего батальона желают вам скорейшего выздоровления! Мы готовы идти в бой под вашим командованием!

– Спасибо, капитан! Кто это с вами? Я, простите, не узнал вас господа.

– Новые офицеры Самурского полка ваше превосходительство! Позвольте представить! Поручик Смирнов!

– Рад знакомству, поручик? Воевали?

– Так точно, ваше превосходительство! Воевал на турецком фронте в бригаде Юденича.

– Имеет награды?

– Георгий 4-й степени.

– Рад, что вы с нами, поручик!

Штерн представил других офицеров и всем им Дроздовский сказал несколько слов…

***

Поручик Лабунский принес Михаилу Гордеевичу телеграмму от командира бронедивизиона подполковника Нилова.

– Ваше превосходительство! Телеграмма с фронта! От подполковника Нилова!

– Читайте, поручик! – приказал Дроздовский.

Лабунский прочел:

«КОМАНДА БРОНЕДИВИЗИОНА 3-Й ПЕХОТНОЙ ДИВИЗИИ ГОРДИТЬСЯ ВАМИ, МИХАИЛ ГОРДЕЕВИЧ. ВЫЗДОРАВЛИВАЙТЕ И ВОЗВРАЩАЙТЕСЬ К НАМ. ПОДПОЛКОВНИК НИЛОВ. СТАВРОПОЛЬ».

– Спасибо, поручик. Садитесь. Вот здесь рядом с кроватью на табурет.

Лабунский сел.

– У меня был ваш командир капитан Штерн. Прекрасный боевой офицер. Но я не смог поговорить с ним о деле. Было много депутаций. Хочу спросить вас, поручик. Как идёт формирование нового батальона?

– Все хорошо, ваше превосходительство. Основной состав это бывшие военнослужащие красных, которых захватили в плен под Армавиром.

– Как они?

– Солдаты хорошие. Больше половины прошли германскую войну. Опыт имеют. Но вот что сказать по поводу боевого духа, я пока не знаю.

– Боевой дух зависит от офицеров.

– И от снабжения, ваше превосходительство.

– Вас плохо снабжают?

– Из рук вон плохо, ваше превосходительство. Хотя врач запретил мне волновать вас…

– Поручик! Я не барышня. Что со снабжением?

– Весьма плохое. И если это происходит в тылу, то, что говорить о снабжении войск на фронте? Наши солдаты занимаются грабежом по окрестным деревням.

– Вашего батальона?

– Нет. Мы не выпускаем новобранцев за пределы города. Но в других частях это процветает. И не только в нашей дивизии – во всей армии.

– Я давно говорил начальнику штаба Романовскому о необходимости наладить норманне снабжение. Он совсем недавно был в этой палате. Поздравил меня с новым званием. Красивые слова он говорить мастер. Кстати, поручик, у всех ваших новобранцев форма нашей дивизии? Красно-белые фуражки есть у всех?

– Пока только у одной роты из нового батальона, ваше превосходительство. Да что говорить о фуражках. У меня в роте двадцать человек не имеют сапог. А скоро зима, ваше превосходительство.

– Как же вы выходите из положения?

– Солдаты соорудили себе лапти из подручных средств. Зато как блистает наш штаб Добровольческой армии. Офицеры в новых мундирах с погонами и аксельбантами. А что у них за сапоги? Чудо!

– Повторяется то, что было на германской войне, поручик.

– Я это хорошо помню, Михаил Гордеевич. Возможно, именно поэтому в нашей стране и произошла революция.

– Именно, поручик. Именно! Казнокрадство и взяточничество. И сейчас положение в штабе командующего ничем не лучше. Интенданты воруют! Набивают себе карманы, совсем не думают о тех, кто сражается на фронте. Антон Иванович Деникин, человек в высшей степени порядочный. Но что он может? Сам взять на себя все обязанности по снабжению?

– Пока для моей роты я с боем выбиваю каждый котелок каши. И это в Екатеринодаре, ваше превосходительство. Вчера в город пришел конный полк полковника Шкуро.

– Шкуро?

– Все в волчьих шапках, с бунчуками на манер татар, со свистом промчались по улицам. Не конный полк, а партизанский отряд. А ныне ночью они устроили в городе дебош после выпивки. Военного коменданта, который явился дабы урезонить дебоширов, Шкуро даже не принял. Вот вам и разговоры о дисциплине, которые мы пытаемся вести в нашей пехоте. А пехотинцы смотрят на конников Шкуро и берут с них пример. Но простите меня, Михаил Гордеевич. Вам сейчас не до проблем. Вам нужно набираться сил.

– Вы все верно сделали поручик, что поделились со мной проблемами. Я рад, что под моим началом служат такие офицеры как вы. Кстати это ведь вас с капитаном Штерном месяц-полтора назад отстранили от командования за расстрел пленных?

– Так точно. Такое было, ваше превосходительство. Но тогда у капитана Штерна был резон для подобного поступка.

– Я не в попрек вам сказал, поручик. Воевать в белых перчатках на этой войне не получится. Вы поступили правильно. В этой ситуации по-иному нельзя.

–Вы не устали, ваше превосходительство? Вы слишком бледны.

–Ничего. Я все еще слаб, поручик. Давно хотел бы встать с этой проклятой кровати. Но не получается. Простите…

Дроздовский откинулся на подушку и его лоб покрыли крупные капли пота.

– Ваше превосходительство! – Лабунский кинулся к генералу. – Врача сюда! – закричал он.

На зов вбежала молодая медсестра.

– Что случилось?

– Генералу стало плохо! Срочно позовите врача!