– Ряполовский? Начальник службы тыла при штабе Май-Маевского? – спросил Вольский.

– Он самый! И он подал рапорт на самоуправство поручика Лабунского.

– Лабунский выполнил недавно важное поручение по линии контрразведки.

– Вот как? – Ларионов посмотрел на полковника. – И что это за поручение?

– Всем заправлял капитан Васильев, ротмистр. Это было его дело и касалось оно «царя Глинского».

– Так это поручик Лабунский был тем самым агентом, господин полковник?

– Он. И благодаря ему полк Миклашевского занял село Глинское. Это был хороший плацдарм для нашего наступления на город Зеньков. И что случилось, ротмистр? В чем суть жалобы Ряполовского на поручика?

– Поручик проявил самоуправство. Хотя агент красных так бы себя вести не стал. Если он не идиот.

Ларионов рассказал Вольскому суть инцидента. Полковник ответил:

– Вы правы, Антон Захарович. Но все равно его поведение меня настораживает. И особенно сейчас.

– А кто еще был в вашем списке в 1918 году, господин полковник? – спросил ротмистр. – Кроме поручика Лабунского?

– Даже наш офицер контрразведки, ротмистр.

– Вот как? – Ларионов был удивлён. – И кто же он?

– Капитан Васильев.

– Васильев? Я наблюдал за его работой. Она безупречна, хоть ранее он не имел опыта такого рода делах.

– Возможно, он имеет опыт.

– А при каких обстоятельствах он к нам попал? В контрразведку?

– Я взял его к себе.

– Вы лично, господин полковник?

– Васильев перешел на нашу сторону в Ростове. Командовал в армии Донской Советской Республики бронепоездом «Пролетарий». Но отказался стрелять по нашим частям и перешёл на сторону Дроздовского. Вместе с Лабунским.

– И вы взяли такого человека в контрразведку? – спросил Ларионов.

– Но вы же и сами знаете его биографию, Антон Захарович.

– Но мне бы хотелось знать ваши мотивы, господин полковник.

Вольский ответил:

– Он в прошлом социалист, но разочаровался в социалистических идеях. Человек умный и предприимчивый.

Ларионов вспомнил, что Васильев долго отсутствовал на службе осенью 1918 года. Вольский подтвердил это, но тогда его вполне удовлетворили объяснения капитана.

– Фронт продвигался очень быстро. Обстановка менялась и ему было нелегко снова перейти на нашу сторону после задания.

– Согласен. А кто еще, господин полковник? – спросил Ларионов.

– Капитан Штерн.

– Штерн? Это, если не ошибаюсь офицер Самурского полка? Командир батальона?

– Он самый.

– А что в нем странного?

– Он сидел в ростовской тюрьме и даже был приговорён большевиками к расстрелу. Его спасло наступление Дроздовского и взятие Ростова. Он сказал, что ранее служил в лейб-гвардии Кексгольмском полку. Но никто, не смог этого подтвердить. Мы тогда тайно проводили опрос среди офицеров. Лабунский, например, действительно был корнетом лейб-гвардии уланского полка. Это подтвердили семь наших офицеров.

– Этот факт подтверждает и полковник штаба армии Густав Кальве, – сказал Ларионов. – Он был тогда ротмистром лейб-гвардии уланского полка и Лабунский служил под его началом.

– А вот про Штерна такого сказать нельзя.

– У нас нет никого из бывших офицеров Кексгольмского полка?

– Есть несколько человек, но служили они в разное время со Штерном.

– А есть факты, что Штерн врет насчет своего прошлого? – уточнил Ларионов.

– Фактов нет. Есть сомнение. Но о его прошлом на германской войне мы знаем лишь с его слов. А ныне он командует батальоном Самурского пехотного полка. Его батальон занимает важный участок. И он владеет оперативной информацией, ротмистр. Штерн знал о численности пластунской бригады под Купянском и знал о бронепоезде «Офицер».

– Вы хотите сказать, что он мог передавать оперативную информацию противнику?

– Я этого не могу утверждать. Но вполне можно такое предположить.

– Значит и капитан Штерн, и капитан Васильев, и поручик Лабунский могли при случае предать информацию в штаб красных?

– Могли! А потому у меня есть одна хорошая идея, ротмистр. Вы ведь помните дело осени 1918 года? Заброска наших офицеров в красный Екатеринодар?

– Это когда вы отправили две группы? Одну для отвлечения внимания. И в ней как раз находились Васильев, Штерн и Лабунский.

– Именно. Результатом тогда стала смерть командарма красных Сорокина. И сейчас я думаю повторить тоже, что было тогда.

Ларионов посмотрел на Вольского:

– Что вы задумали, господин полковник?

– Мы сразу сделаем несколько дел, ротмистр, – сказал Вольский. – И самое главное – уберем самого опасного врага. Также как было в случае с командармом Сорокиным в 1918 году!

– Вы говорите о командующем Ударной группой красных Селивачеве?

– Именно так. Его стоит ликвидировать и это ослабит наших врагов. Селивачев талантливый генерал Русской армии и служит большевикам. Он наш убеждённый враг.

– Но стоит ли повторяться, господин полковник? Тогда группа Васильева была отправлена для отвлечения внимания. Ныне, если среди них есть агент красных это может не сработать.

– На этот раз мы немного усложним задачу отвлекающей группе, ротмистр. В Воронеж отравляем две группы, – сказал Вольский. – Одна для ликвидации Селивачева. Вторая для отвлечения внимания. Почти всё как было в Екатеринодаре в 1918 году.

– Вы хотите послать капитана Васильева?

– И с ним капитана Штерна и поручика Лабунского.

– Но капитан Штерн ныне является командиром батальона Самурского полка. Командир полка его ценит.

– На его место будет оправлен новый офицер.

Ларионов спросил:

– Но какую цель заброски в Воронеж вы дадите Васильеву? Ранее он знал, что его группа отвлекающий маневр. Ныне я не стал бы ему этого говорить.

Вольский ответил:

– Вы правы, Антон Захарович. Но времени задумывать что-то сложное и многоходовое у нас нет. Мы дадим им такое задание, которое они не выполнят, если окажется, что среди них агент большевиков. Так мы найдём тайного врага, или того кто связан с врагом в нашем штабе.

– И что это за задание? – спросил Ларионов.

– Устранение одного или двух видных большевистских лидеров в Воронеже.

– Это довольно грубо, господин полковник. Они же офицеры, а не наемники.

– Вот и пусть послужат Белому делу, ротмистр!

Ларионов задумался. Проверка слишком примитивна, но действительно большевики не станут жертвовать своими лидерами. И времени на раздумья у них не будет. Убийство дело серьезное. Как только узнают – сразу арестуют. Ждать они не станут.

– Что скажете, Антон Захарович?

– Согласен с вами, господин полковник. Нужно послать за Штерном и Лабунским.

– Поручик Лабунский уже отозван с фронта. Я нынче же отправлю телеграфом приказ командиру Самурского полка откомандировать и капитана Штерна в распоряжение штаба армии.

– А капитан Васильев? – спросил Ларионов.

– Он уже вызван в Харьков из штаба корпуса. И еще одно, Антон Захарович. Вы знаете агента Зотова? Бывшего эсера¹⁴, который сотрудничал с охранным отделением?

– Зотов? Как же! Это сумасшедший, которого даже его товарищи исключили из партии. Но настоящий убийца. К тому же садист.

– Ныне он находится в Воронеже.

– Вот как?

– И его мы дадим в помощники нашим офицерам.

– Это жестоко, господин полковник.

– Но проверка для них будет отличная. Вам стоит все подготовить, ротмистр.

– Как прикажете, господин полковник.

***

Харьков

Штаб Добровольческой армии Май-Маевского.

Август, 1919 год.

В штабе Добровольческой армии на особом совещании говорили о сложившейся обстановке.

Командующий генерал Май-Маевский сказал:

– Крупные силы противника сосредотачиваются в районе Бутурлиновки, господа. Есть угроза флангового удара со стороны Донской области. Наши части в настоящий момент продолжают наступление на Курск. Но ударная группа красных Селивачева слишком растянула фронт от Белгорода до Купянска на 150 верст и от Купянска до Новохоперска.

– Мне кажется, ваше превосходительство, – сказал начальник штаба генерал-майор Достовалов. – Что ввиду опасности сдачи Харькова, нам следует эвакуировать штаб.

– Господа, главнокомандующий Антон Иванович Деникин уже отдал директиву о ликвидации прорыва красных. Конный корпус Шкуро выступит на Старый Оскол и Воронеж. Части корпуса уже перебрасываются по железной дороге до узловой станции Ржава. Также на помощь Шкуро будет переброшен сводный стрелковый полк, задействованный ранее в борьбе с бандами Махно. Растянутые фланги 8-й армии красных дадут нам возможность устроить им Канны, господа. Василий Игнатьевич, что у вас по бандам Махно?

– Я получил полный отчет от нашей разведки, ваше превосходительство.

– Доложите.

– Армия имени батьки Махно, так они себя называют, господа, насчитывает небольшое постоянное ядро в 5 тысяч человек. Состоит из личного конвоя Махно, это около 300 человек под командой некоего атамана Кийко. Конного полка в 1 тысячу сабель под командой бывшего вахмистра Долженко. Самая грозная его сила – это ездящая пехота – около 800 пулеметных тачанок. На каждой один-два пулемета и экипаж от 4 до 5 человек. Всего три с половиной тысячи человек под командой матроса Гурко. Артиллерия всего шесть 3-дюймовых орудий.

– Все, Василий Игнатьевич? – спросил Май-Маевский.

– Это, как я сказал, постоянное ядро его армии. Но есть временные пехотные части. Они собираются по махновской мобилизации и дают Махно от 10 до 15 тысяч бойцов. Эти части формируются из крестьян.

– И они идут к нему служить? Крестьяне всячески избегают мобилизации, как в красную, так и в нашу армии.

– Это так если говорить о нашей или красной мобилизации. Но к Махно крестьяне идут охотно.

– Вот как?

– Наша войсковая разведка доносит, что махновские организации имеются во многих селах Таврической, Екатеринославской, Полтавской и Харьковской губерний. И благодаря этому Махно точно информирован о положении на местах.

– А вот это уже работа для нашей контрразведки, – сказал Май-Маевский.

– Ваше превосходительство, раскрыть эти организации при занятии сел нашими войсками невозможно. Я не стал бы обвинять нашу контрразведку в плохой работе. Махновцы отлично владеют приемами конспирации. И крестьяне им сочувствуют. Тайные махновские организации скрывают раненых, накапливают оружие, так необходимое при мобилизации. Это надежный тыл. Ваше превосходительство, которого не имеем мы.

– В чем же секрет его популярности. Василий Игнатьевич?

– Все просто, ваше превосходительство. Армия Махно всегда найдет фураж для лошадей и пищу для людей. Это нам приходиться все выбивать, а ему крестьяне отдают это охотно. Махно производит расчеты за все взятое товарами, которые его люди забрали в городах или отняли у нас или большевиков. И платит он щедро. А наши войска занимаются грабежом. На чьей же стороне будут симпатии крестьянства? Здесь не нужно быть пророком, господа.

– Пусть это решает проблему снабжения. Но мобилизации?

– Еще проще, господа. Мобилизованные к Махно полки не воюют долго. Сражаются только в своей губернии и могут забирать себе всю добычу. Поэтому они возвращаются назад нагруженные добром. Эта война не так обременительна и она выгодна. А что даем мы рядовому солдату, уставшему от войн? 250 рублей жалования бумагой, которая обесценивается каждый час?

– Нужно спасть Россию, а не считать рубли, Василий Игнатьевич.

– Вот именно поэтому наши части так и не смогли ликвидировать отряды Махно. Они дают крестьянам что-то реальное, а не пустые обещания. А сейчас это важнее «золотых гор» в будущем.

– Возрождение России – пустые обещания? – спросил один из генералов. – Ну, знаете, Василий Игнатьевич.