– Сразу после свадьбы царя. Стало жить тебе два дня не более, девка. Но как иначе? Ты к нам от большевиков пришла. А большевики нам враги лютые.

– А если я скажу тебе правду, атаман? – спросила Губельман.

– Правду? – не понял Хотиненко.

– Кто я и зачем здесь.

– И с чего ты мне говорить её станешь? Али жизнь выторговать желаешь? Дак я ведь не царь. Я только атаман вольных казаков.

– Вольных, атаман? Да разве есть у вас воля, Хотиненко? Революция вас от царского ярма освободила. А такие как ты снова под ярмо лезут!

– Ты про что, девка?

– А про то, что тебя в будущем ждёт, Хотиненко? Или веришь, что царство ваше долго продлится? Месяца два, пусть полгода, и конец. Ни красные, ни белые терпеть вас не станут.

– Энто мы еще поглядим. У нас тут армия!

– Армия? Полк без должного управления. И при первом хорошем ударе Красной армии половина этого пока сразу разбежится. Или они станут выполнять твои приказы? У вас есть уставы, и вы понимаете слово дисциплина? Ты вот служил в царской армии.

– Вахмистр Астраханского полка! – сказал Хотинено с гордостью.

– Вот и подумай, кем ты был, кем стал, и кем можешь стать, Хотиненко!

– Но от большевиков мы с батькой губернию оградили, при всей нашей «слабости».

– Вы разбили два-три продотряда. Это не Красная армия, атаман. И сейчас я не свою жизнь пытаюсь спасти. Я готова умереть за революцию. А что станет с тобой? Как закончишь ты дни свои, вахмистр Хотиненко?

– Батька обещал в генералы меня произвести.

Анна засмеялась.

– В Красной армии генералов нет. Но пост командира полка я тебе обещаю. Твоего полка червонных казаков товарища Хотиненко. В настоящей армии. Не в банде! Сейчас у тебя есть шанс. Лично у тебя есть шанс все изменить.

– И чего менять-то?

– Ты можешь перейти на нашу сторону. На сторону Революции!

– Чего?

Анна повторила свои слова.

– Мне?

– Тебе, Хотиненко. Сейчас ты нужен и потому можешь получить выгодные условия при переходе в Красную армию. Потом разговор будет иным. Подумай.

– И чего за условия такие?

– Я сама стану рекомендовать тебя и твоих казаков как новый полк красных казаков в 8-ю армию. И ты станешь командиром полка. Командиром полка в Красной армии. В настоящей армии, Хотиненко.

– А нужно это мне?

– Неужели не видишь? Ты ведь крестьянин, Хотиненко. Большевики вам дали землю.

– Но большевики забрали наш урожай! Чего нам с той земли, коли вы все, что мы вырастили, отбираете вчистую?

– Это временно, Хотиненко. Временно пока идет Гражданская война! Сам понимаешь, что Красная армия растет и её нужно кормить. Потому большевики и объявили такую политику, атаман. А что несут белые, которым ты ныне стал помогать вместе с твоим царем? Возвращение старого. А в той жизни кто ты был, крестьянин Хотиненко?

Атаман опустил голову. Он был из бедной многодетной крестьянской семьи. Отец всю жизнь батрачил на кулаков из семейства Гордиенко.

– Ты был богат и счастлив? Твои родители были счастливы? Большевики хотят все изменить. Для того и царя свергли и республику установили. Республику для рабочих и крестьян! А вы здесь снова «царя» на шею свою садите.

– Дак как жить без царя? Как только царь появился, то и покой наступил.

– Покой? Белые вам своего офицера заслали! Того самого с кем я была этой ночью. Я ведь хорошо знаю его по прошлой жизни. Да ты хоть знаешь кто такой фон дер Лауниц? Это бывший губернатор Петербурга убитый революционерами лет пятнадцать назад.

– А этот чего?

– Он такой же Лауниц, как я императрица Германии.

– Он не полковник?

– Ему 27 лет. Какой полковник? Поручик Деникинской армии. И прибыл сюда не просто так. Но ты и сам это уже понял, Хотиненко.

– Его доля решенная. По приказу батьки в расход пустят.

– А вот расстреливать его не советую.

– Почему? Ты ж сказала, что он враг. Беляк!

– Я надеюсь сделать его другом в будущем. Он просто запутался. Как запутался ты и крестьяне-бедняки, что служат у вашего царька богатея Гордиенко.

– И что же ты, девка, посоветуешь с ним сделать?

– Ты более девкой меня не называй, Хотиненко. Для тебя я товарищ комиссар. Или товарищ Губельман, если тебе так проще!

– Хорошо, товарищ Губельман. Что мне делать с офицером?

– Отпустить восвояси.

– Отпустить?

– Именно так. А сам ты со своими казаками пойдешь со мной. Я покажу тебе брод через Псел и мы уйдем в расположение 8-й армии. Как думаешь, товарищ Хотиненко, сколько казаков пойдет за тобой?

– Из моих почитай, что все пойдут. У меня богатеев среди казаков нет. Да и казаками он стали называться недавно. В прошлом все хлеборобы.

– Революция, товарищ Хотиненко, предлагает тебе и твоим казакам, перейти на сторону народа из контрреволюционной банды. Ты можешь не принять моего предложения и убить меня. Я не боюсь смерти. Мне есть за что умирать. Но вот что будет с тобой? Подумай над моими словами, товарищ Хотиненко…

***

Анна понимала как хрупко равновесие, которое установилось. Хотиненко почти «сломался». Но «бой» ещё не выигран. Местные крестьяне были благодарны своему вождю Гордиенко. Он спас их от красных продотрядов и белых реквизиций. Но помнили они и прошлое Гордиенко. Был он богатеем из богатеев и многие гнули спины у него в хозяйстве за гроши и не сильно жаловали кулака.

Сам Иван Гордиенко вначале назвался верховным комиссаром Глинска, подчеркивая свою связь с революцией, и только потом переименовался в цари.

– Надобно с казаками переговорить, – сказал Хотиненко.

– Не сейчас!

– Но вы сами сказали, товарищ Губельман!

– Ныне слишком рано с ними говорить. Могут не понять. А ты мне нужен живым, товарищ Хотиненко. Я вижу, что в будущем станешь хорошим командиром Красной армии.

– Дак казакам-то сказать нужно!

– Нужно. Но сейчас время неподходящее. Крестьяне ваши темные и Гордиенко смог их обмануть. Нужно для начала убрать с дороги вашего «царя».

– Убрать?

– Убрать как врага революции!

– Да кто его уберет?

– Я! – сказала Анна. – Сделаю это сама без посторонней помощи.

– Но, товарищ Губельман! У царя охрана триста сабель. И Сидорка стоит над ними. А он пес верный.

– И ныне все триста с ним? – спросила Анна.

– Ныне нет. С ним сотня. Остальных батька в Сосновку услал. Но и этого достаточно.

– Сколько сейчас с тобой казаков, Хотиненко?

– Со мной пятьдесят хлопцев. Остальные из моего полка в Глинске. Всех услали еще с вечера! Да и кто из них поднимет руку на батьку Гордиенко? С огнем играешь, товарищ Губельман!

– Предоставьте все мне, товарищ Хотиненко. А сейчас приведите мне вашу будущую царицу. Это возможно?

– Нет ничего легче, – сказал Хотиненко.

Он поднялся до покоев баронессы во «дворце» и нашел там только местную девушку и господском платье.

– Девка где? – спросил он.

– Барыня-то? Ушли.

– Как ушли?

– Вот приказали мне платье одеть. Все на мне расправили и ушли.

– Но кто посмел её выпустить? – спросил атаман. – Есть приказ держать будущую царицу под замком.

– А я знаю? – ответила Ульяна.

Хотиненко вернулся и все рассказал Губельман.

Анна ответила:

– Сбежала баронесса. И могу поручиться, что и поручика в холодной уже нет.

Хотиненко отправил двух казаков искать Лукьяна. Того нашли и он открыл «темницу», но офицера там и правда не было. И никто не знал, куда он делся.

– Сбег он, Лукьян.

– Как сбег?

– А так. Выпустила его баба царская, и они сбежали.

– А чего ныне будет-то? – спросил перепуганный Лукьян.

– Приедет царь и голову тебе снимет!

– Да как же так? Заступись, атаман!

– Бери коня, Лукьян, и присоединяйся ко мне. Казаком станешь.

– Я готов, атаман. Хош на край света.

– И к красным пойдешь за мной?

– Пойду. А чего мне здеся? Помирать? Эх и жизнь моя проклятущая…

***

Хотиненко вернулся к Анне:

– Во всем вы правы, товарищ Губельман. Сбежал офицер-то.

– Дерьмо дисциплина у твоего «царя», – сказала Анна. – Но я от слова своего не отказываюсь! Пусть без баронессы, но я сделаю, дело. Где ваша прежняя «царица» обитает?

– Дак совсем рядом. В домике бывшего урядника «царь» поселил её. Я покажу.

– Веди!

– К Степаниде? Да на кой она надобна?

– А она половину дела сделает, Хотинеко. А вторая половина на мне. И избавлю я уезд от «царя Глинского в сея Ворсклы». Ты сам поймешь чего я стою, атаман…

***

Вскоре Анна переступила порог дома «царицы» Степаниды Павловны. Хотиненко вошёл в дом за ней.

– Чего надо? – строго спросила Степанидина сестра Лукерья.

– Мне до Степаниды, Лушка.

– А чего тебе от Степаниды, Иван? Али посмеяться пришли с новой царицкой-то? – Лукерья уставилась на Анну, приняв её за новую пассию «царя».

– Эта женщина не «царица», Лушка. Царица новая во дворце под присмотром.

– А это кто такая? Полюбовница?

– Мне нужно поговорить со Степанидой, – строго сказала Анна. – Я комиссар Губельман и не привыкла к такому обращению! Так что, Лукерья, не стоит вам браниться. А стоит провести к Степаниде. У меня важное дело.

– Дак там она, – Лукерья указала на комнату. – Ревет постоянно!

– Хотиненко! Вы останетесь здесь. Говорить со Степанидой Павловной стану я сама…

***

– Здравствуй, Степанида.

Женщина подняла глаза на Анну:

– Кто такая? Чего здесь?

– Комиссар Губельман, – представилась Анна.

– Комиссар? Из красных будешь?

– Из большевиков.

– И чего заявилась? Тебе чего надо?

– Помочь тебе хочу, Степанида.

– Помочь? Уговоришь батьку царицей меня оставить?

– Нет. Хочу избавить тебя и всех вас от «царя».

Степанида не могла понять чего нужно этой женщине.

– Царек-то бросил тебя. Молодую предпочел. А ты с чем осталась?

– Молодуха его и не давка вовсе! – сказала бывшая «царица». – Кто на такую позариться? Не девка – вобла сушеная. Батьке лестно дворянством себя облагородить.

– Соврал тебе батька Гордиенко, Степанида. Приглянулась ему девка эта. И даже не потому, что она моложе. Такие вот в столицах цацы и сидят в царицах. А тебя он успокоил для вида.

– А ты чего?! Тебе больно надо?

– Ты образованная женщина, Степанида. Детей учила. С чего из себя нынче крестьянку изображаешь?

– Да я и есть крестьянка. Батя мой крестьянином был. Меня в город отправил, и я в гимназии училась. Вот так и стала учительшей. Но тебя никак понять не могу, комиссарша. Ты чего лезешь?

– А мне, как и тебе, царек здешний как кость поперек горла.

– Батьку здешние мужички любят!

– Это покуда батька ваш живой. А как мертвяком станет, то и любить его престанут.

– И кто ж его укокошит? – спросила Степанида. – У него поди охрана какая! Сразу саблями покрошат в капусту!

– Я попробую, – сказала Анна.

– Ты?

– Я. Мне только помощь твоя нужна.

–Не стану я голову в петлю совать, комиссарша.

– А тебе и не нужно. Ты только замани его туда, куда я скажу. И все. Мне нужно чтобы батька Гордиенко ныне вернулся не в свой дворец, а сюда в эту вот хату! Здесь я его и встречу.

– И мне это на кой?

– Но пока ты еще «царица»? Верно?

Степанида согласилась с Анной.

– Пока батька ваш тебя здесь искать станет, ты ступай в его дворец и бери себе все, чего пожелаешь. Вся казна его твоя. Забирай и уходи куда пожелаешь.

– А меня потом казаки нагонят и шашками порубят! Не такая дура!

– А ты послушай меня, Степанида. Твой муженек обратно уже не воротится. И пока никто не знает, что его нет, на казну посягнуть никто не посмеет. Так?

В комнату вошла Лукерья

– Она дело говорит, Степанида!

– И чего? – Степанида посмотрел на сестру.