Дрозды: Белая Валькирия (страница 14)
– Скоро вам белякам конец. И года не пройдет, как скинем вас в море. К 1920 году вас здесь не будет. Не веришь?
– Позволю себе усомниться в правдивости предсказания, – ответил Лабунский.
Но Хотиненко только пугал поручика. Он не собирался ставить его к стенке. Пусть все решает комиссар полка.
– Эй, Тимощук!
– Здесь, товарищ командир.
– Запри этого в сарае! И приставь караул.
– Сделаю как надо. А ну выходь!
Лабунского увели…
***
Утром с двумя сотнями красных казаков на хуторе появилась комиссар Губельман.
– Хотиненко! – позвала она, не сходя с седла.
– Товарищ Губельман? Вы уже здесь?
– Собирайся. Мы уходим отсюда. Два конных полка Шкуро появились неподалёку.
– Два полка?
– Донесения наших дозорных. Не меньше двух полков. Нам стоит отойти к основным силам.
Хотиненко приказа седлать коней.
– А с пленным, что прикажете делать? – спросил он комиссара.
– С каким пленным?
– Дак вчера белый офицер набрёл на нас случайно.
– Большая птица?
– Поручик.
– Давно нужно было расстрелять его. Или тебе, Хотиненко, офицерья жалко стало?
– Я бы так и сделал, товарищ Губельман. Но этот поручик ваш знакомый.
– Знакомый? – не поняла Анна. – Ты про что?
– Господин поручик Лабунский.
– Лабунский? Здесь? Откуда?
Анна сама зашла в сарай и увидела Петра.
– Петя? Это, правда, ты?
– Я, Аня. Рад тебя видеть.
– Как ты здесь оказался?
– Судьба.
– А если серьезно.
– Я совершенно серьезно, Аня. Направлялся в расположение своего полка и никак не ждал встретить здесь, в нашем тылу, тебя. Я не знал, что ты стала комиссаром конного полка.
– Обстоятельства так повернулись. Когда я привела Хотиненко и его людей к нашим, командование выразило свое недоверие. Сказали, что не станут вчерашние бандиты драться за Советскую власть. Вот я и предложила стать у них комиссаром. Взяла всю ответственность на себя. Но что теперь делать?
– Решай.
– Я оставлю тебя здесь. Мы сейчас уходим. Как только покинем хутор, ты свободен.
– А проблем у тебя не будет?
– Это мои проблемы, Пётр. Но я думаю, что тебе стоит подумать о себе. Тебе не слишком везёт в армии Деникина. Потому вот тебе мой совет – не возвращайся в полк.
– А что мне делать?
– Что хочешь. Но в свой полк не возвращайся. Тебе не всегда будет улыбаться удача как сегодня.
Анна достала из кобуры маузер и дважды выстрелила вверх.
– Прощай, Петр.
– Прощай, Анна. Я тебе должен уже два раза, за спасение моей жизни.
– Не стоит беспокойства. Живи, Лабунский, живи и помни.
Она ушла из сарая и плотно закрыла двери…
***
– По коням! – приказала Губельман. – К вечеру нам нужно присоединиться к нашим. Мы слишком далеко оторвались. Хотиненко!
– Да, товарищ Губельман!
– Выслать разведку к селу Пахомово!
– Есть, товарищ комиссар.
– Если заметят разъезды конников Шкуро или казаков Мамонтова, в схватку не вступать. Желательно чтобы они вообще не заметили нас…
***
В расположении Самурского пехотного полка.
Батальон капитана Штерна.
Август, 1919 год.
Капитан Штерн выслушал поручика. Лабунский рассказал ему все. Даже о встрече с бывшим атаманом Хотиненко и комиссаром Анной Губельман.
– И она меня снова спасла, капитан.
Штерн сделал вывод:
– Ты одновременно и счастливчик, и неудачник, поручик.
– Как тебя понять?
– За блестящее выполнение задания мог получить штабс-капитана! И должность потеплее при одном из штабов. Но по своей дурости ты снова все испортил, поручик. Зачем ты вмешался в дела военного коменданта?
– Так получилось.
– Чего тебе этот еврей? Их сейчас сотнями убивают. Сам Деникин ничего сделать не может. А ты влез!
– Влез. И что теперь? Я могу повредить твоей карьере?
– Не болтай ерунды, поручик. Я возьму тебя обратно, но в свою роту ты не вернёшься. Там прочно обосновался Мезенцов. Замени я его сейчас на тебя – будет скандал. А впереди наступление. И скандал совсем не к месту.
– Я понимаю.
– Да и скоро искать тебя станут, поручик. Я слышал про полковника Ряполовского. Он этого просто так не оставит. Но дело для тебя здесь найдется. Красные прорвали фронт, и нам вчера пришлось выдержать атаку их кавалерии.
– Я готов стать простым солдатом…
– У меня нет офицерской роты, поручик. У меня офицер занимает положение командира.
Телефонист принес сообщение.
– Ваше благородие, господин капитан, сообщение от полковника.
– Что там?
– Приказ выступать на Волчанск! И еще одно сообщение. Срочно и секретно.
– Говори!
– Можно ли при господине поручике?
– Говори! Здесь не штаб армии!
– Вам предписано отправить поручика Лабунского в расположение контрразведки армии.
– Что?
–Второе сообщение от начальника отдела контрразведки капитана Васильева.
Штерн отправил с телеграфиста и посмотрел на Лабунского.
– И что ты думаешь?
– Буду выполнять приказ. Избавлю тебя от неприятностей.
– Брось! Я не выдам тебя и помогу тебе скрыться.
– Скрыться? Ты что? Куда мне бежать? К красным?
– Контрразведка сейчас лютует. Особенно после того как красные нанесли по нам удар. Всюду ищут шпионов. А ты еще на Губельман нарвался. А если они знают про это?
– Откуда? Не Анна же передала им сведения. Времени прошло слишком мало. Да и что было при этой нашей встрече.
– Тебя не расстреляли! А это уже для контрразведки подозрительно. Вспомни, как нас мурыжили после Екатеринодара. Да и Мезенцов мог дать тебе не совсем лестную характеристику. Если его об этом просили, то он это сделал. Можешь не сомневаться.
– Я выполню приказ, капитан. Никакой вины за собой я не чувствую. И мне нечего бояться.
– Ну, хоть с Васильевым не откровенничай, поручик. Про последнюю встречу с Губельман ничего ему не говори…
Глава 6
Контрразведка
Пожелтела листва в эту осень,
Словно золото наших погон.
Не меня ль это поезд уносит
И качает военный вагон?
Борисов Ю.А.
***
Харьков
Штаб Добровольческой армии Май-Маевского.
Контрразведка.
Полковник Вольский.
Август, 1919 год.
Полковник Вольский вызвал к себе ротмистра Ларионова. В последнее время они работали вместе.
Ларионов был во время Великой войны12 в агентурном отделе разведки сначала кавказского фронта, затем юго-западного фронта, и в декабре 1916-го переведен в Петроград, где занимался следствием по убийству Григория Распутина. Царь Николай очень хотел наказать убийц, и дело обещало принести чинам полиции и жандармерии, которые участвовали в следствии, большие дивиденды и царскую милость. Но 2 марта 1917 года царь Николай Второй отрекся, а 4 марта у руля государства оказалось Временное правительство. Поступил приказ нового министра Юстиции дело об убийстве Распутина прекратить. Поэтому Ларионов тогда так и не был произведен в подполковники.
С начала формирования Добровольческой армии Ларионов был при ставке генерала Корнилова. После гибели последнего служил в штабе Кутепова и вот перешёл под начало Вольского при командующем Добровольческой армией генерал-лейтенанте Май-Маевском.
– Прошу вас, Антон Захарович, – Вольский ждал Ларионова для важной беседы.
– У вас что-то срочное, господин полковник? Меня вырвали прямо с допроса.
– Очень срочное, Антон Захарович. И это гораздо важнее той сети подпольщиков, которыми вы занимаетесь сейчас. Посмотрите сюда.
Вольский показал на карте город Купянск.
– Сегодня его заняла сводная кавалерийская бригада13 красных. А вот Волчанск, куда сегодня уже зашли части 8-й армии красных.
– Сегодня?
– Да 22 августа 1919-го года. И в штабе сводной кавбригады красных знали о численности наших сил. А между тем подпольная сеть в Харькове вами ликвидирована.
– Это так, господин полковник, – сказал Ларионов. – И это не единственный успех контрразведки нашей армии. Мы не только ликвидировали красное подполье в Харькове. Мы завербовали одного из штабистов Ударной группы красных.
– Что? – удивился полковник. – Но я об этом ничего не знаю!
– Я заведую агентурной частью, господин полковник. Я не собирался ничего скрывать от вас. Но произошло это недавно, и, можно сказать, нам помог случай.
– Кто этот человек?
– Я предпочитаю называть его «штабист».
– Это разумно. Иногда называть имен не стоит даже среди соратников по борьбе. Должен согласиться. Много ли людей здесь знают его имя и какое положение он занимает в армии красных?
– Три человека.
– Целых три? И вы четвертый? – спросил полковник Вольский.
– Нет. Это вместе со мной.
– Пусть будет так. А его не могли вам подставить специально? – спросил Вольский. – В свое время в Петербурге мы мастерски подставляли революционерам своих людей.
– Контрразведка красных? – Ларионов посмотрел на полковника. – Я не могу отрицать такой возможности. Но не думаю, что это так. Вот вы сказали, что красные взяли Купянск.
– Да.
– А «штабист» предупредил нас три дня тому назад, что в штабе красных были осведомлены, что Купянск прикрывала Пластунская бригада. Но численность этой бригады сильно сократилась за последние два месяца. Ранее в ней было 1300 человек, но сейчас осталось около 300 штыков и 150 сабель. Реальной силой участка был только бронепоезд «Офицер». Но его перебросили за сорок вёрст от Купянска.
– По чьему приказу? – поинтересовался Вольский.
– Генерала Кутепова. В его штабе получили сведения о возможном прорыве красных вот на этом участке. Но там никакого наступления не было.
– Значит, им нужно было просто убрать «Офицера» с позиций? – догадался Вольский. – И это наводит на мысль, что предатель владеет оперативной информацией.
Ларионов согласился:
– «Штабист» высказал такое опасение. Теперь Купянск в руках красных и значит, он говорил правду. И нам с вами необходимо разработать операцию по выявлению агента и дезинформации штаба Ударной группы красных.
Вольский задумался. Он ведь еще осенью 1918 года подозревал, что красные могли забросить своего человека к Дроздовскому. А сейчас этот офицер мог перейти даже в штаб Добровольческой армии.
– У вас имеются соображения, господин полковник?
– У меня были подозрения еще осенью 1918 года.
– Подозрения о чем?
– Тогда я был начальником контрразведки в дивизии Дроздовского. И службу эту создавал, что называется, с нуля. В мае после захвата Ростова к нам присоединилось много офицеров. Это было удачное время, чтобы заслать к нам своего человека. Я сам бы на месте ЧК поступил бы именно так.
– И кого вы подозревали, полковник?
– Нескольких офицеров. У меня до сих пор есть их список. Никогда не выкидываю важные бумаги. Конечно, к этому времени часть из них погибла. Но есть и те, кто продолжает нести службу и повышается в чине.
– Кто же они?
– Это больше десятка офицеров, ротмистр. Первый среди них корнет, а ныне поручик, Лабунский. Я подозревал его из-за его знакомства с Анной Губельман. Хотя я быстро снял с него подозрения. Они были знакомы еще в довоенное время, когда сама Губельман была только гимназисткой. Я списал их встречу в Ростове на простую случайность.
– Поручик Лабунский? Мне знакомо это имя.
– Вы с ним встречались в августе 1918 года. После его возвращения из Екатеринодара.
– Этот случай я не забыл, господин полковник. Но сейчас я не об этом. Имя поручика Лабунского мне попадалось в сводках совсем недавно. Вспомнил! Этот тот самый офицер, на кого жаловался полковник Ряполовский!