Лабунский как полевой офицер Самурского полка, хорошо понимал поручика Симонова. Растянутость боевых участков, и отсутствие связи приводили к разобщенности частей. Это вызывало необходимость рассредоточения артиллерии. Её разбрасывали по полкам и батальонам. Встречались батареи всего в два или даже одно орудие.

– Большинство боев в этой войне носит встречный характер, – продолжил Симонов. – Потому позиции наши всегда открытые. Да и не умеют мои люди подготавливать долговременные позиции. Не научены этому.

– Среди ваших бойцов нет артиллеристов германской войны?

– Только я, – ответил поручик.

– А солдаты?

– Вчерашние гимназисты. Вы посмотрите только на них.

– Добровольцы? – спросил Лабунский.

– Точно так.

– У меня в роте в Самурском полку такие вот мальчишки героями стали.

– Разве только в героизме дело? – спросил Симонов и сам ответил. – И мои дерутся храбро. Жаловаться грех. Но на порыве и на энтузиазме в нашем деле далеко не уедешь.

После входа эскадрона в лес, который предстояло пересечь, начались проблемы с пиками. Кавалеристы задевали им ветви и падали с лошадей.

Лабунский только усмехнулся.

– Вот оно отсутствие умений.

Штаб-ротмистр крикнул упавшему с коня прапорщику:

– Что же вы её словно палку держите, прапорщик?! Не позорьте меня пред офицерами других частей!

Прапорщик извинился и снова вскочил в седло.

– Напрасно вы его ругаете, штаб-ротмистр. Его этому никто не учил.

– А ведь была у нас отличная кавалерия! – сказал Аникеев. – Я ведь у самого графа Келлера служил в конном корпусе, господа. У того самого когда называли первой шашкой России. Вот генерал был, господа! Равен ему среди наших генералов только Дроздовский.

– Жаль, погиб генерал, – сказал Симонов.

– Лучших выбило, господа, – сказал штаб-ротмистр. – Лучших. Корнилова, Маркова, Дроздовского.…

***

Эскадрон Аникеева прошел лес только к вечеру 28 июля. Конная батарея быстро развернула орудия.

– Картечь! – подал команду командир батареи. – Трубка ноль!

Артиллеристы зарядили картечь.

–Огонь!

Штаб-ротмистр в бинокль в сумерках увидел, как ложатся снаряды.

– Отлично, поручик! – похвалил он артиллериста. – Забегали товарищи! Однако они сейчас ответят нам тем же, господа! Хоть наш удар для них и полная неожиданность.

– У красных батарея на возвышенности, господин штаб-ротмистр. Она обещает нам много проблем.

– Капитан!

– Прикажете атаковать, господин штаб-ротмистр? – все понял бывалый офицер.

– Да. Захватите батарею красных, пока они не опомнились!

Но красные были людьми бывалыми. Вскоре взрыв раскидал прислугу у первого оружия. Упал и поручик Симонов. Лабунский бросился к нему.

– Вы живы, поручик?

Тот приподнялся и потряс головой.

– Жив. Они быстро ориентируются. Трое моих убито. Вот этот солдат из гимназистов, Карамышев. Жаль парня!

Поручик указал на тело молодого человека у снарядного ящика.

– Вы знакомы с пушкой, поручик? – спросил Симонов Лабунского. – Я слышал из вашего разговора с нашим командиром.

– Немного, – ответил Лабунский.

– Идите к орудию. Мне нужно командовать дальше.

Лабунский подошел к пушке и открыл замок.

– Наводим по вспышкам красной батареи! Картечь! Беглый огонь!

***

Аникеев похвалил его:

– Спасибо, поручик. Вы молодец.

– Это не так трудно, господин штаб-ротмистр.

– Я предлагаю вам иную забаву! Шустров! Коня поручику!

Солдат выполнил приказ.

Аникеев сказал:

– В седло, господин поручик! Пришло и наше время!

– Я готов, господин штаб-ротмистр.

– Покажите, что значит гвардейская школа!

Лабунский вскочил в седло.

– Простите, поручик, – сказал он артиллеристу, – Там я нужнее.

– Удачи вам, господин поручик!

Аникеев отдал приказ:

– Шашки! Вон!

Кавалеристы пошли в атаку. Красные организовали заслон и встретили штаб-ротмистра пулеметным огнём. Но кавалерия летела вперед, презирая страх.

Пуля сорвала фуражку с поручика. Рядом упал тот самый кавалерист, со смешной фамилий Шустров, что подвел ему коня. Он умер сразу.

Все это Лабунский видел мельком: огненные вспышки, падающие кони и люди. Они достигли первой линии, засверкали шашки и красная пехота побежала назад. Штаб-ротмистр Аникеев зарубил одного бегущего. Поручик не отставал от командира. Его шашка также окрасилась кровью, хотя убивать Лабунский не хотел. Думал просто оглушить, но клинок раскроил бегущему череп помимо его воли.

– Браво, поручик! – Аникеев показал на высотку, где располагалась вторая линия красных позиций. – Нам осталось немного!

Поручик Лабунский первым поднялся на высоту и под ним пала лошадь. Он ловко соскочил с седла и не дал себя придавить. Пулемет противника был рядом, всего в двух шагах от Лабунского. Ствол был направлен прямо на него и сейчас он даст новую порцию свинца. Но ленту заклинило⁸ и у Лабунского появился шанс. Он бросился вперед и шашкой зарубил пулеметчика с помощником. Кавалерия ринулась в проход.

Лабунский снял фуражку и вытер пот со лба. Сегодняшняя атака могла стать для него последней. И он только сейчас осознал, в какой ситуации побывал.

– Браво, Лабунский! – рядом оказался Аникеев. – Я в вас не ошибся! Вот что значит гвардейская школа!

Рядом упал кавалерист, сражённый шальной пулей.

– Берите лошадь, поручик и за мной.

Лабунский был снова в седле…

***

Расчет Миклашевского оправдался. Части 47-й дивизии красных, оборонявшие город Зеньков стали отходить. Второй и третий эскадроны устремились в атаку и смяли заслоны красных. Они ворвались с двух сторон и стали рубить отступающие части. С тыла работали артиллерия и пулеметы Аникеева.

Кавалеристы 2-го эскадрона ворвались на красную батарею и перерубили артиллеристов. В течение дня они захватили 23 пушки и 26 пулеметов.

Зеньковская группировка красных была уничтожена. Полковник Миклашевский приказал Аникееву остаться в городе и навести порядок. Сам он с основными силами отправился к деревне Тарасовка…

***

Город Зеньков.

Июль, 1919 год.

Штаб-ротмистр Аникеев не был рад приказу своего полковника. Его манил бой. Во время германской войны он столько раз атаковал линии австрийских окопов и ни разу не был даже ранен. Хотя из офицеров 10-го Новгородского драгунского полка бессменно в строю к лету 1916-го оставался только он.

Встретив Лабунского, он сказал:

– Нам приказано остаться в городе на некоторое время, поручик.

– Я рассчитывал, что мы примем участие в наступлении.

– Таков приказ полковника Миклашевского. Вперёд пойдут 2-й и 3-й эскадроны. Но вы и так уже заслужили орден за сегодняшнее дело, поручик. Нужно разбираться с пленными их у нас около тысячи.

– Надеюсь, расстрелов не будет?

– Нет. Большинство красных вольются в наши части и пойдут на передовую. Таков приказ командующего корпусом генерала Кутепова. У нас нет резервов.

– Вы ныне в должности градоначальника, штаб-ротмистр?

– Нет. Сюда прибудет офицер из тыловой службы. Знаете, поручик, из тех, кто мало бывает на передовой, но получает ордена и чины быстрее тех, кто на передовой.

– Вы его знаете?

– Нет. Но мне он заранее не нравится. Предвижу проблемы…

***

На следующее утро в город Зеньков прибыл капитан Герасимов с ротой бойцов. Он предоставил Аникееву документ.

– Отныне я военный комендант Зенькова. Ваш эскадрон занимается только пленными красными, господин штаб-ротмистр. Всеми иными делами в городе, приказом командующего, ведаю в Зенькове я.

Капитан сразу очертил круг своих полномочий и дал понять, что вмешательства не потерпит…

***

Герасимов сразу занял помещение городской управы. Приказал разыскать тех, кто ранее в ней работал. Сразу явились два человека, состоявшие в должности письмоводителей при градоначальнике.

– Я капитан Герасимов. Военный комендант города.

Чиновники назвали себя.

– Вы в прошлом сотрудники администрации градоначальства? – спросил Герасимов.

– Так точно! – ответили чиновники.

– Никто из вас не сотрудничал с красными?

– Никак нет!

– Отчего? Ведь у красных неплохой паек, господа. А с продуктами теперь трудно.

– Я, господин капитан, могу прожить и без красного пайка. Кстати и без вашего я смогу обойтись. Для меня лучше, чтобы все обо мне просто забыли.

– Вот как? – Герасимов посмотрел на худое лицо чиновника. – Впрочем, не время сейчас разбираться в политических пристрастиях. Не служили у красных и хорошо. Но сейчас я нуждаюсь в вашей помощи, господа.

– И что вам угодно от нас?

– Мне нужно срочно составить список тех, кто сотрудничал в городе с красными, и тех, кто входил в совет.

– Все эти люди сбежали из города, ваше благородие.

– Все? – спросил капитан.

– Так точно-с! Зачем же им оставаться, если они знают, что их ждет.

– Хорошо. А списки евреев города?

– Этих много, сколько угодно-с, ваше благородие. У нас целая улица евреев. Но многие из них приветствуют приход вашей армии в город.

– Приветствуют? – капитан посмотрел на письмоводителя. – Все жиды – это большевики! Это они довели Россию до нынешнего состояния. Вы сами жили здесь при большевиках! И кто был первым в их совете?

– Осип Ранельсон!

– Вот! Вот вам и приветствуют.

– Но Ранельсон не из нашего города, ваше благородие. И насколько я знаю, еврейская община готовит депутатов для разговора с новой властью. С вами, ваше благородие.

– Хорошо. Посмотрим, что они скажут. Но нужно все равно составить список евреев, которые сочувствовали большевикам. Наверняка такие имеются.

– А что с ними будет, ваше благородие?

– Расстрел.

– Но я бы лично не хотел…

– Господин писарь! Я не спрашиваю вас о ваших желаниях. Я не прошу вас лично никого расстреливать и арестовывать. Ваша задача составить список!

– И отказаться от этой работы никак нельзя?

– Вы все правильно поняли, господа писари. Расстрельный список за вами. И еще!

– Еще?

– Список богатых евреев. Армия нуждается в средствах. А у евреев они есть. И наша задача заставить евреев помочь армии. За дело, господа!

***

Поручик Лабунский разговаривал с пленными красноармейцами, по поручению Аникеева. У того не хватало офицеров для этой работы.

– Нужно записывать фамилии, имена, отчества и где они служили в русской армии (если служили). Как были призваны в Красную армию. Где воевали. Особенно меня интересуют бывшие офицеры.

– Для этой работы сойдет любой грамотный мальчишка, штаб-ротмистр.

– А вот и нет, поручик. Мне нужен на этой работе тот, кто сам был на войне. Мне нужен человек, знающий какие полки русской армии, где сражались на германской. Так мы сможем сразу выявить тех, кто врет. Давайте спросим вот этого! Солдат!

Пленный подошел.

– Фамилия?

– Худяков, ваше благородие. Рядовой Худяков.

– Фронтовик?

– Так точно. Ваше благородие. 38-й пехотный полк, 3-й дивизии, юго-западного фронта.

– Командир полка?

– Полковник Тихонов, ваше благородие. В Красную Армию попал по мобилизации.

Аникеев посмотрел на Лабунского:

– Что скажете?

– Я слышал про 38-й полк. Но никогда не сражался с ними рядом. Фамилии командира полка не знаю, штаб-ротмистр.

– Наверняка здесь есть и те, кто был на вашем участке фронте в германскую. Так что работайте, поручик…

***

С развитием наступления к центру России изменились условия борьбы: обширность театра, рост сил Добровольческой армии, ослабление сопротивления со стороны противника, ослабление жестокости в отношении пленных добровольцев, необходимость пополнять редеющие офицерские ряды, – изменили и отношение. Расстрелы становились редкими и распространялись лишь на командиров-коммунистов.